– Народу много проживает? – спросил Арсений Захарович.
– Есть немного, – ответил Славка, – молодежь в основном, Мария Андреевна это не одобрила, сказала, шуметь будут.
– Ты можешь из своих рассказов исключить мою маму?
– Не могу, – надулся Славка, – она везде, просто везде!
Я тяжело вздохнула: что тут скажешь, он прав.
– Давай дальше, – махнула рукой.
– Там все есть, вот только с постельным бельем напряженка, но твоя мама... прости, короче, вопрос решился.
– Ладно, рассказывай, каким образом.
– Мария Андреевна сходила к какому-то начальнику или сторожу и сказала, что мы из Москвы, что с нами... один научный деятель, и что он будет писать здесь диссертацию и ему необходимо создать условия, иначе все тут попляшут... В таком роде, в общем.
Я посмотрела на Осикова.
– Придется вам писать диссертацию.
– Я не могу, – замотал он головой.
– Будете объяснять это моей маме. А с едой-то что, когда магазин приедет? Ничего не узнал?
Славка расплылся в очередной довольной улыбке.
– Через два дня. Я завтра с утра червей накопаю и наловлю рыбы, ты не беспокойся.
– Добытчик ты мой, – ласково сказала Солька и погладила сердешного друга по руке.
Иногда, глядя на них, я просто взрываюсь от умиления: до чего же они подходят друг другу, сладкая парочка, да и только. Надо дотащить их до ЗАГСА – побуду свидетельницей и наемся салатиков.
– Придется мне пойти работать, – вздохнула я, репетируя на Славке свои будущие объяснения маме.
– Куда?! Зачем?! – изумился он.
– Ну, кушать нам нечего, запасы на исходе, пойду, подработаю за хлеб и воду.
– Ты чего, – изумился Славка, – не надо, я червей накопаю...
– Да, ты это уже говорил. Но боюсь, что все закончится тем, что нам придется есть этих извивающихся тварей, а не рыбу.
Солька надулась.
Мы подошли к вполне симпатичному домику, и Славка гостеприимно распахнул свежеокрашенную дверь.
– Тоже мне принцесса на горошине, – услышала я сразу голос мамы, – бери этот матрас и не ерепенься, на нем до тебя пятьсот человек спали и не жаловались.
Альжбетка сидела на стуле, обнимая огромный дряблый матрас. Слезы застыли в ее глазах, и только усталость помешала ей вскочить и броситься мне на шею.
– Значит, так, – продолжила мама, – девочки налево, мальчики направо, отбой в десять, и никаких хождений туда-сюда я не потерплю.
– Значит, так, – сказала я, отбирая у Альжбетки пожухлый матрас, – на этом будет спать Арсений Захарович, потому что ему необходима порция ностальгических воспоминаний, далее... всегда и во всем будет приветствоваться демократия, за исключением тех случаев, когда говорю я. А теперь спешу вам объявить, что здесь мы, по всей видимости, останемся на неделю, продовольствие на исходе, так что стройные фигуры и свежий воздух нам обеспечены.
Мама сжала губы и недобро посмотрела на меня. Я уклонилась в сторону, чтобы железные стрелы, летящие из ее глаз, прошли мимо.
– Как вы сходили? – спросила она.
– Плачевно, – отрезала я, давая понять, что разговоры на эту тему закончены.
– Завтра, может, опять пойдем, – сгладил обстановочку Осиков.
– Где тут девичья комната? – поинтересовалась я.
Альжбетка указала на правую дверь.
– Девчонки разбирают матрасы получше и готовятся ко сну, – сказала я, – сил моих больше нет, всем остальным займемся завтра.
Я сунула руку в карман и наткнулась на бумажку с приглашением на работу. Что ж, это дело решенное.
Стоило добраться до кровати, как мысли сразу стали растекаться в разные стороны, и я уже почти плыла в сторону безмятежного сна, как в дверь нашего домика постучали. Все сделали вид, что не слышат, потому что устали и сил на гостей не осталось.
Стук раздался вновь, и на этот раз он был более настойчив.
– Славка! – крикнула я. – Будь другом, убей того, кто за дверью!
Послышался скрип раскладушки и шаги... Славка потопал выполнять мою просьбу.
– Кого это принесло, уже почти одиннадцать, – возмутилась мама.
– Мне тоже хочется пойти и посмотреть, – вдруг забеспокоилась Солька.
Понять ее можно – до нас донесся медовый женский голос. Похоже, наш милый и добрый Славка в опасности (перед дамами он последнее время робеет, наверное, побаивается гнева нашей общей подруги).
Слов разобрать не удавалось, что только раздувало наше любопытство. Я встала и пошла на разведку, за мной засеменили Солька и Альжбетка, мама демонстративно отвернулась к стенке (уже легче).
К косяку двери прислонилась довольно эффектная девушка, я спиной почувствовала, что она сразу не понравилась не только Сольке, но и Альжбетке – конкуренции наша длинноногая красавица не терпела.
– До меня дошли слухи, будто приехал отличный парень, вот и пришла познакомиться, – сказала незнакомая нимфа.
Она нас, собственно, и не замечала, все ее внимание было направлено на растерявшегося Славку. Солька толкнула меня сзади, не то прося пропустить ее на передний план, не то умоляя что-нибудь сделать.
– Вы кто? – поинтересовалась я.
Девушка перевела на нас взгляд, пожала плечом и спросила у Славки:
– Эти с тобой, что ли, приехали?
Война, только война – абсолютная, с тяжелой артиллерией на первом фланге и с конницей на втором! Я отодвинула Славку в сторону и внимательно изучила нашу гостью. Ноготочки, как и у Альжбетки – три метра длиной, волосы по плечи, блондинистые, пухленькие губки, стройные, правда, чересчур худые ножки... Весьма неприятная особа!
Я взяла с дребезжащего холодильничка журнал, посвященный отважным рыболовам-любителям (видно, его забыл кто-то из предыдущих жильцов), небрежно полистала его и произнесла:
– Так, мадам, в списках сегодняшних посетителей вы не значитесь, покиньте территорию.
Я уверенно развернула незнакомку на сто восемьдесят градусов и, мягко спустив ее с лестницы, захлопнула дверь.
Солька тут же налетела на Славку:
– Она тебе понравилась? О чем вы тут разговаривали?
– Я-то тут при чем, – изумился Славка, – вы же сами сказали дверь открыть.
– Я сказала не открыть, а убить того, кто за дверью, – вмешалась я с пояснением. В данном случае я была на стороне подруги.
Славка хлопал глазами, не зная, на кого реагировать в первую очередь.
– Какая же она противная, – фыркнула Альжбетка и направилась спать.
Я последовала за ней, давая возможность Сольке устроить полноценную сцену ревности с обвинениями, лозунгами и криками протеста.
Проснулась я рано. Мама похрапывала, мужики за стенкой тоже, а девчонки спали, обняв одеяла, в каких-то смешных и странных позах. Налюбовавшись этой картиной, я вышла на терраску и прямиком направилась к холодильнику, изучать оставшуюся провизию.
Две банки рыбных консервов, огурцы, помидоры, остатки сырокопченой колбасы, конфеты, печенье и полбанки яблочного повидла. Небольшой ломоть черного хлеба лежал одиноко на холодильнике в розоватом пакете. Поразмышляв пару минут, я решила, что завтрак будет скромным. Намазав печенье повидлом, уложила его на огромный поднос, который в качестве украшения висел на стене, и, отойдя в сторону, залюбовалась делом своих рук. Чего-то не хватало. Высыпав на поднос конфеты, я успокоилась – натюрморт был на этот раз емким и красочным.
Вскипятив чайник, я слопала свою порцию печенья и конфет и вышла на свежий воздух. Соседи-туристы, видно, еще спали, потому что было тихо и безлюдно. Я направилась в сторону речки. Как и положено в таких местах, на берегу сидели рыбаки – двое. А в тумане, неподалеку от берега, маячила лодка.
– Всем привет, – сказала я тихо. Рыбаки не любят шума, наивно полагая, что именно поэтому у них и не клюет.
Мужчины обернулись и с интересом посмотрели на меня. Одному из них было лет тридцать, второй выглядел постарше лет на десять.
– Привет, – кивнул тот, что помоложе, – это вы вчера приехали?
– Ага, меня Аней зовут.
– Егор, – охотно представился парень.
– Степан, – буркнул мужчина постарше.
Мне было как-то неловко называть его по имени – слишком хмурый взгляд, сутулые плечи, редкая седина...
– А по отчеству? – поинтересовалась я.
Он ухмыльнулся и сказал:
– Зови Степаном.
– Хорошо, – пожала я плечами, – как рыба? Ловится? А то наша кампания уже одной ногой за чертой под названием «Великий Голод».
– Плохо рыбешка клюет, да и в основном только мелочь попадается, – ворчливо сказал Егор.
– Чувствую, придется нам сесть на вынужденную диету.
– Ничего, прорветесь, скоро магазин приедет. Кстати, кто из вас вчера мою сестру шуганул? – хохотнул Егор.
– Значит, эта вертихвостка – твоя сестрица? – спросила я.
– Ага, – кивнул парень, – навязали мне ее родители. Болтается по улицам, нигде не учится, не работает, вот и пришлось брать с собой, замотала она меня уже.
Чувствую, нас она замотает тоже.
– А как ее зовут?
– Вероника... девке двадцать четыре года, а ничего делать не хочет, вот только замуж рвется.
Альжбетке не понравится, что ее конкурентка по красоте моложе ее на шесть лет.
– Твоя сестрица у нас вчера жениха себе присмотрела, – сказала я, – вот только занят он уже.
– Веронику это не остановит, ох, и намаетесь вы с ней.
Мне показалось, что Егор посмотрел на меня с искренним сочувствием. Вот только проблем с пухнущими от безделья разгильдяйками мне не хватало! У меня голова кругом от маман, от бриллиантов, от Осикова, да от всего на свете, а тут еще такой подарочек. Хотя, если я устроюсь горничной в роскошный особняк, то Вероника не успеет стать моей новой проблемой. Пусть девчонки с ней крутятся.