Вода на середине не такой уж широкой реки забурлила, пошла пузырями. На поверхности ее образовалось грязное пятно (и это на грязи!), в стороны прянул такой запах, от которого в обморок упали бы навозные мухи.
Из центра пятна вынырнул собачий труп, а за ним – вопящий и размахивающий руками человек. Первое не было удивительным: в жиже, извергаемой в реку городом, встречались неаппетитные вещи, по сравнению с которыми песьи останки были верхом эстетизма.
Но человек в Ква-Ква! Звучит куда более фантастично, чем честный купец.
Когда-то, много тысяч лет назад, в реке можно было купаться. Ныне же на это отваживались только тролли, самоубийцы, а также любители экстремального отдыха.
Оказавшийся в Ква-Ква человек не попадал ни в одну из этих категорий. Судя по комбинезону из пропитанной жиром толстой кожи, перчаткам и высоким сапогам, он был ассенизатором.
И очень неудачливым, надо сказать.
– Ну что, коллега, поможем? – Хром-Блестецкий поднял посох.
– Почему бы и нет? – Болт повторил жест.
Утонуть в густой жиже Ква-Ква исключительно трудно, для этого нужно навешать на себя немалое количество тяжестей и запастись терпением. Но попавшего в «воду» ожидает другая опасность – задохнуться в поднимающихся от реки зловонных испарениях. Понятное дело, что у ассенизатора должен быть профессиональный иммунитет к дурным запахам, но и он дает не больше пяти минут форы.
– И раз! – маги одновременно повели посохами. Затрещало, вверх полетели синие искры. Ассенизатора выдернуло из воды, словно пробку из бутылки и выбросило на берег.
– Вот так, – удовлетворенно сказал Хром-Блестецкий.
– Так вот, – поддержал коллегу Винтус Болт, брезгливо отодвигаясь в сторону.
Спасенного непрерывно рвало, а с одежды его потоком текла зловонная грязь.
– Вот тебе и специалист по грязным делам, – проговорил Хром-Блестецкий, – жаль, что не по поллитртриналохии...
– А что нам мешает сделать его таким специалистом? По крайней мере, в глазах мэра!
Мысль была настолько идиотской, что заслуживала рассмотрения. Маги примолкли, в головах их с легким шорохом крутились неплохо подогнанные друг к другу шестеренки.
– Представим его как крупнейшего знатока, – первым нарушил молчание Винтус Болт. – Все равно никто не знает, что такое поллитртриналохия.
– Да, а в случае чего неудачу свалим на него. План хорош, но есть одна сложность.
– Какая?
– Уговорить его, – и Хром-Блестецкий длинным и острым пальцем указал на выблевывающего остатки завтрака ассенизатора.
– Нет, ты скажи, ты меня уважаешь? – вопрос прозвучал как никогда вовремя. Количество пивных кружек, употребленных на троих, перевалило за десяток, и наступил момент для душевного разговора.
Судя по алчно блестящим глазам обоих магов, разговор обещал быть очень душевным. Краск Пух подобрался и осторожно ответил:
– Конечно уважаю.
Потрясения сегодняшнего дня и выпитое пиво не загасили обитающей в сердце золотаря подозрительности. А уж то, что спасшие его маги потащили Краска в таверну, и вовсе вызвало у него дурные предчувствия.
Такое человеколюбие могло быть только корыстным.
– Тогда не откажи нам в помощи, – сказал Винтус Болт, тот из магов, что пониже и пожирнее.
– А чего вам нужно?
Догадки Краска Пуха подтверждались.
– Мы хорошо заплатим, – тощий маг, фамилия которого была длиннее его самого, выразительно пошевелил пальцами.
– За что?
Волшебники переглянулись и печально вздохнули.
Не зря в Ква-Ква большую популярность имела пословица «упрям, точно золотарь». Созерцание фекалий и разного рода отходов не вызывает почему-то особого оптимизма, и ассенизаторы, которые подобному созерцанию предаются большую часть жизни, отличаются мрачным и угрюмым нравом, а также склонностью к философским размышлениям типа «вся жизнь есть груда мусора» или «из грязи мы вышли и в грязь возвратимся»...
Убедить настроенного подобным образом человека в чем-то куда сложнее, чем сагитировать обезьяну отказаться от мешка бананов.
– Мы хотим предложить тебе работу, – сказал Винтус Болт.
– У меня она уже есть! – Краск Пух гордо выпрямился, глаза его блеснули. —Я – ассенизатор!
– Это ощущается, – пробормотал Хром-Блестецкий. Он несколько притерпелся к исходящему от собутыльника «аромату», но все равно старался не дышать глубоко.
Гордость Краска Пуха можно было понять – золотари были привилегированным цехом. После их забастовки (случившейся три тысячи лет назад и в исторических трудах получившей название Вонючей Стачки), когда город чуть не утонул в собственных экскрементах, тогдашний мэр был вынужден даровать ассенизаторам ряд льгот.
– Это будет временная работа, – объяснил Винтус Болт. – На пару-тройку месяцев. Мы организуем тебе отпуск. После выборов вернешься к своим эээ... отходам.
Краск Пух угрюмо слушал.
– Что мне надо будет делать?
– Быть знатоком поллитртриналохии!
– А что это такое?
– Если бы кто знал! – усмехнулся Хром-Блестец-кий. – Так что разоблачение тебе не грозит.
– Мне придется обманывать? Ни за что!
– Это на благо города! – Винтус Болт придал голосу торжественность. – Тебе не привыкать вычищать грязь из его клоак! Представь, что ты добрался до главной из них, самой большой и мерзкой!
– А где такая?
– В мэрском дворце, – негромко пробормотал Хром-Блестецкий, – там такая грязь, какой ты, золотарь, и в жизни не видел...
– Неужели не хочешь послужить Ква-Ква, но на новом месте? – продолжал витийствовать Винтус Болт. – И хорошо заработать! Вот сколько тебе платят?
Переговоры, куда более сложные, чем с гномами по поводу торговых пошлин, продолжались еще час, и только затем волшебники смогли вытереть со лбов честный трудовой пот.
– Встречаемся завтра, в десять утра, здесь же, – сказал Винтус Болт, когда договор был скреплен рукопожатием.
В длинной, до пола, мантии Краск Пух чувствовал себя неуютно, словно в женском платье. Еще хуже становилось от любопытных взглядов, которые бросали на него все без исключения встречные. А их в коридорах мэрского дворца оказалось предостаточно.
Создавалось впечатление, что чиновники, вместо того чтобы сидеть по комнатам и работать, слоняются по коридорам и глазеют на посетителей.
По сторонам от ассенизатора... ой, поллитртриналоха, шагали Винтус Болт и Хром-Блестецкий.
– Запомни, твое имя – Цук Цурюк, – сказали они Краску перед тем, как войти во дворец. – Секрет твоего успеха в том, чтобы делать рожу понадменнее, и ни в коем случае не открывать рта!
Краск Пух старался. По надменности он переплюнул бы верблюда, а челюсти сжимал с такой силой, что те начали тревожно потрескивать.
– Пришли, – сказал Винтус Болт негромко, когда впереди показалась дверь, охраняемая парочкой солдат в черно-желтой форме. – Помни, о чем я говорил...
За дверью обнаружилась приемная, в которой скучал молодой человек с внешностью голодной пиявки.
– Нам назначено, – сказал ему Хром-Блестецкий.
Кабинет мэра оказался просторным, как казарма. Огромное пространство без особого успеха пытались заполнить столы, стулья, шкафы, статуи, расположенный в углу диван, да еще сам Мосик Лужа, который на первый взгляд тоже казался предметом мебели.
– Так, – сказал он, разрушая иллюзию, – привели?
– Да, – ответил Винтус Болт с таким гордым видом, словно приволок в кабинет голубую птицу, редчайшее создание, имеющее только один пол, и при этом как-то ухитряющееся размножаться.
– Садитесь, – квакнул мэр, как никогда напоминая в этот момент огромную жабу, которая обнаружила в пределах досягаемости сочную, жирную муху. – Рассказывайте.
– Его зовут Цук Цурюк, – сообщил Хром-Блестецкий торопливо, – он один из известнейших пшлитртриналохов.
– И где он известен?
– Ну, везде, только в узких кругах, – нашелся Винтус Болт, – сами понимаете, господин мэр, что ни один правитель не сознается в том, что использовал такое грязное дело, как поллитртриналохия...
– Ага. Ну да. А чего он сам молчит?
Краск Пух обмер и заледенел. Вот сейчас придется открыть рот, и тогда всем станет ясно, что он за политтри-налог... тьфу... полипперхонос... в смысле, поллитртрина-лох...
– Его магическая мощь так велика, – Винтус Болт понизил голос и подпустил в него ужаса, – что любое произнесенное слово опасным образом колеблет ткань континуума...
– Да? – Судя по выпучившимся глазам, мэр ничего не понял, но уточнять не стал. – И он сделает так, что меня выберут снова?
– Вне всяких сомнений, – улыбнулся Хром-Блестец-кий, – но только с нашей помощью! Поллитртриналохия требует поддержки обычными магико-административными методами!
Мэр, который уже собрался указать дармоедам на дверь, сердито засопел.
– Ладно, – сказал он, – я нанимаю его. Сколько он хочет?
Голова у Краск Пуха... простите, у Цук Цурюка пошла кругом. С трудом вспомнил, что ему было велено делать в такой ситуации. Простер перед собой дрожащую руку, на которой выставил три пальца.
– Это значит, что он просит восемь тысяч бублей, – медовым голосом пояснил Винтус Болт.
– Чего? – мэр нервно подпрыгнул в кресле. – Он что, с ума сошел?
– Обычно он берет в два раза больше, – сурово сказал Хром-Блестецкий, – но согласился на скидку только из уважения к вам лично.
– Нда? Очень приятно, – судя по гримасе мэра, доставшаяся жабе муха оказалась кислой.
– И это только за работу, – добавил Винтус Болт. – А ведь будут еще и расходы.
Маги атаковали Мосика Лужу по очереди, наседая с двух сторон. С ловкостью, опытных мошенников они выкачивали из него деньги.
– Это на что?
– На пропаганду! – Хром-Блестецкий выложил на стол несколько листков пергамента. – Вот, тут мы вместе с господином Цук Цурюком составили смету...
Господин Цук Цурюк видел смету впервые, но ему оставалось только важно хлопать глазами, делая вид, что все идет так, как надо.
Дрожащими руками мэр вцепился в записи.