Захватив мой язык в плен, он не отпускал его, не оставляя шансов вырваться из-под неистового напора страстных поцелуев. Руками крепко удерживал мою голову, не давая сбежать от расправы. Затем вдруг отпустил, чтобы резко развернуть меня и сорвать лёгкое платье. Тонкая ткань просто треснула по швам, мгновенно обнажая меня перед ним. Ещё несколько дней, и я растеряю весь гардероб. Завернусь в простынь и буду ходить как мумия по дому, пугая друзей… Я стояла к мужчине спиной, кожей чувствуя на себе взгляд полный первобытного вожделения. Он медлил, и это вызывало недоумение. Это какое наказание он придумал?
— Не двигайся, — приказал он тихо, когда увидел, что я хочу обернуться.
Прерывистое дыхание сапфира подсказывало мне, что он вот-вот набросится на меня неудержимым ураганом. И только одно это заводило. Я знала, что красива и позволяла ему наслаждаться мной.
— Закрой глаза, — чуть более низким голосом произнёс Каус уже над моим ухом, и прижался ко мне сзади. Теперь между нами существовала единственная преграда в виде моего тонкого кружевного белья.
Его пальцы коснулись моей шеи и медленно спустились к ключицам, мягко отрисовывая их контуры. Моё дыхание сразу участилось, когда он нежно сжал грудь и мягко поиграл с сосками.
— Чувственная девочка, — произнёс Каус и отправился дальше, доказывая свои слова ласками, спускаясь вниз. Не спеша. Медленно наслаждаясь игрой. Ещё ниже, и ещё… Пока не добрался до трусиков. Отодвинул ткань нижнего белья, и в следующее мгновение я застонала от желания, почувствовав, как отозвалась маленькая горошина на его недвусмысленное движение.
Каус играл со мной, заставляя стонать от жгучих порывов повернуться, чтобы почувствовать его страсть, заставить его также сгорать от нетерпения. Мне так хотелось умолять его продолжать ласки и одновременно дарить их ему.
— Мммм, — всхлипнула я, когда его рука скользнула ниже к складочкам, размазывая по ним выступивший сок.
— Влажная какая, — шепнул Каус, погружая в меня палец, а за ним ещё один, — и вся моя.
Я трепетала от нежных, ласковых прикосновений, перемежающихся поцелуями, которые возносили меня к вершине… И вновь Каус оставил это занятие, укладывая меня на кровать. Что он задумал?
— Давно мечтал тебя попробовать, — словно отвечая на мои мысли с лёгкой хрипотцой произнёс сапфир, а его глаза уже горели синим пламенем, когда он прикоснулся губами к моему плечу.
А потом… потом он поцеловал ключицу, мягко её прикусив. Согрел дыханием яремную впадинку и завладел соском. Вобрал его в себя и нежно оттянул, пробуя на вкус. Поиграл с ним и отпустил, и то же самое сделал со вторым, не оставляя его без внимания. Я сразу же ответила на призыв, мягко изгибаясь в истоме, предвкушая сладкое наслаждение. По телу прокатилась дрожь, сладкая… нетерпеливая…Что же ты делаешь со мной, Каус… Горячий поцелуй в область солнечного сплетения и жаркая волна окатила меня с ног до головы. И сильные руки, сжимающие меня, и бархатные страстные поцелуи, спускающиеся всё ниже, и ниже…
Этот мужчина знал, как заставить меня изнывать от желания, и он… направился дальше… Ниже… Прокладывая губами невидимую дорожку, чтобы сдвинув тонкую полосочку ткани, прикоснуться языком к моей маленькой чувствительной горошинке. Он нежно захватил её губами, посасывая и играя с ней. Он подарил мне самый острый, самый жгучий, полный нежного блаженства поцелуй, от которого я застонала ещё сильнее.
Лёгким, уверенным движением кружево оказалось безжалостно сорвано, лишая нас последних преград. Я растворилась в новых ощущениях, подаренных сапфиром, когда он начал нежно ласкать влажные от желания лепестки моего цветка, пробуя меня на вкус. Дивные узоры выводимые его языком там, в самом сокровенном месте, вознесли меня на вершину сказочного удовольствия в считанные мгновения. Сладкие судороги пронзили молнией каждую клеточку меня, давая разрядку, в минуту, когда Каус вернулся к моим губам.
— Какая же ты сладкая… девочка, — хрипло шептал мужчина, уверенным движением проникая в меня.
— Дааа… — простонала ему в губы, направляя бёдра навстречу.
Мощные сильные толчки следовали один за другим, наполняя меня, покоряли и подстраивали к его неспешному ритму, пока очередной прилив желания, принудил меня потребовать от него…
— Быстрее… Ещё… — просила я, понимая, как близко нахожусь к разрядке.
И он остановился, заставив меня застонать от разочарования, умело охлаждая мой пыл. А затем продолжил двигаться. И ещё раз. И ещё. Он забавлялся над тем, как я начинаю сгорать от нетерпения, от яростного порыва взорваться вулканом страсти.
— Что, Енечка, мышка моя, — горячо зашептал мне на ухо мучитель, — будешь ещё дразнить кота?
— Не-е-ет, — я готова была на всё, лишь бы он позволил мне… дал возможность… испытать блаженство неги от удовлетворения, покоряясь ему без остатка.
— Ну смотри… В следующий раз постараюсь быть более изощрённым…
И он отпустил себя, перестал сдерживаться, позволяя мне полностью погрузиться в яркие ощущения вместе с ним. Я открыла глаза, когда почувствовала, что нахожусь в самой крайней точке, на пике своего исступления и утонула в синем пламени сапфира, и растворилась в нём, содрогаясь от исчезающего напряжения вместе с мужчиной одновременно. Я упала в блаженство… и плавилась от неги, познавая чувственное счастье. Мне было восхитительно хорошо.
Вечером после ужина Каус оставил меня, взяв обещание, что дождусь его на острове и никуда не сбегу. Ни в какие измерения. Смеркалось, когда Алейна вынесла на террасу чайник со свежезаваренным ароматным чаем. Я настояла на том, чтобы скоротать последние часы перед сном вместе с ней и Лайном. Это была возможность, когда можно было пообщаться без Кауса, и упускать её я не собиралась ни при каких обстоятельствах. Тем более, что несмотря на их доброжелательность и заботу между нами появилась дистанция. Дистанция необоснованная, мне непонятная, и с этим нужно было разобраться.
— Что происходит? — я потребовала ответа после первого же глотка, грозно нахмурив брови, переводя взгляд от одного к другому.
— Дорогая, у тебя очень серьёзный покровитель, — виновато улыбнулась Алейна. — Любая оплошность по отношению к тебе может привести к непредсказуемому результату.
— То есть вы меня боитесь?
— Не тебя…. — Алейна потупила взгляд.
Конечно, надо было сразу догадаться. Мир начал замыкаться на Фациесе. С ним я, и правда, могу оказаться в полной изоляции. Вокруг будут те, кто захочет получить прямую выгоду от общения, но таких быстро раскусит «покровитель», либо умные люди начнут держаться от меня подальше, чтобы не наживать проблем. Понимание этого вызывало во мне отчасти негодование, отчасти желание показать, что он не такой уж и зверь.
— Он пообещал, что вернёт Эльзу.
— Мы признательны тебе за помощь, — улыбнулся Лайн, — за беспокойство о нашей дочери, — его зрачки дрогнули, быстро расширяясь от испытываемых им искренних чувств.
— Я очень люблю Эльзу… — я хотела показать им, что делаю всё это и ради девочки, — а она меня.
— Мы очень переживали, когда тебя принёс сюда Каус на руках, — грустно вздохнула Алейна.
— На руках?
— Да, детка, — она оживилась и поудобнее разместилась в кресле, которое отчаянно скрипнуло, подстраиваясь под её пышные формы. — Он не отходил от тебя все три дня, пока ты лежала без сознания.
— Неожиданно, — улыбнулась я.
Что тут вообще можно сказать? Конечно, я искренне порадовалась за себя, за то, что попала в надёжные руки мужчины, который заботился обо мне, выходил меня, беспокоясь за мою жизнь. Быть для кого-то ценностью — не это ли счастье?
Но разговор с друзьями не складывался, несмотря на все мои попытки наладить общение. Все слова, действия взвешивались и проходили сквозь фильтр, прежде чем дойти до меня. И причин этому я не находила, кроме одной — мои друзья боялись императора, и этот страх был сильнее дружбы.
Стемнело. Ночь входила в свои права, окутывая темнотой всё вокруг, словно покрывалом. Фонари включились, медленно разгораясь, даря приглушённый свет, накопленный батареями за день. Я зевнула, осознав, что очень хочу спать. Распрощавшись с Алейном и Лайном, поднялась наверх, скинула одежду и упала на кровать. Завтра будет важный разговор. Он мне обещал. Если всё пройдёт удачно — я смогу вернуться к старой жизни. И я знала чего хочу. Кем быть, чем заниматься. Для меня это стало не менее важным, чем надежда вернуть Эльзу родителям.
Глава 2. О пользе обиды
Утро я встретила в обществе сапфира. Он лежал рядом, подпирая голову рукой, и смотрел на меня, спящую. Его наполненный нежностью взгляд быстро согрел моё сердце и заставил его биться чаще. И в то же время… мои губы дрогнули в улыбке. Как же… Нашёл себе редкий экспонат. Посадил в банку, запечатал и любуется теперь.
— Я помню о твоём обещании, — тихо произнесла я в ответ на его лёгкий поцелуй.
Фациес тут же слетел с кровати, чертыхаясь, развернулся:
— Проснуться не успела, опять за своё. Давай-ка, сначала, позавтракай хотя бы.
Его реакция мне не понравилась. Обещание поговорить не значит отпустить. Ведь если разобраться, я полностью нахожусь в его руках. От Фациеса не спрятаться и не скрыться, пока самому не надоест. Никаких вариантов для меня, кроме смирения с навязанным положением, даже не существовало. Пусть этот мужчина нравился мне, и он заботился обо мне, но Каус мог распоряжаться моей жизнью так, как считал нужным для меня, а вернее себя. Как решит, так и будет. И никто ему не указ. И сбежать не получится. Только если на Растабан. А туда как раз и не хотелось.
Через полчаса я сидела на кухне и пила свежевыжатый апельсиновый сок, наблюдая за манипуляциями Лайна с тушкой мяса неизвестного мне шестилапого животного. Фациес ушёл размяться на теннисный корт. Об этом сам сказал Лайну, чтобы тот сообщил мне. Каким образом Каус там упражнялся один стало неимоверно интересно, поэтому я довольно быстро поглотила весь завтрак и направилась на выход.