Надо заметить, что материалы из журнала были срочно доложены 1 февраля 1934 г. начальником Разведывательного управления штаба РККА Я. К. Берзиным наркому обороны К. Е. Ворошилову.
В ходе дискуссии генерал Хаяси высказал следующие соображения:
«Причин для войны имеется много…Прежде всего это вопрос о революционизировании, что является основным принципом России…Неоднократно производившиеся в Японии аресты членов компартии свидетельствуют о том, что дьявольские руки России энергично работают над революционизированием Японии… Поскольку в настоящее время имеется такой антагонизм между капитализмом и коммунизмом, возникновение столкновения является естественным».
Далее Хаяси развивал свою мысль таким образом: «…маньчжурская политика Японии и дальневосточная политика СССР коренным образом несовместимы друг с другом. Агрессивная дальневосточная политика России продолжается по-прежнему, поскольку Россия не откажется от нее, столкновение обеих сторон является только вопросом времени… Россия ведет во Внешней Монголии всякого рода революционизирующую деятельность, и меня заботит то, как бы в будущем не возникли осложнения из-за этого».
Генерал Сато так обосновывал свои взгляды: «С более широкой точки зрения это представляет собой вопрос о силе развития Японии и силе развития России… Через 100 лет население Японии будет равно примерно 200 млн человек, а для прокормления такого населения необходимо развитие не только в Маньчжурии, но и вплоть до равнин Сибири… Россия также должна продвигаться на Дальний Восток, и поэтому в конце концов между силой развития той или другой страны произойдет столкновение. Я думаю, что столкновение неизбежно в районе или Байкала, или на запад, или на восток от него, но, в общем, поблизости от него. В таком случае вопрос о силе развития превращается уже в вопрос об азиатской политике Японии и дальневосточной политике России. Затем культура "кодо" (императорский путь) в Японии является единственной в своем роде мире. Это не капитализм и не коммунизм, это мы называем культурой японизма. Но она несовместима с коммунистической культурой России, и потому, без сомнения, столкновение произойдет. Это только вопрос времени».
Майор Хориге высказался так: «В самом начале Россия старалась революционизировать Западную Европу и сперва[66] Германию. Но она потерпела в этом неудачу, так же как после того и на Балканах. Тогда начали говорить, что революция придет с Востока, Россия стала прилагать свои старания в Китае. Чан Кайши вначале использовал это обстоятельство, а потом повернулся спиной к России, которой не повезло и на Востоке…»
По мнению майора Хирата, Сталин для сохранения своей власти не может в течение 20 или 30 лет не вести войны, Россия стремится протянуть в будущем свои руки к Сычуани и Синьцзяну. На это Хаяси ему ответил, что «Синьцзян не в будущем, а уже сейчас все равно что Россия. Влияние России проникло уже почти до Ганьсу». Хирата, в свою очередь, заметил, что «…на берегах Янцзы произойдет столкновение между Японией и Россией…».
Присутствовавший на дискуссии Нацуаки резко высказался за то, что «необходимо быстро ударить по России… Я убежден, что необходимо во что бы то ни стало воевать с Россией». Хаяси, вновь взяв слово, добавил, что русские проводят на Дальнем Востоке газовые маневры, а недавно в район Приморья прибыло 20 с лишним тяжелых бомбовозов; к тому же, маневры, проводившиеся в Забайкалье и Приморье летом этого года, имели в виду японскую армию. Хаяси делал вывод, что, «если концентрация войск России на Дальнем Востоке имеет оборонительный характер, то в будущем Россия может перейти и к нападению».
Итог подвел Хирата: «Фактически Россия является провоцирующей стороной, поскольку она имеет крупные военные силы на Дальнем Востоке»[67].
14 сентября 1933 г. Разведуправление штаба РККА совершенно секретно направило наркому обороны от Рихарда Зорге сообщение о положении в Японии и о вопросе войны с СССР. В нем Зорге обращал внимание на тот факт, что «вся экономическая и политическая обстановка в стране толкает буржуазные группировки на сближение с военными, причем на такое сближение, при котором командная роль по всем важнейшим вопросам внешней и внутренней политики остается в руках военных. Ухудшающееся внешнеполитическое положение Японии и состояние международной изоляции также побуждают буржуазные группировки сплотиться вокруг военщины как наиболее организованной и политически мощной силы в стране… Положение Араки за последние месяцы значительно укрепилось и имеет все шансы на дальнейшее укрепление. Заявление Минфина Такахаси о том, что страна идет к военной диктатуре не лишено оснований. О такой же перспективе говорил тов. Козловскому в своей недавней беседе и Хирота, тесно связанный с Араки и Хиранумой»[68].
Далее Зорге, останавливаясь на вопросе войны Японии с СССР, сообщал, что «…военная подготовка как в самой Японии, так и в Маньчжурии — Монголии по всем линиям идет полным ходом; что эта форсированная подготовка к войне отнюдь не маскируется внешним миролюбивым отношением к нам, а, наоборот, сопровождается легко прощупываемой тенденцией обострения отношений с Союзом». По мнению Зорге, надо ожидать в ближайшем будущем определенного ухудшения отношения японцев к СССР. Далее Зорге писал, что пока ему неизвестны сроки выступления японцев против СССР. Однако он полагает, что сроки такого выступления у японцев намечены и, очевидно, не позднее 1934 г. Рихард Зорге делал важный вывод о том, что «как бы благоприятно сейчас ни сложилась международная обстановка для СССР на Западе, эта обстановка резко ухудшится на другой день после начала войны на Дальнем Востоке».
Зорге полагал, что «начало военных действий против нас должно, по плану японцев, быть совершенно неожиданным для нас. В условиях современной войны, начало войны выразится, я в этом глубоко убежден, в попытке неожиданного воздушного налета японских ВВС на наши авиабазы на Дальнем Востоке, расположение которых, как Вам известно, достаточно невыгодно для нас. Особенно велика опасность неожиданного подхода авианосцев с моря во Владивостоке». Зорге делал вывод: «Мне кажется, что именно сейчас настало время, когда необходимо внимательно разработать вопрос о предупреждении неожиданного выступления…»
В апреле 1933 г. японский военный атташе, информируя генеральный штаб Японии о положении в СССР, сообщал, что «…если в Европе вспыхнет война, для Советского Союза наступит самый благоприятный момент для осуществления своей программы. Иными словами, данный момент весьма удобен для того, чтобы резко разграничить дела Европы и Восточной Азии. Мы должны встать в стороне от европейских государств и пойти прямо к осуществлению Великой миссии Империи — стать гегемоном Востока. Это единственный путь для нашей Империи… Единственной помехой для Империи при осуществлении ее великой миссии — создания вечного мира на Востоке — является Советский Союз. Поэтому наша Империя, не дожидаясь того момента, когда СССР закончит программу усиления национальной мощи и вооружения, должна обратить все свои силы на подготовку к захвату дальневосточных владений Советского Союза». Г. Гай в препроводительном письме К. Е. Ворошилову назвал это заявление документом «исключительной важности».
В архиве хранится материал о том, что еще 4 марта 1933 г. такая ключевая фигура во внешней политике СССР в XX в., как Лев Карахан, направил И. В. Сталину (копию — В. М. Молотову) следующее послание: «Приглашение Лиги Наций присоединиться к ее взглядам и согласовать наши действия в связи с дальневосточными событиями с членами Лиги Наций, является наиболее откровенной и очевидной попыткой держав втянуть нас в дальневосточный конфликт, обострить наши отношения с Японией и вообще запутать и опутать нас своими решениями и политикой. Сила и успех нашей политики в связи с дальневосточными событиями были результатом той независимой политики строгого невмешательства в конфликт, которую мы заняли с первых дней японского наступления на Китай… Нет ничего более опасного, как лишиться независимости и маневроспособности в политике, которыми мы обладали в полной мере и которые являются лучшим оружием нашим в борьбе со всякими провокациями, происходящими и могущими исходить из японских, китайских, американских, всяких иных источников. С этой точки зрения для меня совершенно очевидно, что мы должны отклонить предложение Лиги Наций о присоединении к ее взглядам и приглашение согласовывать свои действия с действиями членов Лиги Наций…
Единственная страна, которая находится в стороне от всего этого мнимого общего фронта против Японии, — это СССР. Втянуть нас в это дело имеет первостепенное значение как для Соединенных Штатов, так и для других держав. Но было бы величайшей ошибкой с нашей стороны поддаться буржуазному вранью о едином антияпонском фронте и твердой договоренности между Англией, Францией и Америкой против Японии… Мне кажется, не может быть двух мнений, что наиболее идеальным выходом из кризиса и из создавшегося на Дальнем Востоке положения для САСШ [Северо-Американские Соединенные Штаты] и для других европейских держав была бы война между СССР и Японией. Нас будут втягивать и толкать на это. Вопрос о признании СССР Америкой ставит себе ту же цель — использовать нас против Японии путем вовлечения нас в орбиту американской политики, путем сталкивания нас лбами с Японией… Мы не должны поддаваться иллюзиям о едином антияпонском фронте, который имеет чисто преходящее значение. В случае войны все нынешние резолюции, комбинации держав, антияпонский фронт — все полетит к черту, и останется лишь одна проблема — как использовать возникшую войну, чтобы выкарабкаться из кризиса и из противоречий в капиталистическом мире за наш счет.
Поэтому правильнее в настоящий момент делать все, чтобы не дать отвлечь себя с нашей правильной линии — политики невмешательства, политики независимости, единственной политики, которая оправдала себя полностью в наиболее острые и трудные моменты в истекшие полтора года… Сейчас мы никому не обязаны давать никаких объяснений по поводу наших шагов в Маньчжурии, а состоя членом Комитета, мы должны будем на эту тему разговаривать… Или вопрос об эмбарго на ввоз оружия в Японию и Китай. Англия поставила этот вопрос перед всеми членами Комитета и ждет их решения. Если мы будем состоять в Комитете, вопрос этот будет поставлен и перед нами. Сейчас мы никому не обязаны отчетом в нашей политике. Мы можем отказаться дать объяснение и даже отвечать на вопросы любой дружественной державы, если она обратится к нам с вопросом по поводу тех или других наших шагов на Дальнем Востоке…»