Излить в стихах великую любовь.
Бульбуль отвечает от имени Навруза
"На небе красоты луна Фархара,
Тобой озарена страна Фархара!
Пыль у твоих ворот влечет сердца,
Прах у твоих дверей ценней венца!
Поняв, что только ты моя отрада,
В огне тоски я сжег престол Навшада.
Я шел, не веря собственной судьбе.
Что счастье, если есть любовь к тебе!
Что блеск венца и царского чертога
В сравненье с тенью твоего порога!
Я не хочу блаженствовать в раю,
Когда я вижу улицу твою!
В моей душе твой образ оказался,
Иначе б от души я отказался.
Во сне твой призрак свел меня с ума,
Когда ж ты явишься ко мне сама?
Тебя искал я по дорогам света,
Расспрашивал — не получал ответа.
Нет, я не близость обрести желал:
Погибнуть на твоем пути желал!
Я не мечтал, что встречусь я с тобою,
Лишь слепо следовал я за судьбою.
Отрады не во сне ли я достиг?
Я сплю иль вправду цели я достиг?
С тобой побыть хотя б одно мгновенье
Иное неизвестно мне стремленье.
Гуль убедившись, что пришел Навруз, стремится к нему, Савсан пытается ее удержать
Тогда склонила Гуль свой стройный стан,
Заплакала и обняла Савсан,
Сказала: "Будь сегодня мне послушна,
И действуй ты со мной единодушно.
К чему притворство? Жизнью я клянусь,
Что здесь Навруз, ко мне пришел Навруз!
Моя душа его призывы слышит,
Его дыханьем даже ветер дышит!
Теперь свою заботу мне яви,
Не то сгорю от горя и любви*.
Савсан в ответ: "О нерп без порока!
Ужель тот шах приехал издалека?
Ужель мы не были б извещены,
Что прибыл караван из той страны?
Он славен, как властитель величавый,
Как венценосец и глава державы,
Так неужели про его приход
У нас не говорил бы весь народ?
Дитя, опомнись, не мели ты вздора!"
И задрожала Гуль, страшась позора.
Гуль просит позволения выйти в сад, Савсан разрешает ей взобраться на крышу
К Савсан взмолилась Гуль: "Как над больной,
Хоть на мгновенье, сжалься надо мной!
Пойми ты, что сегодня я иная,
Взволнована, уныла, смятенна я.
Меня снедают здесь тоска и боль,
Ты мне по саду погулять позволь".
Савсан сказала: "Пери молодая!
Цвети, пахучий куст, не увядая!
Пред вихрем ты не гнись в осенний час,
Пускай тебя дурной не сглазит глаз.
Сады по вечерам — жилище духов.
Остерегайся нехороших слухов.
Что скажут люди, если на беду
Узнают, что гуляла ты в саду?
Но чтоб избавиться от скорби смутной,
Найдем на крыше уголок приютный".
Навруз и Гуль, увидев друг друга теряют сознание
Упрямицы исполнен был приказ.
Ковры на крышу вынесли тотчас.
Гуль поднялась наверх среди служанок,
Как солнце, что выходит спозаранок,
И, своевольная, метнула взгляд:
Пред ней внизу темнел вечерний сад.
Глялит — певца Бульбуля вилит с крыши,
Поет он, и звенит печаль двустиший.
Навруз, чтобы излить любовь свою,
Слова подсказывает соловью...
Глаза царевич поднял — и в смятенье
Увидел: стало явью сновиденье!
Такой издал он вопль, и вздох, и стон,
Что вздрогнули земля и небосклон.
Упал он, пленник страсти и печали,
А та луна в атласном покрывале
На крыше глиняной зарылась в прах,
Дыхания не стало на устах.
Тогда ошеломленные подруги
Спустились вниз в отчаянье, в испуге,
Внезапной потрясенные бедой,
За мускусом, за розовой водой.
Обрызгали водой холодной щеки,
Гуль задрожала, вздох издав глубокий,
Страдалица в себя пришла с трудом,
И на руках внесли царевну в дом.
Бульбуль уносит Навруза в шатер
А до утра, недвижный и безгласный,
Лежал в чужом саду Навруз несчастный.
Бульбуль метался, потрясен бедой,
Рыдая, друга оросил водой.
К царевичу взывал он до рассвета, —
Не услыхал ни вздоха, ни ответа.
То, как свеча, он ярко пламенел,
То мотылька он избирал удел.
Пришел в себя царевич на мгновенье, —
Увы, исчезло милое виденье!
И юноша закрыл глаза опять,
Он, мнилось, перестал уже дышать.
Тогда Бульбуль, ценней не зная груза,
Поднялся, на себ взвалил Навруза,
Унес царевича в его шатер,
И день свое сияние простер.
Савсан утешает царевну
Лежала Гуль одна в своем покое,
Пылало сердце бедное, больное.
Вошла Савсан, сказала ей, скорбя:
"Пойми, что убиваешь ты себя!
Тебе помогут, Гуль, в твоем стремленье
Терпенье, и терпенье, и терпенье!
В тоске зачахнуть злой к чему тебе?
Сгореть и стать золой к чему тебе?
Скажи своей рабе всего лишь слово —
Исполнить все, что скажешь, я готова.
Что ни увижу, пусть увижу я!
Себя унижу? Пусть унижу я!
Пройдет твоя печаль, твоя тревога:
Я помогу тебе во имя бога!"
Гуль посылает Савсан к Наврузу
От этих слов царевна расцвела,
Как ветка плодоносного ствола.
С улыбкою кормилицу лаская,
Она сказала: "Мамка дорогая,
Теперь я вижу, ты мой верный друг,
Ты — снадобье, что лечит мой недуг,
Ты — сердца заблудившегося пастырь,
Для раненой души — целебный пластырь!
Ступай же к одинокому скорей,
С усердьем расспроси и пожалей.
Скажи ему: "О верный мой любимый,
Мой вещий свет и мир необозримый!
Из-за меня ты домом пренебрег,
Скитаешься среди чужих дорог.
Пронзен любовью, ты исходишь кровью,
Когда ж ты будешь исцелен любовью?
Средь роскоши и неги ты возрос, —
Из-за меня ты столько перенес!
Блуждал ты, одинокий, на чужбине, —
Не ведай тягот никаких отныне!
От горя и трудов ты изнемог,
Теперь твою мечту исполнит бог.
Вслед за любым трудом приходит отдых,
Источник радости живет в невзгодах.
К чему тебе страданья бытия
С тех пор, как ты узнал, что я твоя?
К чему мне слез безрадостные реки,
Когда я знаю, что ты мой навеки?
Твоя раба стоит перед тобой —
Ты сжалься над печальною рабой!"
С такою речью, твердой и душевной,
Савсан была отправлена царевной.
Савсан приходит к Наврузу
Решив свой облик изменить,
Савсан Надела износившийся чапан[20].
И старую чадру, и покрывало
Она себе доставить приказала.
Пошла, в такой наряд облачена,
Кознелюбива, словно сатана.
Увидела Бульбуля на пороге,
Спросила о царевиче в тревоге.
Так описал Бульбуль его печаль,
Что стало ей того страдальца жаль.
Узнав об этой страсти непорочной,
Она влюбилась в юношу заочно!
Его скитанья по лицу земли
В ее душе сочувствие нашли.
Савсан передает Наврузу привет от Гуль
Пришел Бульбуль к Наврузу: "Я ликую,
Ты мне подарок дай за весть благую!
Взошел твоей звезды счастливый свет,
Савсан от пери принесла привет".
Впусти ее! — воскликнул шах с весельем —
С тобою, друг мой, радость мы разделим!
Пусть на глаза наступит мне ногой, —
Пребуду я покорным ей слугой!"
Вошла Савсан — и, словно раб. убогий,