— Шаман же был представителем ложи магов, да, собственно, так и остался им. Думаешь, это конец? Одним движением разорвав путы, милый котик на секунду застыл, словно бы вспомнив что-то очень важное. «Но я устал играть с вами в кошки-мышки», — муркнул кошарий и вывел когтями в воздухе неизвестный мне знак, а следом попытавшиеся напасть элементали тут же застыли, оставшись без своего пламени. «Ты сам привёл его в лес, полный магии», — загадочно произнёс он, а вдали пролетали одуванчики, словно в подтверждение его слов. «Но что-то ты мы немного отвлеклись», — со стороны леса послышался шелест листьев, неумолимо похожий на чей-то смех. «Я решил не отдавать тебя совету, как изначально планировал великий шаман, а просто заберу твою душу и принесу в дар моему инфернальному повелителю. Думаю, он будет рад увидеть „знакомую“ душу». Котофей басовито рассмеялся и напитал свои латные перчатки чистой магией, по всей видимости, желая принести меня в жертву живьём.
— Э нет киса… — не падаю вида хрустнув костями стремительно ускоряюсь, раз у него такие же символы, как у того духолюба, то и динамическая защита должна быть, ибо это не личная рунная защита, а массовая.
Что-то похожее уже видел под таёжными лесами в районе Татарска. Община серых тварей с такими же острыми ушками, как и у шамана, массово накладывала рунную защиту на всех своих воинов. И простые люди ничего не могли им противопоставить, а оружие было не опаснее детской игрушки. Компанию в том путешествии мне составил угрюмый монах, что верил в Писание. Будучи образованным филологом и знатоком старой скандинавской литературы, он расшифровал их руны и сумел создать ультимативный блок, нивелирующий любое их преимущество.
Быстро пройдясь по чертогам памяти, ускоренным дозой адреналина, вспоминаю небольшую лекцию угрюмого старика и, выкинув всё лишнее, мгновенно прикусываю нижнюю губу. Поймав магией воды каплю крови, тут же создаю из неё едва видимую структуру нужной руны и, ускоряясь, это всё телекинезом впечатываю руну прямо в нос наглой кошатины, что не успела и мяукнуть.
— Ну что киса теперь у тебя нет защиты. — и хищно улыбаюсь.
Но кот никак не прокомментировал это и лишь тихо прошипел что-то на своём рычащем наречие. А затем ловко отпрыгнул на пару метров, словно опасаясь повторного «касания» рун.
— Откуда тебе известна техника проклятого монаха? — прорычал котофей.
Так угрюмый старик отметился и в этом мире? Как любопытно.
— Брал у него пару уроков во время зачистки поселения грязной нелюди! — Специально делаю акцент на последнем, но блохастый всё так же остался хладнокровен и собран. — Так где ты говоришь находится ваш совет? Ехидно улыбаюсь, продолжая провоцировать ксеноса, ибо ярость в бою не помощник.
Да она даст тебе толику силу, на какую-то долю секунды, но потеряв разум ты сам становишься лёгкой добычей. Дальше следует лишь удивить и желательно фатально. Но киса оказалась умной и не спешила проигрывать битву «умов».
— Этого не может быть. Этого просто не может быть! — как заведённый повторял котофей. — Старик умер слишком давно. Или ты использовал артефакт иллюзий? — его глаза изучающе бегали. — Да. Это многое объясняет. И твою наглость тоже. Все люди старого мира такие… — презрительно бросил ксенос. — Но я всё же ещё не могу понять. Почему? Зачем? Зачем ты здесь? Ведь у нас почти получилось подчинить все деревни людей «мягкой силой»? — он продолжал судорожно размышлять вслух.
— Хреновый из тебя разведчик киса. — я продолжил гнуть свою линию отыгрывая тотальную уверенность. — Ты не можешь увидеть элементарного у себя под носом? — нагоняю ещё больше загадочности усиливая блеф. — И что же скажет твой совет? А нет… ничего! Ибо ксеносам нет места в этом мире. — продавливаю его эмоциональное состояние максимально жестко играя на характерно выраженной гордости, и котик ломается кидаясь в яростную атаку, однако этого я и ждал, ибо лиши врага разума, ну а дальше вы знаете.
Почти лениво смещаю корпус, уклоняясь от мощного выпада кисы, и тут же парирую его удар ноги концентрированным щитом из телекинеза в одной точке. Слышится хруст, котик ударил со всей силы, и отдача сломала ему голеностопный сустав, и теперь блохастик скулил от боли. Небольшое усилие всё тем же телекинезом даёт буст для прыжка, а затем со всей силы бью кису по ушам, и вот он уже не скулит, а просто потерян и пытается хоть что-то понять, беззвучно шипя. Но вот в его глазах загорается животная ярость, и он, игнорируя боль и дезориентацию, на голых рефлексах пытается достать меня лапами, дабы уложить на землю и уже там уработать в партере.
Вновь уклоняюсь и чувствую «магией», как по его колени стекает кровь, вновь ускоряюсь и перехватываю ксеноса за ушибленную конечность. Время тут же стремительно замедляется, и воздействую на его кровь, пусть и максимально слабо. Но этого хватило, чтобы превратить небольшую лужицу крови в десяток мелких серповидных лезвий, что синхронно начали пилить моего оппонента, медленно поднимаясь всё выше и выше, испещряя кровавым узором всё больший процент тела. Пара минут экзекуции, и котофей, лишённый магии, всё-таки сдался, либо потерял слишком много крови и теперь неспособен сражаться.
Но это может быть и обманка, так что спешка в нашем «деле» даже излишня, как там говорил товарищ Мюнхгаузен? То-то и оно. Всё так же без какой-либо спешки сотворив камень душ из ближайшего булыжника, огранив его с помощью всё того же старого доброго телекинеза, я задумчиво смотрел на крысолова, уже мысленно прикидывая ценность его души. А то ишь чего удумал. Меня и в жертвы? Э, нет, киса, так дела не делаются. Кто к нам с мечом придёт, тот с ним же и уйдёт, но уже в другом месте.
Камень душ мгновенно оказался в свободной руке, медленно напитываю его собственной маной для лучшей проводимости и повышенного коэффициента вмещаемости, ибо простой камень — крайне паршивая ловушка душ. Уловив боковым зрением лёгкий ветерок и уже успевшие приесться одуванчики, спокойно отвечаю, как они собираются в одну фигуру такого знакомого мне ушастика.
— Кису не тронь… — произнёс шаман окончательно материализовавшись в новом аватаре из чистой магии жизни, его волосы развевал уже знакомый мне дух ветра, хитро подмигивая парочкой вихрей за спиной ксеноса. — А пришёл договориться брат! Ибо нам есть что… — произнёс заглушенный пулемётными очередями где-то совсем рядом, а следом послышался и гул двигателя.
Глава 9
— Ну что за невоспитанность! — практически прорычал разгневанный тем, что его прервали, шаман. — Где ваши манеры, господа? И вот кто после этого дикарь? Ксенос всё никак не замолкал, но спустя миг его грудь разворотило очередью из КПВТ, и аватар шамана лопнул, как мыльный пузырь.
Хотя если этот патрон берёт стальную броню в 32 мм, то куда там шаману? С другой стороны, ожидай он атаку, всё было бы не столь радужно и прекрасно. Возвращаю взор к блохастику и невозмутимо и почти бесшумно ругаюсь. Вместо хвостатого был изогнутый корень, покрытый мхом. И когда только успел провести замену? Вот ведь… Ну, на то он и ксеноэльф, или кто он теперь? А, впрочем, неважно, ибо враг всегда остаётся врагом, так что не стоит… Думать о секундах свысока. Наступит время, сам поймешь, наверное. Ну а коли не поймёшь, то горе проигравшим.
Не успел шаман окончательно раствориться в эфире, тут же даю огненным чикам сигнал, и они мгновенно выжигают полосу леса в радиусе десяти метров от нас, ибо ну его. Лучше перестраховаться, а то кто этих друидов знает. Вдали показалась знакомая бронемашина, на «броне» которой уверенно сидел незнакомый боец с атрофированным чувством страха. Дурак, конечно, делать такое в условиях вражеского города, но подобную доблесть таки уважаю.
С крыши какой-то уже покосившейся высотки прыгнула шустрая тварь, но боец оказался внезапно быстрее и точным ударом сверкающей магией шашки, отрубил голову твари и пнул тело с «брони». Заметив мой взор бравый воин радостно помахал мне и бронемашина тут же ускорилась.
И что спрашивается, мешало сразу отправить меня на «броне»?
— А вот и наш избранный… Возможно даже законно… — стянув с головы защитный шлем, брюнет хищно осклабился, сверкнув голубыми глазами.
Ну что за агрессивный очередняра? Небольшая и едва заметная манипуляция с телекинезом, и он тут же скатывается вниз по броне. Собрав лицом всю «целебную» грязь этих магических пустошей, он быстро поднялся и тут же начал искать источник «воздействия», мгновенно ощетинившись автоматом вместо шашки.
Хищно водя «жалом» автомата, он внимательно изучал местность, не желая повторения недавнего инцидента. Я лишь мысленно усмехнулся. Постоянная бдительность! Или до них ещё не дошло, где они оказались? Что ж, эта жизнь — жестокий учитель, и берёт она дорого, настолько дорого, что эти уроки запоминаются на всю оставшуюся жизнь.
Они не понимают… С другой стороны, смерть всегда собирает щедрые дары, и ты либо уходишь под землю на два метра, либо… Либо это меняет тебя.
В конечном итоге каждый день становится борьбой за выживание, эдакая философия принятия смерти становится неизбежной частью нашей мимолётной жизни. Люди больше не могут рассчитывать хоть на что-то еще, они вынуждены сталкиваться с утратами и потерями каждый день, ибо борьба заканчивается лишь с последним вздохом.
В этом мире принятие смерти становится необходимостью для сохранения душевного равновесия, иначе оковы страха просто задушат тебя. Люди наконец узнают, что каждый их день может быть последним, и в конечном начинают ценить моменты счастья и любви, несмотря на окружающий нас хаос.
Чем меньше ты имеешь, тем больше счастья обретаешь.
Смерть перестает быть страшной угрозой, она становится лишь естественным завершением жизни в том мире, где она окружает нас всюду. Люди учатся принимать сей момент как неотъемлемую часть их жизни и находят в этом принятии какую-то свободу и мир внутри с самим собой.
Именно поэтому философия «принятия» становится спасением от отчаяния и путём к внутреннему спокойствию, позволяя людям оставаться человечными в самых тяжелых испытаниях. Ибо страх — единственное, что сдерживает нас на пути к луч