Наступила среда. Незадолго до того, как Гюро надо было идти на репетицию, Эрле сказала:
– Слушай, Гюро. Сегодня мы уходим на собрание землячества и берём с собой Лилле-Бьёрна. Он ведь не играет с вами в большом оркестре, и ему не нужно ходить на репетиции.
– А вы уже придёте, когда я вернусь? – спросила Гюро.
– Может быть, задержимся подольше, но ненамного. Лилле-Бьёрну завтра в школу и надо рано вставать. У тебя ведь есть ключ? Ты хочешь надеть для репетиции новый джемпер?
– Не буду я наряжаться на репетицию, – сказала Гюро.
– Зачем наряжаться, – согласилась Эрле. – Но на этом джемпере уже есть пятна, так что я на твоём месте надела бы другой.
– Угу, – сказала Гюро, чтобы не говорить ни «да» ни «нет».
Она хотела сама решить, что ей надевать. Эрле, наверное, догадалась об этом и не стала больше уговаривать. Она ушла в ванную мыться и переменила одежду: сняла дворницкий комбинезон и оделась в юбку и блузку. Бьёрн ещё раз побрился, хотя уже брился утром, а Лилле-Бьёрн остался в чём был, потому что на нём и так был чистый свитер.
– Смотри не забывай посматривать на часы, Гюро, а то опоздаешь на репетицию. Во сколько ты обещала встретиться с Сократом?
– В четверть седьмого. Я могу, если захочу, ещё полчаса позаниматься на скрипке.
– Ну пока, не скучай! – сказали папа, мама и Лилле-Бьёрн и ушли. Гюро немножко поупражнялась, потом почистила скрипку, натерла смычок канифолью, уложила скрипку со смычком в футляр и поднялась наверх в гостиную. В доме, кроме неё, никого не было, но за окном был ясный день. Гюро посмотрела на свой джемпер и сказала:
– Да, пожалуй, надо сменить, хотя у меня просто репетиция.
До выхода оставалось ещё пять минут. Она решила выйти в десять минут седьмого, потому что тогда она ровно в четверть седьмого будет у дома, в котором живёт Сократ. Дойти туда можно было за пять минут. Но, когда она надела чистый джемпер, зазвонил телефон. Она подошла и сказала, как Тюлинька:
– Квартира дворника. Я слушаю.
– Алло, Гюро, – раздался голос из трубки. – Это говорит Эдвард. Понимаешь ли, у нас тут случились неполадки с Аврориной виолончелью, и мы все поехали в город её чинить, заодно прихватили с собой и скрипку Сократа. Ему нужно было поменять одну струну. Потом мы решили пообедать в городе и вот опаздываем, так что я решил, что нам нужно ехать в школу, не заходя домой. Мы поедем на электричке, потому что у Мари деловая встреча в городе и она забрала машину. Так что мы не сможем тебя проводить, а встретимся в школе. Ты ведь знаешь, где находится эта школа. Придётся тебе идти с кем-то другим.
– Ага, – сказала Гюро.
– Встретимся в школе, – повторил Эдвард. – Не забудь взять с собой ноты.
– Хорошо.
Она немного расстроилась. Не то чтобы она боялась одна ходить по Тириллтопену. Дорога была ей знакома, и на улице было светло. Так что это было не страшно, но она побаивалась заходить в незнакомую школу, да и не знала, где там этот самый актовый зал. Впрочем, не одна же она идёт на репетицию, она посмотрит, куда идут другие, и пойдёт за ними следом. Если бы знать заранее, она договорилась бы встретиться с Мартой из лесного дома, но сейчас они, наверное, уже ушли. Гюро торопливо натянула куртку, взяла скрипку и ноты, вышла из дома и заперла за собой дверь.
Весна только-только началась, но на школьном дворе снег уже сошёл, и несколько ребят играли в футбол. Гюро посмотрела, как они играют, и тут вдруг один издалека послал мяч в её сторону, мяч подкатил ей почти что под ноги. Гюро отложила скрипку и ноты, побежала за мячом и послала его обратно, потому что она любила гонять мяч.
– Молодец, Гюро! – крикнул ей кто-то из ребят. – Хочешь тоже поиграть?
– Мне некогда. У меня репетиция.
– Ну, ещё хотя бы разочек! – сказал мальчик и послал ей мяч.
Как тут было не сделать ещё удар! Но больше уж она не могла играть, надо было идти. Она снова взяла скрипку и ноты и пошла по тротуару. На руках у неё были варежки, потому что к вечеру становилось зябко. Левой рукой она под рукавицей всё время перебирала пальцами, вспоминая начальные ноты «Неоконченной». При этом она тихонько напевала мелодию, а пальцы в варежке знай себе шевелились. В правой руке она несла скрипку, и та при каждом шаге качалась в такт «Неоконченной».
В ожидании предстоящего Гюро была как натянутая струна. Сейчас, главным образом, потому, что ей было интересно посмотреть, как там будет. Но чем ближе она подходила к воротам незнакомой школы, тем больше её интерес сменялся волнением, ей было страшно и одиноко, потому что вокруг не видно было ни одного человека, который шёл бы с музыкальным инструментом. Неужели она слишком задержалась и теперь опоздает!
Куда же ей идти? Перед Гюро были четыре двери, а она не знала, где у них здесь актовый зал! Но вдруг до неё донеслись какие-то звуки. Она остановилась и стала разглядывать окна. И тут наконец-то подошли другие участники – большие ребята с такими же скрипичными футлярами, как у неё. Она пойдёт за ними! Но ребята, оказывается, тоже не знали, где тут что.
– Привет! – сказал один из них. – Ты не знаешь, куда тут идти, чтобы попасть в актовый зал?
Гюро помотала головой и показала на все четыре двери сразу.
– Это понятно, что где-то здесь, – сказал другой мальчик. – Мы и сами уже слышим. Давайте посмотрим, какая дверь туда ведёт.
В конце концов нашлась незапертая дверь, они в неё вошли и очутились в коридоре, потом спустились вниз по ступенькам. За ними оказалась приоткрытая дверь. Гюро увидела перед собой большущий зал. Переступая вслед за мальчиками через порог, она услышала, как один из них говорит другому:
– Неужели эта малышка тоже пришла в оркестр? Детский сад тут у них, что ли?
– Тут вообще кого только нет, – отозвался другой. – Взрослые вперемежку с детишками. Оскар же нам так и сказал.
Войдя в зал, Гюро увидала разложенные повсюду футляры от скрипок, одежду и инструменты. Многие уже играли что-то, каждый сам по себе. Сначала она не увидела никого знакомого, а потом нашла Марту и её маму, не видно было только Сократа. Гюро достала скрипку. Отойдя в уголок, она стала подтягивать смычок, потом попыталась проверить, хорошо ли настроена скрипка, но это трудно было расслышать среди общего шума, где каждый выводил что-то своё. Некоторые играли ужас как хорошо. Они быстро и громко проигрывали гаммы вверх и вниз и, кажется, нисколечко не боялись, что их кто-то услышит.
Наконец пришли Сократ, Аврора и Эдвард.
– Извините, что мы опоздали, – сказал Эдвард. – Наша электричка останавливалась в пути, но с грехом пополам мы всё-таки успели.
Оскар хлопотал на сцене. Сначала он вместе с теми, кто вызвался помогать, расставил нотные пюпитры.
– А теперь мы рассядемся, как надо, – сказал он, – и тогда увидим, так ли всё получилось, как мы рассчитывали. Первые скрипки садятся впереди с этой стороны, вторые – с той.
– Это про нас, – сказал Сократ. – Давай, Гюро, сядем с тобой рядышком в заднем ряду вторых скрипок.
– Давай, – согласилась Гюро.
Они пошли и сели. Впереди было много народу, а рядом с одной стороны – человек с тубой, с другой – Марта с кларнетом, и ещё два кларнетиста, и мама Марты с флейтой, и ещё несколько человек с флейтами, которых Гюро не знала. Впереди сидел человек с альтом – это такая большая скрипка – и виолончелисты. Оскар сегодня не становился на дирижёрское место, он сел к первым скрипкам. Его место занял Эдвард. Наверное, он решил, что в таком шуме его голоса не хватит, и, чтобы его услышали, он принёс с собой туманный горн, который Аврора привезла из поездки на север.
Дождавшись тишины, Эдвард сказал:
– Добро пожаловать всем, кто пришёл. Особенно тем, кто приехал из Нордердалена, Крокехойдена и Леркеколена, и тем жителям Тириллтопена, которые тоже к нам присоединились. Как вы знаете, мы затеяли сыграть очень сложную вещь. Поэтому не огорчайтесь, если поначалу у нас неважно будет получаться. Сейчас я только хочу проверить, так ли вы сидите, как мне бы хотелось. Вот вы, с флейтой, поменяйтесь, пожалуйста, местами с альтом, ему лучше пересесть поближе ко мне, и вы двое маленьких тоже. Вам там, конечно, хорошо рядом, но, мне кажется, будет лучше, если рядом у вас будет кто-то постарше. Для оркестранта важно, когда его может поддержать сосед. Если вы собьётесь, вам надо только посмотреть на соседа или соседку. Ну-ка, дайте посмотреть! Вот ты, большой мальчик, который пришёл одновременно с Гюро! Ты ещё спрашивал, что тут за детский сад! Ты сядешь рядом с ней, а второй мальчик рядом с Сократом.
Гюро боялась даже взглянуть на этого мальчика: наверное, он сейчас злится, что его пересадили к ней!
Но тут он вдруг обернулся к Гюро и сказал:
– Даже страшно, правда? К этой вещи не знаешь, как и подступиться, Ты какую позицию тут используешь – первую или вторую?
– Вторую.
– И я тоже, – обрадовался незнакомый мальчик. – При второй позиции можно почти всё время играть на одной струне. Меня зовут Лейф, а тебя – Гюро. Я уже слышал, как тебя зовут.
– А теперь у вас время, чтобы настроить инструменты, – сказал Эдвард, а затем объявил: – Сейчас мы послушаем вторые скрипки. Правильно, что вы играете с осторожностью. Постепенно дело пойдёт лучше. Это же репетиция.
Гюро заиграла вместе со всеми. Было ужасно трудно и интересно, но затем вдруг её охватила такая радость, которая так и рвалась наружу. Она – в оркестре и играет вместе с ним! Репетиция продлилась два часа.
Никогда ещё Гюро так не уставала, но это была хорошая усталость. По дороге домой Сократ говорил не умолкая:
– Сперва у меня ничего не получалось, – сказал он. – Но потом вышло как надо – да-да, да-да-да-да. Потому что этот кусок я знал наизусть.
– Угу, – откликнулась Гюро.
– Зайдёшь к нам домой? – спросил Сократ.
– Нет, – ответила Гюро.
Она до того устала, что ей никуда не хотелось – только бы поскорее добраться до дома. На школьном дворе не было ни души, но в окне гостиной горел свет. Уходя, она его нарочно оставила, чтобы там не было так безлюдно и одиноко. Она отперла дверь ключом, пошла прямо в гостиную и как была, в куртке и со скрипкой, села в кресло и заснула.