Вскоре он совсем втянулся в такую жизнь. Чувствовал себя свободно и уже ни с кем не боялся заговорить. Через два месяца он был почти египтянином, почти арабом. Ему начали нравиться запахи города — сладостей, бензина, крепкого кофе, соленой баранины. Он ел голубей в соусе «техина», смотрел сентиментальные египетские кинодрамы, бродил вокруг пирамид, с превосходством старожила поглядывал на «однодневок» — западных туристов, проводящих в Гизе считаные часы. Он привык к пронзительным голосам зазывал, приглашающих прохожих к жаровням: «Ашрап ахва зияда, ахва масбуд мин йемен!» («Пейте горячий кофе, хороший йеменский кофе!») Он с восторгом наблюдал за египтянками — худыми, черноокими, как ему думалось, неприступными. Хамсин по-своему даже полюбил Каир. И не уставал радоваться тому, что Компания столь щедро финансировала его пребывание здесь, которое про себя он называл каникулами.
Но как и всяким каникулам, им пришел конец. Ровно через три месяца он был отозван и получил от Компании первое серьезное задание. Кстати, на таком же бланке, как теперь. И тоже с индексом «Е».
Он был направлен в Аден: ликвидация проходила там, в доках. Хамсин так и не узнал, за что поплатился жизнью пожилой моряк с какого-то стоявшего в порту судна. Он запомнил свой первый выстрел в упор. Пуля ударила в то место на фуфайке моряка, которое обычно обозначалось красным кружком на тренировочных мишенях.
И все — в нем что-то умерло. С того дня долгие годы — полтора десятка лет — он занимался одним и тем же: спокойно и расчетливо убивал людей и получал за это деньги, Большие деньги, много тысяч долларов. С каждым годом, с каждым выстрелом все больше.
Тем не менее временами ему казалось, что его все равно обошли, обделили. Те, с кем Хамсин начинал свою карьеру в Компании, давно уже поднялись по служебной лестнице и вращались в таких сферах, куда его не допускали. Они захватили синекуры при американских посольствах, завтракали с конгрессменами, появлялись на светских раутах. А он оставался парией.
Почему? Этот вопрос он задавал себе не раз. Неужели из-за того дурацкого случая в Мюнстере? Окажись девчонка-итальянка совершеннолетней, дело не стоило бы выеденного яйца. А так начальству пришлось попотеть, чтобы замять скандал и избавить его и еще одного сержанта от трибунала. Правда, Хамсин считал, что дело давно похоронено. А если нет? Тогда этим можно объяснить, почему ему отвели роль «топорника».
Впрочем, Компании позарез нужны были люди, которые могли бы выполнять для нее грязную работу. В этих случаях она не скупилась. Хамсин знал — Компания погрязла в таких делах, что порой ей приходилось покупать и самые корыстные души по самой высокой цене.
Между прочим, человек, на встречу с которым шел Хамсин, принадлежал к числу высокооплачиваемых работников Компании: он входил в группу «Каир-Альфа», а зоной действия группы был весь Ближний Восток. Хамсин выполнил для «Каир-Альфа» несколько заданий, хотя до сих пор ни разу не видел в глаза ни одного из ее членов.
Он миновал лавку, торговавшую бронзовыми и медными изделиями, и свернул в узкую улочку. В проходе между домами стоял автомобиль — старенький «пежо» с мятыми крыльями и пожелтевшими стеклами. За рулем дремал араб. Хамсин огляделся — никого, открыл дверь рядом с водителем.
— С прибытием, Хамсин! — сказал тот и включил зажигание. По тому, как машина тронулась с места, Хамсин понял, что у нее новый и очень мощный мотор.
— У нас мало времени, — заметил водитель. — Из машины выходить не будем.
Хамсин снял галстук и расстегнул ворот рубашки.
— Я весь внимание.
— Они уехали из Каира, — начал водитель. — И теперь живут в аз-Загазике. По «сельскохозяйственной дороге», вдоль канала, туда больше часа езды.
— Я знаю.
— Вот адрес, — водитель протянул Хамсину клочок бумаги. — Не стесняйтесь спрашивать улицу и дом: вас в аз-Загазике должно видеть как можно больше людей. Вы остановились в «Хилтоне»?
— Нет, в «Средиземноморском клубе».
— Отсутствовать будете часа четыре. Вас не хватятся?
Хамсин пожал плечами:
— Не думаю. Мы с попутчиками живем в разных коттеджах.
— Я ни разу не бывал в «Средиземноморском клубе», — с завистью сказал водитель «пежо». — Говорят, это рай на земле. Везет вам, гастролерам. Работы на несколько часов, а остальное время — веселая жизнь.
Хамсин холодно взглянул на него, промолчал. Проехав с милю по бульварам Галиополиса, они свернули налево.
— Это первая точка, — водитель указал на здание с ажурными окнами. — Армянский клуб. Ярдах в ста от него будет стоять белый «пассат». Он не вызовет подозрений. В этом районе много таких машин — на них ездят офицеры ООН. «Пассат» понадобится вам только для того, чтобы доехать до дома Карима. Это в пяти минутах езды отсюда. Затем наш человек заберет машину. Все остальное по прежнему плану.
Он помолчал и добавил:
— На всякий случай мы прикроем вас в Загазике. Не волнуйтесь.
— А с чего вы взяли, что я волнуюсь?
— Ну, тем лучше. Между прочим, мы подъезжаем. Вы запомнили дорогу?
— Разумеется.
— Вилла Абдель Карима справа.
Они проехали мимо одноэтажного особняка с металлической оградой и остановились через два квартала на бульваре.
— Тут возьмете такси. — Водитель достал из кармана бумажник и протянул его Хамсину. — Здесь деньги, план виллы, ключи от нее и ключи от «пассата». Под передним сиденьем найдете сверток — там все, что вам потребуется. На вилле Абдель Карима вы должны быть уже в пять утра.
Хамсин спрятал бумажник и, не прощаясь, вышел из машины. Проводив глазами отъехавший автомобиль, он посмотрел на часы. Оставалось меньше шести часов. Ему надо было вернуться в «Средиземноморский клуб», найти Ван Хеертумов в баре и влить в них столько виски, сколько они в состоянии проглотить. Разыграть пьяного перед всей честной компанией. Под утро изучить план виллы и добраться до нее незамеченным. Дел было еще очень много.
А Абдель Карим уже спал…
6
Он захлопнул за собой дверцу «пассата», когда часы показывали без пяти минут пять. Подошел к воротам виллы. Постоял, не спеша осмотрелся. Отпирая калитку, Хамсин услышал позади урчание мотора — отъезжал «пассат». Неплохая работа, подумал он.
В дом он вошел через кухню, со стороны двора. Защелкнул замок и длинным коридором прошел в спальню. На широкой резной кровати, разметавшись, спал Абдель Карим. Дышал он тяжело и часто. Накануне человек из «Каир-Альфа», новый его знакомый, угостил Абдель Карима изрядной порцией гашиша. Причем такой, после которой Абдель Карим должен был сутки находиться в беспамятстве.
Зайдя в спальню, Хамсин положил на тумбочку сверток и разделся до белья. Сложил снятые вещи в большой пластиковый мешок. Потом не без брезгливости натянул на себя разбросанную по стульям одежду спящего.
Пиджак немного узковат. Ну, ничего, это не страшно. Через три часа он переоденется.
Хамсин развернул сверток. В нем находились грим, парик и два одинаковых пистолета марки «Харрингтон» 32-го калибра. К стволу одного из них был привинчен глушитель. Из этого пистолета предстояло стрелять. Другой же, со следами свежей копоти в стволе, нужно было бросить на месте преступления — как доказательство причастности к нему Абдель Карима. Оба пистолета были тщательно откалиброваны таким образом, чтобы баллистическая экспертиза без особых сомнений признала подброшенный «харрингтон» орудием убийства. Он надел перчатки и, взяв пистолет без глушителя за ствол, вложил его в руку спящего. Затем аккуратно завернул пистолет в целлофан и засунул обратно в сверток.
Теперь настала очередь грима. Хамсин уселся за туалетным столиком так, чтобы видеть в зеркале хозяина виллы. Когда он натянул черный с сединой парик, его сходство с Абдель Каримом стало еще явственней. Через считаные минуты с гримом было покончено: кожа на лице посмуглела, а под глазами появились тени. Можно было трогаться в путь.
Хамсин собрал грим, проверил, все ли документы в пиджаке, и, прихватив мешок с одеждой, пошел в гараж. К его удивлению, там стояла машина, которая была в 1970-е годы весьма модной в Европе: «Ситроен ДС-23». На ее обтекаемых крыльях было немало царапин и вмятин, но, судя по чистенькому интерьеру, машина была в хорошем состоянии. Она легко завелась, и Хамсин, заранее открывший ворота, быстро выехал на улицу и помчался в сторону бульвара.
Выруливая на бульвар, он взглянул на приборную панель. Пять часов семнадцать минут. Нет, он еще не потерял форму.
Выехав на «сельскохозяйственную дорогу», Хамсин услышал перебои в моторе. Это уже было ни к чему. Любая поломка в этой машине могла сорвать операцию.
Но удача сопутствовала ему. Подъезжая к аз-Загазику, он повеселел. В крайнем случае машину можно было бросить здесь и вернуться на виллу на такси.
Городок встретил его обычной утренней суетой. На площади толпа штурмом брала автобус, идущий в Каир. На «сельскохозяйственную дорогу» вытягивались вереницы повозок с овощами и зеленью — феллахи направлялись на базар. У открытых ворот автомастерской оживленно спорили с механиками ранние клиенты.
Хамсин остановил машину рядом с воротами и протянул одному из механиков через окно бумажку с адресом Надии:
— Где этот дом, уважаемый?
Механик, видимо, оказался неграмотным, потому что передал бумажку своему напарнику. Тот с трудом прочитал адрес вслух и, возвращая бумажку, сказал:
— Господину нужно ехать прямо и на втором перекрестке завернуть налево. Третий дом от угла — четырех этажный, крашенный салатовой краской — и есть тот, который вы ищете.
— Мерси, уважаемый! — Хамсин нажал на педаль газа.
— Но там квартиры не сдаются! — закричал вдогонку механик. Хамсин сделал вид, что не слышит.
Дом действительно оказался окрашенным в салатовый цвет или, по крайней мере, когда-то был таковым. Обычный доходный дом с облупившейся штукатуркой, со вспученной краской на жалюзи и оконных рамах.
Он проехал мимо и завел машину за кучу строительного мусора. Отсюда просматривалась вся улица. Он просидел в машине минут пять и уже собирался идти в дом, когда из-за угла выкатилась повозка — везли свежевыпеченные лепешки.