Пусть я раздавленный ногою муравей —
И все ж я не оса, страшащая людей...
Весь век я буду славить провиденье,
Что силы нет во мне для угнетенья.
Слышал я, что некий дервиш, испытывая страшную нищету, пришивал лоскут к лоскуту и для утешения своей бедной души говорил:
Не нужно больше ничего — лишь черствый хлеб и власяница.
Мне легче вынести беду, чем у чужого одолжиться.
Кто-то сказал ему:
— Что ты сидишь? Такой-то человек в этом городе весьма великодушен, велениям щедрости послушен. Он готов услужить свободным мужам[10] и является как бы привратником их сердец. Если он узнает о том, каково твое положение, он сочтет за честь удовлетворить желание души такого досточтимого человека, как ты!
— Молчи, — воскликнул дервиш, — лучше умереть в нищете, нежели обратиться со своей нуждой к кому-нибудь!
Я дыры предпочту латать, в углу терпения страдать,
Лишь не просить у богачей одежды да обеда.
Воистину — зачем скрывать — считаю адской мукой я
К блаженству рая вознестись при помощи соседа.
Некий иранский царь отправил одного искусного врача служить Мухаммеду-Избраннику, — да благословит и да приветствует его Бог! Целый год врач пробыл в стране арабов, но за это время никто не пришел к нему показаться или просить у него исцеления. Пошел он к пророку — мир ему! — и пожаловался:
— Меня прислали сюда лечить твоих последователей, но до сих пор никто не обращался ко мне с просьбой исполнить эту обязанность, возложенную на твоего раба.
Посланник — мир ему! — молвил:
— У нашего народа такой обычай в ходу: пока не одолеет их голод, они не смотрят на еду, и отстраняют они руки от еды, еще не утолив до конца голода!
— Вот причина здоровья! — воскликнул врач и, поцеловав прах у ног пророка, уехал.
Мудрец тогда вести беседу станет,
Тогда лишь к пище руку он протянет,
Когда молчанье делу повредит,
А голод сил его совсем лишит
И ясно — будет мудро малословье,
А пища принесет ему здоровье.
В жизнеописании Ардашира Бабакана говорится что как-то раз он спросил арабского мудреца:
— Сколько пищи надо принимать в день?
— Весом в сто дирхемов! — ответил тот.
— А сколько силы получишь от этого? — спросил Ардашир.
— Такое количество пищи, — отвечал араб, — будет носить тебя, а все, что ты добавишь к этому, ты сам будешь носить.
Это значит: достаточно такого количества пищи, чтобы ты на ногах держался сам, а все, что ты съешь сверх этого, — излишек, который придется носить твоим ногам.
Мы едим, чтобы жить, чтоб воздать Богу честь —
Ты считаешь, что жизнь для того, чтобы есть.
Два хорасанских дервиша странствовали вместе. Один из них был очень хил, так как он только раз за две ночи ел и пил, а другой был крепок, так как за день он ел три раза. Случайно у ворот одного города их заподозрили в соглядатайстве, обоих заперли в один дом и двери замазали глиной потом.
Через две недели, когда выяснилось, что они не виновны, сильного нашли мертвым, а хилого живым. Все поражались этому. Один мудрец сказал:
— Вот если бы случилось обратное, тогда было бы удивительно, ибо первый был обжорой, не был закален в лишениях и умер в мучениях, а второй был воздержан и, конечно, в силу привычки и умеренности вытерпел голод и остался жив!
Те, что воздержны при еде бывают,
Всегда легко перенесут лишенья.
Кто чреву угождал и жил в обилье,
Попав в беду, погибнет от мученья.
Некий мудрец запрещал сыну много есть, уверяя его, что пресыщение губит человека. Сын ответил:
— О отец, напротив, голод морит людей. Разве ты не слыхал, что говорят остроумные люди: «Лучше умирайте, пресытясь, а с голодом не миритесь».
— Соблюдай меру! — воскликнул отец. — «Ешьте, пейте, но не излишествуйте!» [11]
Не нужно обжираться, друг, не то тебя сорвет,
Не нужно также голодать — не то душа уйдет...
И довольства и радости много бывает от пищи,
Но больным упадет, кто в своей ненасытен алчбе...
Будет вредно варенье из роз, если есть выше меры,
Ешь умеренно, друг, — будет корка вареньем тебе.
Когда ты человек, тогда не будь обжора —
И пес из-за еды натерпится позора.
Спросили некоего больного:
— Чего тебе хочется?
— Ничего не хочется! — ответил больной.
Когда объестся человек и заболит живот,
Ему на помощь ни одно лекарство не придет.
В городе Васите суфии задолжали несколько дирхемов одному бакалейщику[12]. Бакалейщик ежедневно приходил за своими деньгами и обзывал суфиев грубыми словами. Братья его назойливостью были утомлены, но что поделаешь — терпеть были принуждены. Один благочестивый муж из их числа воскликнул:
— Легче утолить голод чрева обещанием пищи, чем удовлетворить бакалейщика обещанием денег1
Ты лучше откажись от милости богатых,
Чтоб от привратников не слушать грубых слов.
Да, лучше умереть от недостатка мяса,
Чем ругань выносить нахальных мясников...
Во время татарского нашествия один доблестный муж был смертельно ранен. Кто-то сказал ему:
— У такого-то купца есть целебное снадобье; если ты у него попросишь, быть может, он не пожалеет дать тебе его.
Говорят, что этот купец славился своей скупостью.
Если б он не хлеб, а солнце
Положил на стол с едой,
То до воскресенья мертвых
Мир забыл бы свет дневной.
Доблестный муж молвил:
— Если я попрошу мне потребное снадобье целебное, то еще не известно, даст он или не даст. Если он и даст, не известно, поможет мне это снадобье или не поможет, но само унижение — упрашивать его — это уже смертельный яд!
Все, что ты выклянчил у подлых, злых людей,
Ты телу дал, отдав кусок души твоей.
И мудрецы говорят: «Если будут продавать воду жизни ценою чести, мудрый человек не станет ее покупать, ибо лучше умереть в мучении, чем жить в унижении».
Из рук у доброго возьмешь ты колоквинт, как сладость,
А кислолицый сладость даст — и все тебе не в радость.
У некоего ученого в семье едоков было немало, а средств не хватало. Он обратился с просьбой о помощи к одному вельможе, который был о нем самого доброго мнения. Однако вельможа нахмурился, услышав его просьбу, попрошайничество со стороны образованного человека показалось ему омерзительным.
Не делай кислого лица, когда идешь просить у друга.
Иначе будет и тебе и другу очень тяжело.
Когда идешь, гоним нуждой, иди с веселою улыбкой —
И благодетель твой тогда не сморщит ясное чело.
Говорят, что вельможа прибавил ему жалованье не намного, но намного убавил свою привязанность к нему. Через некоторое время ученый, не замечая у него прежней привязанности, воскликнул:
Противна пища, если ты обрел ее, главу унизив:
Бурлит котел твой, но в котле честь, друг мой, варится твоя
Да. возвышенье платы мне приводит к умаленью чести..
Уж лучше бедствовать — мольба и униженье ходят вместе.
Некий дервиш оказался в нужде. Кто-то сказал ему:
— Такой-то человек обладает несметным богатством; если он узнает о твоей нужде, то он незамедлительно поможет тебе в беде!
— Я его не знаю!—воскликнул дервиш.
— Я сведу тебя к нему! — воскликнул товарищ и, взяв его за руку, повел его в дом богача.
Дервиш, на богача с надутыми губами и важно восседающего бросив взгляд, ничего не сказал и воротился назад. Кто-то сказал ему:
— Что же ты наделал?
— Я подарил его подарок выражению его лица! — молвил он.
Не проси ничего у людей кислорожих:
Их увидишь — и жизнь сокращается вдвое.
Говори о беде только с тем человеком.
Чья улыбка дарит тебе злато покоя.
Однажды в засушливый год дервиши в Александрии выпустили из рук поводья выдержки. Врата небесные были заперты для земли, хотя вопли ее жителей и достигали небесных обителей.
Звери, птицы, букашки и рыбы взносили