КНЯЗЬ. Великая честь — какой-то купчишка, да еще с Авлабара!
КАБАТО. Сам ты где живешь, князь? Не в Авлабаре?
КНЯЗЬ. Временно.
КАБАТО. Зачем так говорить, князь? Что Тифлис без Авлабара? Самые веселые кинто в Авлабаре, самые умелые мастера — в Авлабаре, самые богатые невесты в Авлабаре.
Над рекой стоит гора,
Под горой течет Кура.
За Курой шумит базар,
За базаром — Авлабар.
Бесконечный
И беспечный,
Шумный вечно
Наш Авлабар.
Всех мудрей там мудрецы,
Всех богаче там купцы.
И у каждого купца
В доме дочь имеется.
Все брюнетки,
Все кокетки,
Все конфетки,
Все для тебя
КНЯЗЬ. Не верю я тебе, сваха.
КАБАТО. Не веришь? А если я тебе скажу, кто у тебя тестем будет?
КНЯЗЬ. Кто?
КАБАТО. Микич Котрянц!
ТЕКЛЕ. Микич Котрянц? А ты не рехнулась, женщина?
КАБАТО. Чтоб глаза мои света не видели, чтоб руки мои отсохли, чтоб все зубы выпали и один для зубной боли остался!..
ТЕКЛЕ. Кожаная фабрика, сапожные лавки в Гори, в Кутаиси, в Манглисе, — всё его, всё его…
КАБАТО. И еще я тебе скажу, что к тебе в дом в десять часов пожалует сам Микич — с приказчиками и со своим списком.
КНЯЗЬ. В десять? А сейчас сколько?
ТИМОТЕ. В духане, где вы часы оставили, сейчас без пяти.
ТЕКЛЕ. Помолчи! Что мы Хануме скажем? Она же нас со свету сживет!
КАБАТО. Скажи, князь, я что-то запуталась, кто в этом доме князь — ты, князь, или может быть, Ханума?
КНЯЗЬ. Верно! В конце-концов я женюсь! Ханума! Ханума! На ком хочу, на том и женюсь. И невеста богаче, и сваха дешевле. Тимоте! Если Ханума придет, меня дома нет. А Котрянца прямо в дом веди.
ТЕКЛЕ. Какой дом?! Одна тахта осталась.
КНЯЗЬ. Примем их в саду. Скажем, что ремонт идет. И Ханума нас в саду не найдет.
ТЕКЛЕ. А угощать чем будешь? В доме хоть шаром покати.
КНЯЗЬ. По-французски. Ты помнишь, Тимоте, как?
ТИМОТЕ. Помню. Как князя Кипиани. Одними названиями.
КНЯЗЬ. А за вином сбегай в лавку к Адамяну.
ТИМОТЕ. Там сказали, что больше не дадут.
КНЯЗЬ. Сбегай к Григоряну.
ТИМОТЕ. Вот там дадут.
КНЯЗЬ. Что же ты стоишь? Беги!
ТИМОТЕ. По шее дадут, если еще раз приду!
КАБАТО. Будут все поэты и кинто
Прославлять в куплетах
Кабато.
Ну, а интриганку
Хануму
Я к себе служанкой
Не возьму.
Будут все презенты
Мне дарить,
Будут комплименты
Говорить.
Буду свахой главной
Я сама.
Закрывай-ка лавку,
Х а н у м а!
КАРТИНА ВТОРАЯ
Сад у дома князя Пантиашвили. Музыка. Входит Микич и Акоп. По руке музыка обрывается. Входит Тимоте.
ТИМОТЕ. Как прикажете доложить князю?
МИКИЧ. Чего?
ТИМОТЕ. Ну, сказать — кто пришел, зачем пришел, титул какой?
АКОП. Скажи — купец Котрянц пришел, без титула, с приказчиком.
ТИМОТЕ. Князь примет вас здесь, в саду. (Уходит.)
АКОП. Почему нас в саду принимают? Что мы, мацони продаем?
МИКИЧ. У князей так принято.
Поют птицы. Тимоте выносит кресло.
ТИМОТЕ. У нас ремонт. Князь с архитектором решает, золотом расписать потолок или серебром. (Уходит.)
МИКИЧ. Потолок — золотом! Сразу видно, что князь!
АКОП. Потолок золотой, а кошелек пустой. В долг пьет, в долг шьет, в кредит живет. Все. Молчу. Молчу.
МИКИЧ. Я все его векселя скупил — пусть никто не думает, что князь на Сонэ женится, чтоб долги покрыть. Мне титул его нужен. Герб!
АКОП. Герб! Герб!
МИКИЧ. Дед мой сапожником был, за семь абазов две пары сапог шил, отец зубами дратву тянул, водоносам чувяки зашивал, а я буду тестем князя Пантиашвили! (Смеется.) Ты купца Адамяна знаешь? Кожей торгует. Дочь его за троюродного брата князя Гагидзе вышла, так он теперь меня не узнает, руки не подает, кожу не продает. Представляешь, что с ним теперь будет?!
(Поет.) Я теперь везде и всюду
Герб смогу поставить свой.
АКОП. А на дочку крест поставь
И на деньги тоже.
МИКИЧ. На ковры и на посуду
Герб смогу поставить свой.
АКОП. И на штаны князю — вместо заплаты.
МИКИЧ. Векселя давать и ссуды,
Отправлять я письма буду
На бумаге гербовой.
АКОП. Не пришлось бы доплатными отправлять.
МИКИЧ. Будет герб над лавкою моей,
На слуге, стоящем у дверей.
С гербом я пойду в баню и в духан,
Пусть от злости лопнет Адамян!
АКОП. Только сам не лопни от злости! А дочку твою Сону тебе не жаль? Разве это жених для нее? Шестнадцать и шестьдесят!
МИКИЧ. Из старого петуха тоже сациви сделать можно. Главное, чтоб приправа хорошая была. А тут приправа такая, что пальчики оближешь. Дочь моя, Сона, княгиней станет! В карете ездить будет, сзади слуга, спереди герб!
АКОП. Ну зачем ему этот герб? Есть нельзя, пить нельзя, даже в лобио для запаха не положишь.
МИКИЧ. Акоп, список приданого громко читай, с выражением! Я бы сам прочел, читать не умею!
АКОП. Зачем купцу читать? Купцу считать надо.
Входит ТИМОТЕ.
ТИМОТЕ. Его сиятельство князь Вано Пантиашвили!
АКОП. Зачем кричишь, глухие мы что ли?
ТИМОТЕ. Так положено.
Музыка. Входит князь.
КНЯЗЬ. Бонжур, месье, бонжур!
МИКИЧ. Что он сказал?
АКОП. Про абажур что-то.
МИКИЧ. Будет абажур, дорогой князь. И хрустальная люстра будет!
КНЯЗЬ. Же сви контан де ву вуар. Иль фе бо ожурди.
МИКИЧ. Что он сказал?
АКОП. Про жерди что-то.
ТИМОТЕ. «Здрасте» сказал.
МИКИЧ. Здравствуй, дорогой князь.
АКОП. Здравствуйте, ваше сиятельство.
КНЯЗЬ. Прене во пляс стиль ву пле. Ну залон парле авек ву.
МИКИЧ. А теперь что сказал?
ТИМОТЕ. Садитесь — сказал.
АКОП. Какой странный язык! Такие длинные слова и такое короткое содержание!
МИКИЧ. Читай, Акоп, список приданого! Я бы сам прочел — очки дома оставил.
АКОП. Э… э…
КНЯЗЬ. Зачем спешишь, дорогой? Потом почитаешь. Когда я при дворе Александра Третьего служил, французский обычай был — а ля фуршет называется. Стоя выпить, стоя закусить, а потом все остальное стоя.
МИКИЧ. Стоя.
АКОП. А ля фуршет называется.
КНЯЗЬ. Прене во пляс стиль ву пле. (Пение птиц.) Тимоте, узнай у повара, какое сегодня меню.
ТИМОТЕ. Узнавал — на первое суп черепаший из Парижа, на второе — устрицы из Марселя…
КНЯЗЬ. А вино, вино какое?
ТИМОТЕ. Бордо.
КНЯЗЬ. Откуда?
ТИМОТЕ. Из бордо.
КНЯЗЬ. Неси. (Тимоте уходит и сразу возвращается.) Ну, где суп?
ТИМОТЕ. В Батуми. Пароход опаздывает.
КНЯЗЬ. А устрицы?
ТИМОТЕ. Повар говорит — устрицы после супа подавать надо.
КНЯЗЬ. А бордо?
ТИМОТЕ. До бордо шесть бочек шампанского в погребе стоят — не добраться.
КНЯЗЬ. Ах ты, негодяй! Перед гостями меня позоришь! Не добраться! Вот доберусь до тебя!
МИКИЧ. Не гневайся, князь! Подумаешь — бурдо какое-то! Мы тебе шестьсот бочонков кохетинского принесли.
КНЯЗЬ. Где оно?
МИКИЧ. Здесь. Читай список, Акоп!
АКОП (читает). «…денег даем за нашей невестой…
МИКИЧ. …две тыщи монет.
АКОП. Лавку в Дигоми, лавку в Маглиси…» Кроватки, лошадки, подушки, овечки, колечки — это я читать не буду…
КНЯЗЬ. Почему?
МИКИЧ. Сколько хочешь бери!
АКОП. И для молодых — каменный дом на берегу Куры с винным погребом. Хочешь купаться — вот Кура, вот твой дом. Хочешь умыться — вот Кура, вот твой дом. Хочешь напиться — вот Кура, вот твой дом…
ТИМОТЕ. Хочешь утопиться — вот Кура, вот твой дом.
КНЯЗЬ. Постой, постой! А если наводнение?
АКОП. Э, где Кура, где твой дом!
МИКИЧ. Ты про невесту, про невесту скажи!
АКОП. Слов таких нет!
МИКИЧ. Как нет?!
АКОП. От е красоты глаза слепнут, от ее ума с ума сходят. Говорит, как пишет, пишет, как говорит…
КНЯЗЬ. И по-французски тоже? Когда я при дворе Александра Второго служил, там все говорили по-французски, и не только во дворе, и на улице тоже.
АКОП. Не волнуйся, князь: Сона говорит, и поет, и кушает только по-французски. Когда она курочку ест, весь дом сбегается: одним ножом держит, другим ножом режет, ложкой соус наливает, вилкой в рот кладет.
МИКИЧ. Специально учителя взяли. Спасибо, научил! Ну, по рукам, ваше сиятельство!
АКОП. Он теперь не ваше сиятельство — он теперь наше сиятельство!
(Поют.)
МИКИЧ. Я желаю вашей чести
Сто счастливых лет прожить
С молодой женою вместе
Сто счастливых лет прожить.
КНЯЗЬ. При таком богатом тесте
Можно выкупить поместья.
ТИМОТЕ. И опять их заложить.
АКОП. В жизни главное свобода,
Чтоб не быть слугой жене.
Я бы все богатства отдал,
Чтоб не быть слугой жене.
ТИМОТЕ. Я готов отдать свободу,
Если только за полгода
Князь отдаст все деньги мне.
В С Е. Каждый жить мечтает, как в раю,
Каждый ищет выгоду свою.
Выгодно купить, выгодно продать,
Чтоб побольше взять и поменьше дать.
МИКИЧ. А магазинах, на базарах