— Сам ты Васька маразматик. — Покраснела от негодования та. — Вышел мусор выносить, вот и иди выноси, нечего встревать в разговор. Без твоего ехидства разберемся.
— Как же, разберется она… — Попытался дальше разозлить бабку старик, но был вежливо остановлен незнакомцем.
— Простите великодушно сэр. — Но не могли бы вы мне подсказать, где данная особа проживает.
— Сэр говоришь. — Сощурился дед. — Ну так опоздал ты сэр, увез ее муж с утра. Рожать видать пора пришла.
— Мать честная. Уже? Недавно только в бантиках голубеньких бегала, пигалица, и вот тебе на, уже сама мамашей стать собирается. Как время-то летит… — Запричитала бабка.
— Раскудахталась, курица. Вы на нее сэр внимание не обращайте, она с молоду на голову больная.
— Сам ты больной. До сих пор простить не можешь, что я вместо тебя Федьку выбрала. — Надулась баба Нюра и демонстративно отвернулась.
— Так зачем вам Лизка-то понадобилась, такому всему из себя важному? Что-то я не припомню в ее роду знати да графьев всяких. — Не обращая внимания на сопящую в сторону бабку спросил дед.
Гоо хлопком обернулся в черного джентльмена, вальяжно развалившегося в кресле и покачивающего лакированной туфлей, из-под которой торчал кусочек белоснежного носка, закинутой на колено противоположной ноги, и неторопливо достав из кармана накрахмаленный носовой платок, вытер пот со лба:
— Узнал. — Он подхватил со стола остывшую чашку и отхлебнул. — Это было несложно. Люди — удивительные создания Высшего. Любители перемалывать косточки ближнему, особенно если выказать заинтересованность, и умело поддерживать разговор, задавая правильные вопросы.
— Ну заинтересованность ты выказать умеешь, тут не подкопаешься. — Усмехнулся Николай Сергеевич, встал и прошел к стеллажу с книгами. Достал фолиант, распахнул пробежавшим по страницам электричеством и углубился в чтение. — Рассказывай, не томи, я внимательно слушаю. — Прозвучал его отстраненный голос.
— Обычная девчонка, такая как все, немного со своими странностями, но кто из людей без них, в каждом есть что-то от Сатаны. Во всех земных особях хорошего и скверного напихано поровну. Высший умеет соблюсти баланс, чтобы и не скучно и не перебрать с гадостью. Так вот. Год назад вышла она замуж. Молодой супруг переехал к ним с матерью в квартиру. Отца нет, схоронили четыре года назад. Инсульт мужику голову взорвал. Пил много. Буйный был, несдержанный и глупый. Остановится не умел. В общем ничего особенного. Семья как семья.
Скандалили редко, но бурно. Это нормально для молодых пар, притирающихся друг к другу в первые годы жизни. Это, кстати вам на заметку, леди. — Он повернулся к Вернерре и подмигнул склонив голову. — Любовь не всегда выживает в ежедневной рутине быта. Убить ее грязной посудой и разбросанными носками легко. Имейте в виду. Не стоит благодарности. — Улыбнулся он не ожидая реакции на свои слова от девушки, хотя никто и не собирался ему отвечать. — Ну так вот. — Вновь повернулся он к писателю. — Все было, как обычно, но месяца три назад Юля, так зовут нашу подопечную, едва не потеряла ребенка.
Заплутала в лесу, грибы собирала, и наткнулась на секача. От куда он взялся в такой близи от города непонятно, но это и не важно. Хорошо он без свиньи с выводком был, иначе нам бы некого было опекать. Инстинкт сохранения потомства у этих тварей развит на высшем уровне, а так, похрюкал да убежал. Но этого хватило. Кровь у девушки пошла на нервной почве. Отторжение плода началось. В общем если бы не муж, то случилось бы страшное. Он ее нашел и на руках на дорогу вынес, там на попутке до скорой довез, ну а там уж дело техники. Ребенка сберегли, в роддом на сохранение положили, две недели продержали да отпустили восвояси.
Только вот с тех пор Юля изменилась. Круги черные под глазами, видимо недосыпает. Нервная стала, злая, на любой вопрос огрызается. Сама не своя. Думаю там в лесу и произошло подселение. Там этот гаденыш от правосудия прятался, а тут такой подарок. Надо отдать ему должное, не растерялся, быстро сориентировался. — Гоо замолчал и смочил губы в чашке. — Может быть даже с выкидышем помог. Сохранил тело для себя. Умен, тут ничего не скажешь.
— Думаю ты прав. — Николай Сергеевич захлопнул книгу и сунул ее на старое место, отодвинув другие тома рукой в сторону. — Тут вот я прочитал, про подобный случай. Оказывается все в этой жизни повторяется. Ничто не ново в этом мире. Так вот. Жил такой Луций Домиций Агенобарб, более известный как Нерон. Сволочь редкостная. Убийца, насильник и подонок. Мать его, Юлия Агриппина, тоже стресс перенесла, со львом встретилась беременная во время охоты. Как ее одну, да еще на сносях оставили в степи непонятно. Она тоже едва плод не потеряла, и тоже вселенца себе в утробу пустила, сделавшую из милого мальчика, который должен был родиться и справедливо править Римом, на радость народу, подонка.
Так вот этот любитель песен и стихов, спалил к чертям собачьим столицу империи, которой правил. Вдохновения урод искал. Рифмы у него не складывались. Ловцы с ног сбились пытаясь выманить из тела душу. Только организовав заговор, смогли достать ублюдка. Очень случай на наш похож. Только вот как вселенца в утробе матери повязать не представляю. Не было еще такого.
Телефон взорвался фугой.
— Весь во внимании. — Нахмурился писатель поднеся сенсорный экран к уху. — Ждут для консультации? Когда? Очень хорошо. Выезжаем немедленно. — Он ткнул пальцем отключившись от разговора, подошел к дверям и выглянул в темный коридор дома. — Илья! Машину к подъезду. В роддом едем немедленно. Чирнелло звонил, он договорился. Проверяющими будем. Консультантами. Психиатрами из столицы.
Опять эта бабочка. Нет от нее спасения. Монстр преследует повсюду. Во сне, догоняет, летит, размахивая огромными крыльями с нарисованными на них, меняющими постоянно цвет, подмигивающими ехидно глазами с длинными ресницами. И спасение только там на опушке. Там монстр отстанет, но она никогда не успевает убежать. Ноги вязнут в смраде тягучего воздуха, а сзади тут же на спину наваливается ужас. Спасибо мужу. Будит вовремя, иначе бы свихнулась во сне. Господи. За что ей это все? Где она так согрешила?
Но и днем покоя нет. Даже в чашке с чаем, в дольке лимона, заботливо отрезанного мамой, мерещится бабочка. Смотрит желтыми глазами и ехидно улыбается. Девушка уже ненавидит этих насекомых, которых совсем еще недавно обожала за весеннюю раскраску, и нежность. Прекрасные создания, но она их терпеть не может. Последнее время она вздрагивает от каждого шороха за спиной, ожидая нападения. Так невозможно жить. Мука. Господи! Помоги!
Психушка как выход. Муж прав. Надо показаться специалистам. Таблетки, процедуры. Будем надеяться, что все эти меры помогут. Вон Степан стоит с главврачом о чем-то шепчется. Нет-нет, да кинет на нее взволнованный взгляд. Комиссию какую-то ждут из минздрава. Говорят специалисты серьезные приедут, обязательно помогут. Даже гипнотизер будет. Она верит мужу во всем. Он верный, надежный, не предаст и не бросит. Кому еще доверится, как не ему.
Хлопнули стеклянные двери. Вот и они. Трое. Один в очках черных, непроницаемых. Важный, серьезный, немного страшный. Больше на воина похож чем на доктора. Больно уж выправка офицерская. Собранный весь.
Другой из тройки — джентльмен. Важный весь и черный, движения резкие, головой словно птица крутит, а в карих глазах ум. Истинный профессор. Такому на кафедре лекции читать.
Третий — разгильдяй. Больше на гопника подворотни похож, а не на врача. Круглый, какой-то пушистый, как кот, в спортивном костюме. Идет — словно крадется. Сейчас мышь поймает и слопает. Девушка улыбнулась собственным мыслям.
— Значит вы и есть Юлия? — Черные очки посмотрели сверху вниз на ссутулившуюся, кивнувшую в ответ девушку. — Хорошо. Пройдемте в кабинет. Поговорим. Вы, надеюсь, не против, Вера Ивановна, если мы оккупируем ненадолго ваше законное место работы? — И не дожидаясь ответа, троица подхватив роженицу под локоток заскочила в двери, захлопнув бесцеремонно их перед носом ошарашенного бестактностью главврача и мужа.
Ну и что, кто по этому поводу думает. Писатель шагал по залу особняка, измеряя ногами длину собственных мыслей. — Только вот не надо пожимать плечами. — Грозно рявкнул он на Чирнелло, наливающего в чашку кофе.
— А чего я-то сразу. — Возмущенно огрызнулся тот на разлившуюся по столу коричневую, парящую кипятком, ароматную лужицу. — Чуть что, сразу кот. Я что, крайний? И вообще… Чего под руку-то орать. Кофе из-за тебя разлил.
— Мысли какие есть? — Не обратил внимания писатель, а обиду.
— Нет у меня мыслей, одни эмоции. — Вздохнул тот и принялся вылизывать крышку стола.
— Прекращай. — Рявкнул снова Николай Сергеевич. — Или в кота перекинься, или прекрати вести себя как животное. Смотреть противно.
— Кофе в облике кота, не так приятно пить. Вкусовые рецепторы не те. — Усмехнулся Чирнелло, но лизать лужицу перестал. — Ну а ты, ворона, чего молчишь? — Обернулся он к джентльмену, угрюмо крутящему в руках носовой платок.
— Думаю. — Задумчиво выдохнул тот, не отрывая взгляда от платка. — Помощь нам не помешает. Наблюдать надо, не выходя из палаты, прямо внутри. Из нас троих никто не подойдет.
— Почему это? — Усмехнулся кот. — Физиономии не фото гигиеничные? Дресс-код не пройдем?
— Нет. Мы мужчины. У людей не принято селить вместе противоположные в половом отношении, незнакомые, не состоящие в родстве особи вместе. — Поднял глаза Гоо. Нас никто не допустит дежурить у больной.
— Глупость какая. Как же неудобно бывает подстраиваться в реалии аборигенов. Все у них неправильно и неудобно. — Фыркнул Чирнелло.
— Сами вы особи и аборигены. — Обиделась Вернерра. — Я подежурю.
— Точно. — Николай Сергеевич остановился напротив девушки. — Представим тебя как лаборанта-наблюдателя. — Койку рядом поставим. Если что случится позвонишь, мы на подхвате будем. Тебе нечего бояться, ничего не угрожает. Ту тварь интересует только младенец, на взрослого он не кинется. Незачем ему.