Внезапно стройный кипарис предстал передо мной.
Схвативши сердце, бросил я его своей рукой.
Его глаза влекут сердца в силок, отняв покой.
Не хочешь сердце отдавать — тогда глаза закрой.
Слышал я, что тот человек молодой встретился как-то раз на дороге с судьей. О страданиях судьи он был кем-то уже осведомлен и был неописуемо оскорблен. Юноша обругал судью, всячески поносил его, замахнулся на него камнем. Не осталось такого оскорбления, которого он не нанес бы судье. Судья сказал одному из почтенных ученых, шедшему вместе с ним:
Взгляни, как прихотлив любимый и каковы его повадки!
Нахмурил брови он — какие на лбу пленительные складки!
В арабских странах говорят: «Удары от любимых — это сушеные финики!»
Пускай от рук твоих удар сулил мне рок —
Твои удары мне вкусней, чем свой пирог.
Как сладок гнев его, любое порицанье —
В нем слышу милость я, любви благоуханье.
Оскомину набьет незрелый виноград,
Но погоди — созрев, он много даст услад.
Сказав это, судья вернулся и воссел на свое судейское кресло. Несколько вельмож, его собратьев, служивших в подвластном ему управлении, поцеловав в знак почтения прах перед ним, молвили:
— С твоего позволенья мы скажем одно слово относительно тебя, хотя это не допускается приличием и мудрецы говорят:
Не в каждом сужденье отыщется прок,
Судить о пороках вельможи — порок.
Но так как благодеяния твоей милости постоянно сопутствовали жизни твоих рабов, то, если мы не сообщим тебе то, что мы считаем за благо, это будет подобно преступлению. Благой путь в том, чтобы не позволить этому юноше добиться над тобою власти и запутать тебя в сети страсти, и в том, чтобы свернуть ковер твоего вожделения; ведь должность судьи — сан высокий, и ты не должен пятнать его скверными поступками! Ты видишь пред собой друзей, не презирай же их речей!
Кто бесчестною жизнью известен, на подлости лих,
Разве станет когда сожалеть о бесчестье других?
Пусть полвека носил человек свое честное имя —
Вмиг бесчестный затопчет всю славу ногами своими.
Судье от души понравился совет друзей. Но, похвалив своих собратьев за их благородные рассуждения, он молвил:
— Наставления дорогих друзей, стремящихся к благому исходу моих дел, совершенно справедливы, и я не могу им возражать. Однако:
Порицайте меня — и за то вам и честь и хвала;
Только черного негра отмоете ль вы добела?
Забуду ли того, кто отнял мой покой?
Я корчусь, как змея с разбитой головой!
С этими словами он отправил своих людей разузнать о настроении юноши. Он пожертвовал казной несметной на то, чтобы склонить юношу к связи запретной. Говорят: у кого на весах золото, у того сила в длани, а тому, кто не властен над динарами, во всем мире не подвластен ни один человек.
Увидевши золото, всякий склоняет чело —
И даже весы, у которых железные плечи...
Словом, ему удалось уединиться с юношей тихой ночью. Но наутро правитель города узнал, что судья всю ночь провел за вином у постели юноши, к его изголовью приникнув с любовью, сжимал его в объятиях и от наслаждения не спал. Судья пел:
Не слишком ли рано петух разбудить нас готов?
Ведь мало еще поцелуев и пламенных слов!
Как мяч костяной в ободочке эбеновой клюшки —
Возлюбленной грудь в этом черном кольце завитков.
Единый лишь миг спят дурные глаза — берегись же
И бодрствуй, иначе твой рок будет слишком суров.
Пока барабана не слышно в дворце атабеков,
Пока не услышишь с мечети ты утренний зов —
Уста бесполезно от уст отрывать, не насытясь,—
И все из-за криков каких-то дурных петухов!
Вот в таком состоянии находился судья, когда один из его слуг вошел и сказал:
— Что ты сидишь, вставай и беги, пока есть ноги, завистники наговорили на тебя, а может быть, сказали правду. Пока огонь бедствия незначителен, мы, быть может, сумеем потушить его водою разумных мер, ведь если завтра, — да не случится этого, — он разгорится, то охватит весь мир!
Судья взглянул на него с улыбкой и молвил:
Когда вонзил в добычу когти лев,
Его не потревожит лай собак;
Лицом к лицу любимого прильни —
И пусть себе кусает руки враг.
В ту же ночь царю сообщили:
— В твоем государстве совершается скверное преступление. Что ты прикажешь сделать?
— Я считаю этого судью одним из доблестных мужей нашего века и редкостью нашего времени, — отвечал царь. — Быть может, это клевета, придуманная его врагами. Я ничему не поверю, пока не увижу все воочию, ибо мудрецы говорят:
Кто длань свою к мечу, не думая, протянет,—
В раскаянье кусать свои же пальцы станет.
Слышал я, что утром царь с несколькими приближенными подошел к изголовью судьи. Увидел он: свеча горит, а любовник сидит, вино разлито, а чаша разбита. Судья в пьяном сне лежит недвижим и не ведает, что царь стоит перед ним. Царь начал потихоньку будить судью:
— Проснись, уже солнце взошло!
Судья наконец-то догадался в чем дело и спросил:
— С какой стороны оно взошло?
— С востока! — ответил царь.
— Слава богу, — воскликнул судья, — еще открыта дверь покаяния в силу следующих слов предания: «Дверь покаяния не закрыта для рабов, пока солнце не всходит с запада». Я прошу Бога простить меня и каюсь перед тобой!
На этот грех меня толкнули две беды:
Злой рок и бедный ум — вот этой цепи звенья.
Накажешь ты меня — я это заслужил,
Помилуешь — всегда прекраснее прощенье.
Царь воскликнул:
— Что ты будешь раскаиваться сейчас, в своей неминуемой гибели убедясь! Сказано: «Не принесет им пользу обращение к вере, после того как они испытали наше наказание».
Не поздно ль каяться, несчастный, в воровстве,
Когда проворство рук в дворце тебя обманет?
Пускай верзила рук не тянет за плодом —
А коротышка сам до ветки не достанет.
Тебе не удастся спастись после того, как было раскрыто твое преступление.
Когда царь сказал это, палачи бросились на судью.
— У меня осталось лишь одно слово для царя! — взмолился он.
Царь услышал его и спросил сурово:
— Что там еще за слово?
Молвил судья:
Хотя ты рукой отвращенья махнул на меня,
Я все за полу твою, светлый владыка, держусь.
Хотя оправданья и нет преступленьям моим,
Но милость твоя может снять преступления груз!
Царь молвил:
— Ты изящно выразил тонкую мысль, однако было бы с разумом несовместимо и закону противоречило бы непримиримо, если бы твое сегодняшнее красноречие спасло тебя от моей карающей десницы. Мне думается, лучше сбросить тебя с башни, чтобы другие поучились уму-разуму на твоем примере!
— О повелитель мира, — взмолился судья, — я вскормлен благодеяниями твоего дома и, так как этот грех совершил не только я один, ты лучше другого подвергни наказанию тому, а я с него пример возьму!
Царь рассмеялся и милостиво простил его проступок; хулителям, осуждавшим судью на казнь, он сказал:
И вас отяготили всех пороки,
Не будьте же к чужим грехам жестоки.
Был юноша некий, пороков лишенный,
В красавицу чистую страстно влюбленный...
И в море Великом, в кипении вод,
Увлек их безжалостный водоворот.
Какой-то моряк протянул ему руки,
Желая избавить от смерти и муки,
Но юноша руку отдернул скорей:
«Не мне помогай, а любимой моей!»
И мгла над несчастным сгустилась ночная,
И слышали, он говорил умирая:
«Того, кто забудет в беде о любви —
Не слушай. Его пустомелей зови».
Так жизненный срок был влюбленными дожит
Понять их любовь тебе старец поможет.
Ведь так Саади тайны страсти постиг,
Как люди в Багдаде — арабский язык.
Душой будь привязан к своей ненаглядной,
Не нужен тебе этот мир безотрадный...
И если б Меджнун жил до нынешних дней,
Любви б он учился по книге моей.
Глава шестаяО СТАРОСТИ И СЛАБОСТИ
Однажды я вел диспут с несколькими учеными в соборной мечети Дамаска. В это время вошел какой-то юноша и спросил:
— Есть ли среди вас кто-либо, кто знаком с персидским языком?
Ему указали на меня. Я спросил:
— Что случилось?
— Один стопятидесятилетний старик, — ответил он, — находится на смертном одре и что-то говорит на персидском языке, а мы не понимаем. Если ты сделаешь милость и потрудишься посетить его, то получишь вознаграждение — быть может, он как раз говорит, что кому завещает!