Значительный и весьма своеобразный круг преданий отражает борьбу народа против внутренних поработителей. Это прежде всего эпизоды борьбы вольных, не знавших крепостного ярма горцев с князьями, неоднократно пытавшимися подчинить их своей власти. Таковы предания о борьбе так называемой Вольной Сванети с крупными сванскими феодалами — родом Дадешкелиани. В предании "Месть ушгульпев" (№ 143) описана гибель одного из них, князя Пута. "Не хотел народ, чтобы в убийстве Пута был обвинен один из многих. Поэтому собрали они по крупинке пороха, наскребли свинец — каждый от своей пули — и отлили из того свинца одну пулю — для Пута... Решив, что стрелять будут тоже все вместе, привязали они к курку длинную веревку, за которую взялись все мужчины Ушгули...".
В ряде сванских преданий отражена и борьба сванских мелкопоместных дворян, так называемых варгов, с крупными феодалами; в этой борьбе варги зачастую объединялись с вольными обществами сванов (№ 141, 142).
Борьба горцев Восточной Грузии с владетельными князьями-эристави явилась темой огромного цикла преданий и песен. Это в первую очередь предания о жестоком князе Зурабе-эристави (XVII в.), известном своими неоднократными попытками поработить хевсур, пшавов, мтиульцев и др., не знавших ярма крепостного права. О Зурабе-эристави создан ряд песен и преданий, в которых воплотилась всенародная ненависть к нему. Эпоха его власти так вспоминается народом:
Во времена Зураба-эристави,
Во времена кровавых дождей...
Его жестокость и вероломство описаны во многих преданиях (№ 146-148).
Среди многочисленных защитников свободы особенно выделяется имя Мамуки Калундаури. В настоящем сборнике представлено два предания о нем: "Меч Мамуки Калундаури" (№ 144) и "Смерть Мамуки" (№ 145). Предания эти правильнее было бы назвать сказаниями. Это типичная героическая сага типа северных саг. Параллельно со сказанием существует и песнь о Мамуке, фрагменты из которой сказываются в предании.
По существовавшим до недавнего прошлого обычаям, о погибшем герое или воине, охотнике или пастухе слагалась песня (иногда ее специально ездили заказывать какому-либо прославленному сказителю). Песни эти, называвшиеся "песни о мертвом", исполнялись в честь героя в дни, посвященные его памяти, на всех родовых сборищах и празднествах, даже на свадьбах. Имена прославленных героев, таким образом, оставались в народной памяти. Каждая семья гордится, если песнь в честь ее родича поется на общих празднествах. Предание тут действительно идет рука об руку с песней, иногда комментируя или расшифровывая ставшие подчас непонятными места и выражения, иногда дополняя ее. Но отдельные пассажи песни, закрепленные уже в памяти коллектива многократным исполнением "песни о мертвом", входят в предание и становятся его органической частью.
Народный герой в Грузии, в том числе и Калундаури, носит эпитет нацилиани, что значит "причастный к божеству", "носящий в себе частицу божества" (от слова нацили, или цили, — "частица"). Эта "божественность", по преданиям, часто проявлялась в свете, исходящем от героя или сопутствующем ему. Так, впереди Мамуки двигался сноп света, подобный звезде. Причастными к божеству были и братья эпического героя Амирани — Усип и Бадри. Один имел па лопатке знак солнца, другой — знак луны. По преданию, хевсурские герои рождались со светом (свечой) на правом плече. Герои — помеченные астральными светилами люди, носители метки, частицы божества[48]. Одно из грузинских проклятий гласит "Шен ки гакри!" ("Чтоб ты потух!").
Яркую картину социальной борьбы за права человека рисуют предания "Гибель Арешидзе" (№ 149) и "Башня женщины" (№ 150). В первом из них описан крестьянский мятеж, вызванный ненавистным обычаем "права первой ночи". Интересно, что и здесь подчеркивается единодушие всего коллектива в борьбе' за свои права. Все мужское население села принимает участие в заговоре против князей. Даже управитель князя не решается идти против воли народа. Одного из княжеских братьев настигают стрелы заговорщиков. Второго, пустившегося вплавь по реке, убивает единственный старик, оставшийся дома, причем помогают ему женщины и дети. Третьего губит старая женщина. Она берется перевезти его через реку, так как мост уничтожен мятежниками... "Посадила его в седло впереди себя старуха. Как вошли они в глубину реки, обхватила его руками и бросилась с ним в воду. Утонули оба... Три поминальных стола ставили у нас в старину: отцу, и сыну, и святому духу. И ставили у нас также четвертый стол, для поминовения души той старой женщины!"
Горные вершины в Грузии почти всегда увенчаны зубцами старинных стен — это древние крепости, башни, монастыри и храмы. Некоторые из них дольше хранят следы былого величия, от других сохранились лишь развалины. С каждой из них связано какое-либо предание. В некоторых преданиях поднятие огромных глыб строительного камня па вершины гор объясняется вмешательством чудодейственных сил. В других рассказывается о древних способах строительства: как становились люди цепочкой, "от каменистого русла горной реки до вершины горы и, не сходя с места, из рук в руки передавали строительный камень", как вместо лесов для постройки сооружали насыпь возле строящихся стен, возводя ее все выше вместе со строительством степ. Закапчивалось строительство, землю ссыпали, вывозили и перед всеми вставало во всей красе готовое здание.
Одно из наиболее популярных в Грузии — предание "Сурамская крепость" (№ 152). Крепость срочно возводили в ожидании нашествия врага. Но постройка каждую ночь рушилась, пока по совету прорицательницы не замуровали в стену юношу — единственного сына вдовы. В предании дай поэтический диалог между сыном и матерью, исполняемый и отдельно, как популярная хоровая песнь. Возможно, что это фрагмент большой баллады.
Сюжет замурованной в стену жертвы связан в Грузии с целым рядом крепостей (Сигнахская крепость в Кахети, крепость Хони в Имерети, крепость Минда в Раче и т. д.). Этому сюжету мирового распространения посвящен ряд работ (см. примеч.). Многочисленные параллели приводятся в работах В. Котетишвили, М. Чиковани, Л. Вардьяша, К. Сихарулидзе, Н. Шаманадзе. Архаичный характер грузинских преданий признается всеми исследователями, в том числе и Л. Вардьяшем, который, тем не менее, считает, что сюжет этот зародился в Венгрии. Эту точку зрения оспаривает Н. Шаманадзе.
С крепостями связан ряд патриотических и романтических преданий, в которых описаны отдельные трагические эпизоды (№ 154, 157 и др.).
Ряд топонимических преданий дает реальную этимологию названий сел, а в некоторых случаях — поздние народные этимологии, основанные на народной фантазии.
Интересны предания, связанные со строительством церквей и храмов. Часть из них носит легендарный характер. Но основное в них — это патриотическое звучание и отображение реальной действительности (№ 164, 169, 170 и др.). Для Грузии, долгие века жившей в кольце мусульманских стран, христианство являлось оплотом в сохранении национального лица и противодействии насильственной ассимиляции. Это особенно ярко видно в подобных преданиях.
Ряд грузинских преданий посвящен дидактическим и морально-этическим проблемам. Это предания типа "Почему неприметен женский труд", "Февраль и Март", "Материнское сердце", "Буйволиная шкура", "Мужик и Соломон Мудрый". Из них особенно популярно предание о материнском сердце, вырванном сыном из груди матери в угоду возлюбленной. Когда по дороге юноша упал и уронил сердце, оно застонало: "Увы, сын мой! Горе мне, не ушибся ли ты?"
Многие из этих сюжетов имеют мировое распространение, например сюжет неблагодарного сына ("Буйволиная шкура"), встречающийся у ряда народов (см. примеч.).
Ряд преданий Грузии имеет параллели в мире греческой мифологии. Таково предание об одноглазом циклопе ("Сказание об одноглазе", № 211). Сюжет об уничтожении одноглазого великана является широко распространенным международным сюжетом (АаАн 1137). Он встречается как на Западе, так и на Востоке[49]. Древнейшая письменная фиксация этого сюжета имеется в "Одиссее" Гомера (песнь IX). Как указывает В. М. Жирмунский, "можно с уверенностью сказать, что огузы, наравне с другими татарскими кочевыми народами (кыпчаками, киргизами), знали эту сказку еще на своей среднеазиатской родине и отсюда принесли ее в Закавказье и Малую Азию"[50].
В этом плане привлекает внимание предание "Когда спит вода" (№ 174): "Говорят, когда вода спит, что ни опустишь в нее — все станет чистым золотом". Царь велит убить мельника, который нечаянно опустил в тот миг руки в воду. Руки стали золотыми, и все, к чему он прикасался, превращалось в золото. Это предание вызывает ассоциации с эллинским мифом о фригийском царе Мидасе. Испрошенная им у богов способность превращать все, к чему он прикасался, в золото чуть не послужила причиной его гибели.
Своеобразна группа преданий морально-философского характера, в частности предание "Земля свое возьмет" (№ 181). Это предание давно обратило на себя внимание исследователей. Оно было опубликовано на грузинском, русском, французском и английском языках (см. примеч.). Несколько раз оно подвергалось обработке (например, оно было напечатано в обработке В. Соллогуба). В настоящее время мы располагаем рядом чисто народных текстов. В частности, это предание имеется среди грузинских народных сказок, записанных в XVII в. католическим миссионером Бернардом Неаполийским, подвизавшимся в Грузии между 1670-1679 гг. и изучившим грузинский язык. Два текста из этих записей нам удалось найти в Институте рукописей им. К. Кекелидзе, в архиве М. Тамарашвили. Они были изданы нами вместе с исследованием. Мы указывали, что М. Тамарашвили переписал эти тексты в архиве Торре дель Греко в Италии, где имеется рукописный сборник с записями народных сказок[51]