Рядом с заплаканной Риммой Павловной стояла маленькая девочка лет шести. Она строго и внимательно посмотрела на меня и вдруг спросила:
– Дяденька, а вы, случайно, не из милиции будете? Только не обманывайте.
«Дожили, блин, – ужаснулся я про себя, – уже на роже написано, что я ищейка. Да еще плюс к тому, становлюсь похож на милиционера. Не навестить ли мне какого-нибудь приличного косметолога?»
– Нет, – коротко ответил я. – Я не из милиции. Я сам по себе.
– Это хорошо, – задумчиво произнесла девочка. – Тогда я вам кое-что скажу.
Одной рукой она держалась за мамину юбку, другой сосредоточенно ковыряла в носу.
Произошла заминка.
Пока присутствующие теснились на пятачке, ожидая, пока автобус развернется, я оказался практически один на один с Риммой Павловной и ее дочкой.
Судя по пристальному взгляду вдовы, мне следовало объясниться.
– Дмитрий Викторович незадолго перед своей смертью обратился ко мне за помощью, – тихо сказал я Римме Павловне. – Это касалось того самого злополучного случая на вокзале, когда ваш супруг должен был привезти на дачу одеяла. И попал в больницу.
Вдова молча кивнула.
– Я не довел работу до конца, – продолжал я, – Покойный, что скрывать, не был со мной достаточно откровенен, а потом его кто-то убрал. Ой, простите, за неуместное выражение, но...
– Да чего уж там! – махнула рукой Римма. – Называйте вещи своими именами. Моего мужа уже не воротишь, каким бы он ни был при жизни... Впрочем, это уже вас не касается. Так продолжайте. Насколько я поняла, он вас нянял. Дима говорил мне, что ему понадобится частник.
Хм, так меня еще, понимтся, никто не называл. Ну да ладно, частник так частник.
– Вы отсутствовали в тот вечер дома, – продолжал я. – Были на даче?
Вдова подтвердила мое предположение. Автобусы, между тем, уже развернулись и теперь суетящиеся родственники подзывали женщину в трауре занять свое почетное место в начале салона.
– Еще один вопрос, – заторопился я, – У меня есть основания полагать, что перед убийством в доме находилась молодая девушка по имени Кира. Вы что нибудь знаете о ней? Что ее связывало с вашим мужем?
Римма Павловна задумалась, но потом отрицательно покачала головой.
– Нет... Среди моих знакомых я не припоминаю человека с таким именем. Извините, мне уже пора идти, – Римма Павловна повернулась ко мне спиной, но тут неожиданно голос подала ее дочь.
– Это не девочка, – заверещала малышка, отпустив мамину юбку и оживленно размахивая ручонками. – Папу убил совсем другой человек.
Я ожидал, что Римма Павловна шикнет на ребенка или подхватит ее на руки и унесет в автобус. Но она молча остановилась и, как бы поощряя девочку к рассказу, кивнула ей головой.
– И кто же, по-твоему, сделал такое плохое дело? – я присел на корточки рядом с малышкой, пользуясь безмолвным согласием вдовы.
– Папу убила страшная тетя, – выпучив глаза, поведала мне девочка.
Я поднял взгляд на Римму Павловну. Она стояла, как изваяние, не проронив ни слова.
– Она приходила перед тем, как папа лег в больницу. Мамы тогда дома нне было, я не спала и слышала как тетя кричала на папу, – строго произнесла девочка, преисполненная важности.
Римма Павловна убедилась, что девочка сказала все, что хотела и потянула ее за руку.
Уже возле автобуса девочка снова повернулась ко мне и крикнула:
– Милиции я про это не сказала ни словечка, ни полсловечка... Папа говорил, что они все проданные... продажные, то есть.
– Ну, может быть, и не все, – неуверенно пожал я плечами.
Автобус уже собирался трогаться с места, как вдруг неожиданно затормозил.
Створки дверей раздвинулись и со ступенек медленно спутилась Римма Павловна. Она подошла ко мне и сказала, твердо и непреклонно:
– Я хочу, чтобы вы нашли убийцу моего мужа. Можете считать, что я вас нанимаю.
Затем она резко повернулась и направилась назад к автобусу.
...Время подвигалось к шести. Привокзальная площадь была расцвечена разноцветными фонарями только со стороны центральной улицы. Вторая часть пространства, уходящая в мрачные бараки, была отдана во власть медленно но верно сгущающимся сумеркам.
Возле здания новой аптеки, которые в последний год плодятся в нашем городе, как грибы после дождя, толпился суматошный народ.
Понемногу накрапывало, и осторожные пешеходы дожидались транспорта, используя длинный козырек над зданием входа в аптеку как удобное убежище от дождя, – крытая остановка пока была недостроена.
Лоток с мясными замороженными продуктами располагался слева, метрах в десяти от фармацевтического предприятия фирмы «Ферейн».
Я сразу же узнал Марго, закутанную в платок до бровей, – то ли от холода, то ли, чтобы скрыть уродливое лицо: ведь внешний вид продавца, даже на лотке, имел большое значение для успешной торговли, а Марго могла бы распугать любых покупателей.
Мы теснились на приступочке, мешая посетителям аптеки входить и выходить из здания.
Время близилось к закрытию и поток покупателей увеличивался с каждой минутой. У кассы даже создалась небольшая очередь.
– Куда вы лезете, мужчина, – доносилось до меня из постоянно распахивающей двери.
– Не к вам же под юбку, – отвечал мрачный хриплый голос. – Пробейте мне за шестьдесят упаковок димедрола, пожалуйста.
– А мне валерьяны один пузыречек, – раздался голос следующего покупателя, – котик, бедняжка, с похмелья мучается.
– Одну таблеточку седалгина, – робко проговорил следующий покупатель.
– Может, половинкой обойдешься, – издевательски поинтересовалась кассирша.
– Нет, – на этот раз твердо ответил покупатель, – не обойдусь.
– Маня! – взвилась девушка за кассой. – Ты чего кодеиносодержащие врассыпуху продаешь? С заведующим согласовано? Тогда ладно...
Тем временем возле лотка, к которому был прикован мой взгляд, стали происходить достаточно странные и неприятные события.
Баба лет сорока, разбитного вида, тщательно выбиравшая окорочка, была на редкость придирчива. Только она останавливала свой выбор на приглянувшейся ей ножке, – Марго уже начинала взвешивать курицу, – как баба тотчас же высматривала более аппетитный по ее мнению кусок и просила взвесить именно его.
На третий раз Марго не выдержала и что-то процедила сквозь зубы. Баба в ярости огляделась по сторонам и, принятув за рукав проходящего мимо мужика, – того самого, что покупал в аптеке полтаблетки седалгина, – торжествующе заорала:
– Основной закон о правах потребителя нарушают! Вот, гляди!
Она достала из-за пазухи потрепаную брошюру и ткнула ей в лицо продавщице. Платок Марго размотался и она разозлилась еще больше.
– Гады! – бросила она прямо в лицо склочной бабе. – Убийцы!
Схватив увесистый окорочок, Марго с размаху ударила им по накладному шиньону покапательницы. Прическа сбилась на бок и частично осыпалась. В ящик с окорочками полетели вырвавшиеся из прядей шпильки.
– С-сука! – завизжала баба, позабыв о правах потребителя. – Да я тебе сейчас...
Следующий удар замороженным окорочком пришелся по плечу беззащитного наркомана. Он в ужасе отшатнулся и, от неожиданности выронив из ладони вожделенный седалгин, стал позлать в грязи, разыскивая пропажу. Марго уже занесла руку для третьего удара.
– Убивают! – завопила баба, прикрывая руками макушку. – Товарищи, убивают ведь!
Руку Марго перехватил человек восточного типа в кожаной куртке.
– Ты что?! – зашептал он, бешено вращая глазами. – В тюрьму захотела?
Марго так и застыла с поднятым окорочком в занесенной руке. Казалось, женщину охватил ступор и она потеряла способность двигаться.
– Господин Хабибулин, – пронзительно заверещал мальчишка, – пожалуйста, не обижайте маму! Вы же знаете, она хорошая.
– Чтоб духу твоего здесь не было! – топал ногами хозяин лотка. – Ты тут больше не работаешь. Пожалели тебя, а ты... ты... корова неблагодарная! Да я таких, как ты на это место сегодня десяток найду.
– Сволочь ты, – затравленно произнесла Марго. Говорила она медленно, словно во сне. Рука женщины опустилась и окорочок упал ей под ноги.
– Я – сволочь? – удивился Хабибулин. – Да за такие слова ты у меня...
Его кулак сжался до того, что костяшки пальцев побелели. Хозяин лотка отшвырнул мальчишку и попытался ударить Марго по лицу, но я решил, что пришла пора вмешаться. Вовремя подбежав и ухватив его руку, я вывернул ее назад. Хабибулин застонал и мгновенно сник.
– Ты с ума сошел, дурак, тебя же сейчас менты повяжут, – быстро проговорил я. – Штрафы здесь знаешь какие? Да еще и на лапу давать придется... Быстро все замяли и расползлись, ясно?
Хабибулин не понял, кто с ним говорит и почему предлагает ему именно такой способ решения проблемы. Но мои слова, очевидно, показались ему разумными – сразу видно, что хозяин лотка был деловым человеком, только чересчур эмоциональным.
– Так, – рубанул он рукой воздух, обращаясь к Марго. – Ты – катись к такой-то матери, а с тобой, хулиганка, я сейчас поговорю.
– Это я-то, хулиганка?! – искренне возмутилась женщина. – Меня за мою покупку чуть не убили, а я же еще и виновата.
– На, на, возмьи и уматывай, ради Бога, – Хабибулин поднял с земли два окорочка и засунул их в авоську скандалистке.
Проблема была исчерпана.
Мальчик повел Марго прочь, держа ее за рукав. Хабибулин уже пристраивал к лотку замену, а я направился вслед за удаляющейся парой.
Метров через сто мальчик, словно почуяв затылком мой взгляд, оглянулся и, сначала замедлив шаг, потом остановился и дал мне поравняться с собой.
– Спасибо вам, дядя, – проговорил он строго и очень серьезно, – но... не надо за нами ходить, хорошо? Мы уж сами по себе...
– Может быть, я могу вам чем-нибудь помочь? – предложил я.
Мальчик отрицательно покачал головой. Было видно, что он относится к этой жизни очень разумно и осторожно, с рассудительностью явной не детской.
– Мама не любит чужих, – проговорил он. – Вам лучше уйти.