Полна тобой одной, Лейла!
И радость, и вина моя,
Всё, что от неба я хотел,
Й всё, что иа земле имел!
Другой такой не создала
Природа, а когда б смогла
Создать, — то все ж в ее черты
Я б не взглянул: она — не ты
! 1С*жалевъя евшс де! * верности моей,
Но поздно: только образ твой!
Храним последнею мечтой!
И вот ее взяла могила"
А я остался, всем чужой,
И сердце мне змея сдавила,
Я рвался в бой, я только в бой.
Все краски гор лесов, полей
Затмил мне мрак души моей
, и все, что прежде так любил,
Я отвращеньем заклеймил!
Теперь ты знаешь весь мой грех…
Но боль моих несчастий всех
Никто, никто не может знать…
Не надо к покаянью звать,
Ты видишь, близок смертный час,
Коль верить в твой святой рассказ?
Под силу ли словам твоим
Былое сделать небылым?
Пойми, душа моя в огне,
Молитвы не помогут мне
И жалость не нужна твоя,
Но обещай, что мог бы я
Молитвою вернуть Лейлу,
Я раснростёрся б на полу,
И тысячи молитв вознёс
до неба, где имеет спрос
Дешёвый звук продажных месс!
Когда придет охотник в лес,
Чтоб львят из логова забрать,
Попробуй львицу утешать,
Но не меня, отец святой,
Не смейся над моей тоской!
В дни безмятежные, иные,
Когда душа душе — родня,
Там, где цвели края родные
Был друг когда-то у меня.
Его в живых быть может нет,
Но если жив он, передай
Вот эту намять прежних лет.
Хоть он как я суров — пускай
узнает он, как умер я:
Близка ему судьба моя.
Пусть опозорен я, но тот
Кто другом был меня поймёт.
В те стародавние года
Он верно предсказал мой рок,
Я лишь смеялся, но тогда,
Ведь я еще смеяться мог!
Его слова, что я забыл,
Верны: он правду говорил!
Всё расскажи ему. Ведь он
Сам будет этим поражен…
Я в битвах/так скажи ему/
О нашей юности забыл, -
И прежде чем уйти во тьму
Его бы я благословил,
Уже бессильным языком,
Но грянул бы небесный гром,
Когда б молился я о нём!
Я никогда б не попросил,
Чтоб имя он моё щадил,
Он слишком добр, скуп на слова
Да я молва…Что мне молва?
Я не скажу пусть не грустит,
Обидой это прозвучит,
Оплакать брата может брат,
А друга старый друг — стократ.
Отдай ему кольцо, отец,
Скажи, чем стал я под конец,
Сухой пергамент, ствол гнилой,
Осколок страсти, лист сухой,
Который осень сорвала
И с гневным ветром унесла!
Поверь, всё это не во сне:
Как сны могли бы сниться мне,
Когда я не смыкаю глаз?
О, если б зарыдать хоть раз!
Но я и зарыдать не мог,
Горящий разум изнемог,
О, если б хоть одной слезой
Смог облегчить я жребий свой!
Рассудок мой — в кольце огня,
Отчаянье сильней меня,
Сильнее воли, и сильней
Молитвы искренней твоей.
Не надо! Не благословляй
Покой мне нужен, а не рай!
Все это так, отец святой…
Вот…вот Лейла передо мной…
Она жива… Как звездный свет
Ее сияние…Но нет:
Звезда бледней и холодней,
А завтра ночь еще темней.
Но прежде чем взойдет звезда
Я всё утрачу навсегда,
Всё кроме страха. Жизнь моя
Уже за гранью бытия…
Отец, я брежу…но Лейла…
Смотри…смотри! Вся боль прошла,
Вот я вскочил, метнулся к ней,
Прижать ее к груди своей,
Но обнимаю…где же ты?
Нет, не обнять мне пустоты,
И сердце не стучит…Лейла!
Ты здесь… ты только что была.
Но почему тебя мой взгляд
Пугает?. . Отошла назад. .
Пусть лед придется мне обнять,
Но всё, о чем я мог мечтать,
В моих объятиях опять!
Увы, я призрак обхватил,
И руки на груди скрестил.
Но вот она. Возле меня.
Молчит. Молчит, к себе маня,
Такая, как всегда была!
Я знал, что ты не умерла:
Вот косы, вот глаза… А он —
Он мертв. Он саблею сражен.
Я видел: он в горах зарыт,
Ему из под могильных плит
Не выйти… Как же ты пришла?
Ведь говорили, что взяла
Тебя волна, что поглотил
Дух моря всё, что я любил!
Мне говорили, что. но нет!
Нет силы повторить их бред!
Но если из волны морской
Ты вышла, чтоб найти покой
В могиле — влажною рукой
Коснись измученной груди,
Лоб охлади, не уходи!
Ты — явь, иль сон души больной,
Молю: возьми меня с собой,
Туда, где ветер и прибой!
Вот кем я был, И всё, что мог
Я рассказал, отец святой.
Всю скорбь мою, всю боль тревог.
Спасибо Доброю слезой
Ты утешение принес
Моей душе, не знавшей слез.
Заройте за монастырем
Мой прах, и на кресте простом
Писать не надо ни о чем
Что людям в имени моем?
Пусть пилигрим своим путем
Пройдет, не ведая о нем!
Он умер. и покрыто мглой
Откуда он и кто такой
Монах не скажет А до нас
В отрывках лишь дошел рассказ
О той, чей образ он хранил,
О том, кого в бою убил.
Спокойно море. Ветра нет.
Ладьям далёким шлет привет
Утёс гранитный. А на нём
Спит вождь афинский вечным сном.
Когда-то спас он край родной…
Родится ль вновь такой герой
Блаженный край! Весь год весна
Бессменно тут царит одна —
На островах, что там вдали
Видны с аттической земли
Уединенной жизни дни
В блаженство превратят они:
Вершины гор отражены
В кристалле синей глубины,
В плену смеющейся волны.
3емкой эдем, чудесный край,
Где всё в цвету, где вечный май!
И если легкий бриз порой
Порхнет над синевой морской,
То аромат цветов с собой
Он принесет издалека.
Летит на крыльях ветерка
Дыханье розовых садов,
Привет царицы соловьев,
Ей сотни песен соловей
Поёт, и каждая — о ней!
И пенью соловья внимая,
Краснеет роза молодая.
Садов царице, розе роз
Не страшен ветер и мороз.
Зимы не зная, круглый год
Она красуется, цветет.
И неба, райский аромат
Она вернет ему стократ,
А небо улыбнется ей,
Цветущей с каждым днём пышней,
Так много разных здесь цветов,
Манит влюбленных тень садов,
Но много и пещер глухих —
Приют разбойников морских
Чьи лодки скрыты средь камней
От проходящих кораблей,
Пока гитара моряка
Не зазвенит издалека.
Но лишь вечерняя звезда
Зажжётся на небе — тогда,
Плывут пираты в мрак ночной,
Подобны теням под скалой,
Закутав вёсла. Вдруг толпой
Напали — смолк гитары звон,
и песня превратилась в стон.
Как странно: этот край таков,
Что быть жилищем для богов
Его удел: здесь жизнь светла
Но человек, что кроме зла
Не любит в мире ничего,
Все губит: под ногой его,
Как под копытами скота
Природы гибнет красота.
Весь этот дивный край цветет
Без человеческих забот,
Все здесь природа отдаёт,
И просит лишь о том людей,
Чтоб только не мешали ей!
Как странно — мирный край, и он
Людским безумьем омрачен,
Он край разбоя и страстей,
Кипящих в гордости своей,
Так, словно натиск тёмных сил
Строй серафимов сокрушил,
И адской злобой ослеплён,
Сел дьявол на небесный трон!
Так вечной радости страна
Тиранами разорена!
Тот, кто над мертвецом склонясь,
Увидел смерти первый час,
Последний час трудов и бед,
Когда подходит мрак, и нет
Дыханья жизни,(в те мгновенья,
Пока не властно разложенье,
Пока ещё его персты
с лица не стерли красоты,)
Кто видел ангельский покой,
И взгляд, что замутнен тоской,
Кто смерть в лицо увидел, тот
Душою дрогнувшей поймет,
Что мертвого прекрасен лик
Лишь потому, что в этот миг
Тирану неподвластен он,
Но смерть еще не смерть — а сон
Да, так невозмутимы покой
На мертвом облике, такой
Весь этот берег, такова
Вся Греция: она — мертва!
Так холодна, и так она
Последней красотой полна:
Огонь в душе едва угас,
Но как прекрасен этот час!
Ещё последний луч горит
Над скалами… Ужасный вид:
Сверкая, мрачный ореол
Вокруг надгробия расцвел,
Но вот затух последний блеск,
И луч сознания исчез,
И только искра, павшая с небес,
Над той землей, которую хранила,
Мерцает, но согреть ее не в силах!
Край подвигов, навек живых,!
Весь от полей до гор седых
Надгробие свобод былых!
Могучих повергал ты в страх,
А что осталось? Только прах!
Эй. жалкий раб! Ты позабыл
О грозной славе Фермопил,
А этот берег? чем он был?
И ты, свободы рабский сын,
Забыл, что это — Саламин?!
Так сделай память давних дней
Живою славою своей,
В душе, а не в золе храни
Отваги дедовской огни!
Да, ты и себе их разожжёшь,
И деспотов охватит дрожь,
Восстань! И жизнь отдай в бою,
Надежду завещай свою
Потомкам, пусть на смерть идут,
Иначе — от стыда умрут!
Был за свободу поднят меч,
И тот, кому в сраженье лечь
Пришлось, кто кровью истекал —
Борьбу потомкам завещал,
И как бы не была трудна,
Победой кончится она!
О, Греция! Свидетель в том
Один твой день! И этим днем
Бессмертье заслужила ты!
А все цари, что с высоты
Во мрак забвения судьбой
Низвергнуты? Лишь прах седой
Потомкам вечность сохранит
Во мгле безвестных пирамид.
Всеобщим роком пощажен
Лишь твой герой: воздвигнул он
Столп вечной славы над собой,
Столп выше гор земли родной:
В бессмертных песнях старины