[5], и покупает ему провизию и нанимает флейтисток[6]. И он первый из пирующих хвалит вино и, подняв что-нибудь со стола, говорит: «В самом деле, какое вот это хорошее!» и говорит, возлежа[7]: «Как тонко ты ешь!» И спрашивает, не холодно ли тому и не желает ли он покрыться, и, еще говоря это, накрывает его. И, припав к уху, перешептывается и, говоря с другими, смотрит на него. И в театре, отняв у раба подушки[8], сам подстилает их; и дом, говорит он, хорошо выстроен, и поле хорошо взрощено, и портрет[9] похож. А в общем льстеца можно видеть и говорящим и делающим все то, чем он думает угодить.
III. Пустословие
Пустословие — это рассказыванье, состоящее из длинных и необдуманных речей; пустослов же это тот, кто близко присаживаясь к незнакомому, начинает прежде всего хвалить свою жену; затем, какой он этой ночью видел сон, это рассказывает; дальше — что он имел на обед, все перечисляет по порядку; затем, если дело продвигается, говорит, насколько нынешние люди много хуже живших в старину, и дешева стала пшеница на рынке, и как много гостит чужеземцев, и что море после Деонисий[10] становится судоходным, и если Зевс пошлет обильный дождь, для земли это будет лучше; и что на будущий год он возделает землю, и как трудно жить, и как Дамипп воздвиг во время мистерий[11] большой факел; и «Сколько колонн в Одеоне[12]!» и «Вчера меня рвало», и «Какой день сегодня?» и что в Боедромионе[13] происходят мистерии, а в Пюанепсионе[14] — Апатурии[15], в Посидеоне[16] же — сельские Дионисии[17]. И если кто-нибудь сможет его выдержать, он не отстанет.
Отмахиваясь, следует избегать подобных людей и, поднявшись, удаляться, если только кто не хочет получить лихорадки: ибо трудно терпеливо переносить тех, которые не делают различия между спешкой и досугом.
IV. Неотесанность
По-видимому, неотесанность — это безобразное невежество, а неотесанный — это тот, кто кикеона[18] напившись, в народное собрание отправляется. И мирт, говорит он, ничуть тмина приятнее не пахнет. И больше ноги башмаки носит; и заговаривает громким голосом: и друзьям и домашним не доверяет, слугам же своим открывается в самом крупном; и наемникам, работающим у него в поле, рассказывает все, что было в народном собрании; и садится, вздернув плащ выше колен, так что обнаруживается его нагота. И ничему, обычно, не удивляется и ничем не поражается в дороге, когда же видит быка, или осла, или козла, — остановившись, рассматривает; и, вытаскивая что-нибудь из кладовой, здоров поедать; а вино пьет покрепче; и тайно соблазняя пекарку, вместе мелет с нею зерно для еды всем домашним и самому себе; и, завтракая, в то же время швыряет скотине; и когда кто-нибудь стучит в дверь, сам отворяет, и, подозвав пса и взяв за морду, говорит: «Этот охраняет землю и дом». И, деньги от кого-нибудь беря, охаивает, говоря, что слишком стерты, и, не дожидаясь согласия, тут же обменивает на другие; и если бы одолжил плуг или корзину, или серп, или мешок, потребовал бы это среди ночи, вспомнив во время бессонницы; и, идя в город, спрашивает встречного, почем шли овчины и соленая рыба, и сегодня ли праздник новомесячья[19]; и говорит, что хочет, тотчас же по приходе стричься, и, проходя этой самой дорогой, он понесет от Архия соленую рыбу; и в бане он поет и в башмаки вбивает гвозди.
V. Угодливость
Угодливость, если охватить ее определением, есть обхождение, вызывающее удовольствие, но не ради лучших целей; а угодливый, несомненно, тот, кто начинает приветствовать издали, и называет отличнейшим человеком, и поражается ему; и, взяв его обеими руками, не отпускает, и, немного пройдя с ним и спросив, когда он его увидит, удаляется, еще продолжая его хвалить. И, призванный для судебного посредничества[20], желает угодить не только тому, ради кого он присутствует, но и противнику, чтобы казаться беспристрастным. И чужестранцам он твердит[21], что они говорят справедливее, чем граждане; и, приглашенный на обед, просит угощающего позвать детей и говорит, что вошедшие как две капли воды[22] похожи на отца, и, привлекая их, целует и сажает возле себя. И с одними он сам вместе играет, говоря: «Мешок! Топор!»[23], а другим позволяет спать у себя на животе, в то же время испытывая от этого неудобство.
VI. Подлость
Подлость[24] — это закоренелость в постыдных делах и в словах, подлый же тот, кто клянется скоро, слушает плохо, поносит сильных, нравом какой-то площадной, и разнузданный, и способный на все. Он несомненно способен и плясать трезвым кордак[25] и носить маску[26] в комическом хоре; и во время балаганных зрелищ медь[27] собирать с каждого, обходя кругом, и воевать с теми, которые подают контрамарку[28] и считают себя вправе смотреть даром; он же силен и содержать гостиницу, и публичный дом, и собирать пошлины, и никаким позорным делом не брезгует, но глашатствует[29], поварничает, играет в кости; мать свою он не кормит[30], уводится за кражу, в тюрьме больше времени проводит, чем в собственном доме. Он мастак то привлекаться к суду, то заводить тяжбу, то клятвенно отпираться, то являться, имея ящичек с доказательствами[31] за пазухой[32] и пачки документов[33] в руках; и он же не побрезгует ни маклерствовать, ни верховодить рыночными перекупщиками, и тотчас же[34] даст им деньги в рост, и взыскивает процент за драхму[35] в полтора обола[36] в день, и обходит харчевни и рыбные лавки, лавки с соленой рыбой, и проценты с барыша складывает за щеку[37]. И он же может считаться среди тех, кто собирают вокруг себя толпу и зазывают, выкрикивая ругательства громким и надтреснутым голосом и переговариваясь между собой; и посреди его речи одни продвигаются поближе, другие же отходят прочь прежде, чем выслушают его, и одним он говорит начало, другим вывод, третьим же часть дела; нигде при других обстоятельствах он не дает так видеть своей отчаянности [сумасбродства], как при больших скоплениях народа.
Тяжелы люди, имеющие легко развязываемый на брань язык и кричащие громким голосом, так что им вторят площадь и мастерские.
VII. Болтливость
Болтливость, если кто-нибудь пожелал бы определить ее, могла бы считаться невоздержанностью слова, болтливый же это тот, кто говорит встречному, как только тот заговорит, что тот рассказывает пустяки, и что сам он все знает, и что, если тот послушает его, то научится. И прерывает отвечающего посреди слова, говоря: «Ты только не забудь, о чем хочешь сказать», и «Хорошо, что ты мне напомнил», и «Как полезно, что можно поговорить!», и «Вот то, что я пропустил», и «Быстро же ты понял дело», и «Давно я тебя подстерегал, придешь ли ты к тому же самому, что и я!» И у него были наготове и другие такого же рода начала разговоров, так что он не давал встречному даже передохнуть. И когда он уже каждого в отдельности истерзывал, был он силен пойти в толпу и в людные места[38] и привести в бегство [деловых людей] посреди их занятий. И, придя в школы и в палестры, он мешает детям успешно заниматься, столько и подобное болтая учителям и наставникам гимнастики. И он силен сопровождать тех лиц, которые говорят, что уходят, и провожать их до дома. И расспрашивающим сообщает о новостях в народном собрании[39] и прибавляет к этому рассказ об ораторской битве, происшедшей однажды в архонство[40] Аристофонта, а также и о лакедемонской в архонство Лисандра, и после каких когда-то речей, сказанных им самим, он имел успех в народном собрании; и, говоря это, он одновременно бросал обвинения против черни, — так что слушающие или забывали, или спали, или, оставив его, уходили посреди рассказа. И, производя с кем-нибудь суд, он мешает судить, и, сидя среди зрителей — смотреть, и, обедая с людьми — есть, говоря, что трудно болтуну мешать и что язык на мокром месте, и что он не молчал бы даже в том случае, если б казался болтливее ласточек. И переносит насмешки со стороны собственных ребятишек: когда они уже хотят спать, они просят его убаюкать, говоря: «Батя, поболтай-ка нам чего-нибудь, чтоб нас сон разобрал!»