— Ах, не ведомо? — тут же вскипел второй, прежде незнакомый полковнику. — Девчонки с реки домой шли, а твои бандиты…
— Убили кого? — громко перебил его казак, разглядывая далекие, очень редкие облачка.
— Если б убили, другой был бы разговор, — инициативу перехватил первый фермер, по фамилии Сергеев. — Но дел натворили! Кто отвечать будет?
— Кто натворил, тот пусть и отвечает. Так? А кто натворил — мне неведомо.
— Вот ты как… — недобро ухмыльнулся Сергеев. — Значит, комбайн на уборку — дай, а отвечать за своих казаков — так тебе неведомо?
— Неведомо, — сурово повторил полковник, с тоской думая, что фермерского самогона ему теперь долго не видать. Как, впрочем, и комбайнов… — Вот сегодня вечером хочу смотр провести, сотню казаков парадом по городку пущу. Молодцы — один к одному! Не хочешь посмотреть?
— Воздержусь, — Сергеев повернулся к товарищу. — Видишь? Я же говорил. Поехали.
Они забрались в кабину через мгновенно распахнувшуюся дверцу. Полковник успел заметить, что водитель держит на коленях самострел. Задержать бы, да сообщить о таком безобразии… Но поздно, в железном грузовике их пиками не взять.
— Постой! — откуда-то выскочил есаул Штырь, замахал руками перед бампером. — Куда?! А товар-то?
— Про товар у полковника своего спроси! — бросил через открытое окно Сергеев.
Машина негромко заурчала, тронулась с места, заставив Штыря отскочить. Есаул с плачущим выражением лица повернулся к начальнику.
— Товар договорено было забрать, господин полковник! Там и ситец хороший, и кожа, и термоса…
— Казак и без термосов казак!
Полковник посмотрел на уменьшающийся грузовик, непроизвольно сглотнул. Каждому свое — казакам границу стеречь, а фермерам… Фермерам спокойно работать и самогонку свою жрать, в добротной одежде ходить да на грузовиках разъезжать.
— Ништо, Штырь, будет и на нашей улице праздник. Как пять лет назад.
Грузовик скрылся в облаках пыли.
— Пять лет назад примерно с того же все начиналось, — сказал в кабине Сергеев своему спутнику, отцу одной из изнасилованных девушек. — Ты тогда у моря в поселке жил, не помнишь… Мы их сдуру хотели нахрапом взять. Но казаки — они же тупоголовые! Когда мы тех мерзавцев выкрали, двинулись всей толпой на фермы. И ведь сожгли тогда не одну.
— Им это стоило, как я слышал… — пробурчал Коваль. — А теперь у нас и самострелов поболе, чем тогда у вас имелось. Пусть приходят!
— Вот еще не хватало в дело их пустить, самострелы эти! — закатил глаза Сергеев. — Еще не хватало! Прилетят архаровцы в масках, да на флайерах, тогда казаки ангелами покажутся.
Коваль молча пыхтел, наливаясь кровью. Фермерам запрещено иметь огневой бой, да и вообще запрещено иметь оружие. Для охраны от дикарей есть казаки… Вот только и от них тоже надо защищаться. Конечно, имея даже сельскохозяйственную технику и некоторое количество самострелов, можно не очень бояться вооруженной пиками да саблями кавалерии, но ведь им, бездельникам в фуражках, больше заняться нечем, как только воевать, голов своих не жалеют. Бешеные псы, а не люди.
Высадив Коваля у его дома, Сергеев с племянником поехали к школе, забрать младших. У самой ограды стоял однорукий Михалыч, сторож, он запасался новыми розгами. На минуту перестав ломать ветки, Михалыч пожаловался:
— Всех твоих порол сегодня, Андрей.
— Всех? — закатил глаза отец.
— Всех. Учитель говорит — хуже всех хулиганят. А младший, Петр, так вообще дурак.
— Зато работник хороший получится, — усмехнулся Сергеев. — Хватит нам уже умников в семье.
— И еще святой отец им очень недоволен…
Оставив сторожа, фермеры вошли в школу. Единственный класс уже наполовину опустел, учитель курил в окошко.
— Говорят, мои тут совсем распоясались?
— И не говори, Андрей. Откажусь от должности из-за них! — учитель хрипло рассмеялся. — Хорошо хоть, старший твой уж третий класс заканчивает, скоро простимся.
— Читать-то выучился?
— И читать, и писать, и считает не хуже других. Он не глупый, просто драчун. Но младший — дураком останется, уж прости. Ничего учить не желает, сколько ни пори. И еще сегодня в церкви отличился — святому отцу за спиной кукиш показал!
— Ты зачем это? — сурово посмотрел Сергеев на подошедшего сына.
Тот шмыгнул носом, задумчиво почесал выцветший синяк под глазом.
— А на спор, батя.
— Вот же дурак! — фермер от души влепил сыну подзатыльник. — Ищи Ваньку с Гришкой, и в машину! Довезу.
Шалости в церкви — это уж слишком. Не теряя времени, Сергеев обогнул здание и вошел в храм. Святой отец был здесь, чинил досочку на кафедре.
— Отец Афанасий! — тихонько позвал фермер, стесняясь шуметь в пустой церкви.
— А, это ты… Расстроил меня твой сынок. Как бы не прогневался на него Агний Трехликий, коий хотя и проповедовал пращурам нашим доброту, однако не спускал и врагам церкви своей…
— Выпорю! — истово пообещал Сергеев. — Семь шкур спущу! Будет у меня все праздники в подвале без воды сидеть!
— В праздники — не надо, — мягко остановил его отец Афанасий. — Праздники для всякой твари священны, в такой день и злой казак, и дикий абик должны возрадоваться, коли коснулся их хоть луч благодати небесной. А ты посади-ка его до праздников, как раз на два дня. В школе он все равно ума не наберется, глуп… На то, знать, воля Агния Трехликого.
— Все сделаю… — фермер быстро подошел и преклонил колено, целуя край одеяния священника.
Афанасий осенил его тройным обмахиванием и хотел что-то еще сказать, но вдруг замер, прислушиваясь.
— Не флайер ли?
— Флайер вроде, — согласился Сергеев. — Урчит, значит, подлетает.
— Прости, Андрей, я должен идти, ко мне сегодня гости из семинарии городской. Ох, грешен, доску-то не заколотил!
Священник быстро зашагал к выходу, фермер разогнулся.
— Так может, мне забить?
— Да пребудет с тобой Огонь Чистый и Светлый! — рассеянно отозвался Афанасий, оставив Сергеева в некотором недоумении.
Флайер опустился прямо перед входом в церковь. Первым выскочил высокий рыжий пилот, разложил лесенку и подал руку тучному священнику с надменным выражением на лице. Афанасий перешел на бег и успел поддержать гостя под локоть.
— Как добрались, Ваше Преосвященство?
— Трясет, брат Афанасий, — пожаловался тучный. — Ты по телефону-то сказал, где садиться, но смотрю — мы у церкви… Устал я, брат Афанасий. Пойдем сразу к тебе. Далеко ли?
— Рядом! — замахал священник рукой по направлению к своему дому. — Вон, из-за склада желтая крыша видна! А жена-то моя как будет рада, с утра готовилась!
— Отведаем, — скромно улыбнулся гость. — А чтобы тебя не томить… Ходатайство мое удовлетворено, отзывы о твоем приходе самые лучшие, так что… Ты зачислен, брат, пляши!
— Ох, да пребудет с нами Огонь Чистый и Светлый! Жена-то как будет рада!
— Да, пускай собирается в дорогу, на днях пришлю тебе преемника. Но учти: должно учиться новым таинствам прилежно, дабы меня не осрамить перед чинами. В городе не как на селе, народ ушлый, в вере нестойкий!
— Ваше Преосвященство!
— Ну, пойдем. Ты, Егорка, не жди, мотай обратно, — обернулся тучный к пилоту. — Поболтай там с господином механиком, о чем хотел, а обратно — утром. Домик с желтой крышей видишь?
— Будет сделано! — расцвел пилот и преклонил колено.
Как только священники немного отошли, рыжий сложил лесенку, а потом забрался во флайер сам. Вокруг, конечно, столпились уже чумазые фермерские детишки, на вид один тупее другого. Пилот сердито погрозил им кулаком, потом аккуратно поднял в воздух машину. Малолетние придурки тут же собрались под днищем, задрали головы, будто ничего интереснее не видели. Зазвонил телефон.
— Его преосвященство отсутствует! — доложил пилот, перегнувшись к пассажирскому сиденью.
— А это кто? Егор? Слушай, я тут посмотрел ту деталь, что мы заменили… Ты лучше пока не взлетай.
— Да я уже взлетел…
— Вот оно что? Ну, тогда давай прямо сюда.
— Слушаюсь, господин механик!
Егор аккуратно опустил трубку, вжал ее в крепление. Лампочка в углу приборной доски все так же мигала красным. С утра господин механик сказал, что это ерунда, а тут вдруг что-то обеспокоился — никак, похмелился наконец.
— Как бы нам не навернуться… — вздохнул Егор. — Да, Кот?
Так он прозвал свой флайер. Может, это не настолько удачно, как Ласточка или Орел, но уж очень похожа на кошачью морда машины. И антенны торчат, как усы.
— Ты уж меня донеси, пожалуйста. На Агния надеемся, а сами не сплошаем, верно?
Флайер не отвечал, но скорость набрал хорошо, к облакам поднялся тоже без проблем. Удовлетворенный Егор улыбнулся, стал мурлыкать про себя какую-то песенку. Вскоре впереди показались огромные башни центральной части города, а еще через несколько минут внизу потянулись похожие друг на друга фабричные кварталы. Вот тут Кот и нырнул носом.
— Огонь Чистый и Светлый в Агния Трехликого душу мать!!! — заорал пилот, налегая на штурвал.
Плоские крыши домов стремительно приближались, и Егор уже собирался зажмуриться, чтобы не видеть того места, о которое разобьется вдребезги, но Кот вдруг проснулся, услышал штурвал. Сшибая какие-то фанерные надстройки, флайер пронесся над самой крышей, перелетел через узкую улочку и наконец рухнул прямо перед хлебовозной машиной. Водитель успел затормозить, стукнулся лбом о стекло, оттого лобовым и называемое.
— Ух! — крикнул ему Егор, все еще раскачиваясь в кресле пилота, снабженном тугими пружинами. — Ух, чуть не упал!
— Вот дурак! — выругался водитель, выбираясь из кабины и потирая свежую ссадину. — Убить же меня мог, и сам бы убился!
— Я не специально — флайер поломался! Сейчас буду звонить в гараж.
Водители машин и пилоты, как люди одного сословия, всегда могли найти общий язык. Надеясь на рассказ о малознакомой летающей штуковине, хлебовоз оставил временно свои дела, обошел флайер. У днища треснуло несколько листов обшивки, остальные повреждения были незаметны.