На льду он любил шайбу отпустить в пространство между собой и защитником, с которым затевал игру в кошки-мышки. Тот азартно бросался за легкой добычей. Тонко чувствуя дистанцию, Валерий выкрадывал из-под носа шайбу – и был таков. Позже это назовут «обводкой будущего»: до Харламова классическим считался постоянный контроль шайбы – у него она бывала вроде бы и ничья.
На зеленом же поле мяч у него был как приклеенный к ноге. Обводка была простая. Показал корпусом в одну сторону и ушел в другую. Надежно прикрывал мяч. Тогда о полузащитнике Викторе Панаеве шла молва, что в «проходе автобуса восьмерых может обвести!» Видел, как нечто подобное исполнял Харламов.
Летом, спасаясь от городского пекла и шума, мы ездили на пляж в Серебряный бор. Был там футбольный «пятачок» размером с баскетбольную площадку, с урнами вместо штанг. Регламент строгий: проиграли – ждите своей очереди, а желающих – длинный хвост. Играть там умели и сражались по-мужски. А мяч у Харламова отнять не могли.
Валерий и с баскетбольным мячом хорошо смотрелся. Хорошо потому, что мышление его было создано для игр. Харламовское понимание ситуаций отличалось от канонов. С шайбой или с мячом шел он не туда, куда предполагали соперники, а бросался в самую гущу, на эшелонированный участок обороны, чем вызывал смятение у противника и создавал оперативный простор для партнеров. Мог сделать все и в одиночку, от первого хода до последнего, но чаще делился с товарищами радостью лихой атаки.
Харламовские импровизации – это хоккейные мелодии, которые были столь любимы в его бытность и над которыми не властно время.
Борис Кулагин, заслуженный тренер СССР
Впервые я увидел Валерия в 1962 году. В компании своих сверстников он пришел на каток ЦСКА «записываться в хоккей». В те времена мальчишек, жаждущих стать хоккеистами, было хоть отбавляй. Не то, что сейчас. И потому отбор был чрезвычайно строгим. Чрезвычайно строга была и «экзаменационная комиссия», в которую входили и тренеры команды мастеров, и ведущие игроки. И огорчительное «нет» приходилось говорить куда чаще, чем «приходи завтра на тренировку». Валерий оказался единственным среди его приятелей и соседей по двору, кто услышал это желанное «приходи завтра».
Есть люди, которые, так сказать, несовместимы с коньками. Например, отличный спортсмен, известный в прошлом футболист Аугустин Гомес иначе, как опираясь на клюшку, выходить на лед просто не мог. Да и у нас, в команде мастеров, бывали игроки, которые, пытаясь сжиться с коньками, не снимали их ложась спать. Валерию к подобным мерам прибегать не нужно было. Бегать на коньках было для него столь же естественно, как и ходить. А повороты налево, направо, которые другие разучивают подолгу, четырнадцатилетний Харламов выполнял во время того самого отбора-конкурса настолько непринужденно, что ни у кого не вызывало сомнений, брать его или не брать.
Уже вскоре выяснилась и другая черта его таланта. Валерий был прирожденный игровик. Я думаю, он многого мог бы добиться и в футболе, и будь Харламов повыше ростом, в баскетболе, поскольку всюду его умение видеть площадку, способность предугадать ход событий выделяли его среди остальных. Добавьте к этому самолюбие – Валерию претило быть вторым – и нетрудно понять, почему даже за биллиардным столом Харламову немного было равных.
Однако прирожденный талант – это еще не все. Мне за бытность мою в хоккее немало приходилась видеть талантов, так и не раскрывшихся. Не хотели понимать люди, что талант произрастает только на земле, обильно политой соленым потом. Харламова этому учить не нужно было. Цену труда он познал рано, в семье. На примере своих родителей-тружеников. И не случайно отец его, Борис Сергеевич, узнав как-то, что Валерий пропустил тренировку в детской команде, сказал сыну: «Делом либо следует заниматься всерьез, либо не заниматься вовсе… Тем более, в команде, где ты можешь подвести других».
Отцу он все рассказал только после того, как им выдали форму и клюшки, и понадобилось, чтобы родители пришли расписаться в получении всего этого. Борис Сергеевич сначала ужаснулся, но поскольку в спорт он верил больше, чем в медицину, а здоровье Валеры не ухудшалось, а только улучшалось, он не стал мешать сыну и поддержал его желание заниматься хоккеем.
Когда через несколько месяцев в спортивной школе ЦСКА все же вспомнили о медицинской справке, врачи, осматривавшие Валеру, даже пошутили: «А вы уверены, что это тот же самый мальчик?» Болезнь окончательно отступила, и ему совершенно законно выдали справку, что он совершенно здоров.
Тренировался Валера у Виталий Георгиевича Ерфилова, известного детского тренера и прекрасного специалиста, давшего путевку в жизнь многим будущим чемпионам. К тому же он был известен как человек, умеющий выявлять дремлющие скрытые способности и видеть в новичках будущие таланты.
Именно Ерфилов помог Харламову раскрыться. На одну из тренировок к нему пришел тренер, занимавшийся с ребятами из более старшей группы, и сказал, что у него заболел форвард, а предстоит игра с принципиальным соперником ЦСКА, «Спартаком», на первенство Москвы. Заменить форварда ему было некем, и он решил взять кого-нибудь подающего надежды из младшей группы. Ерфилов поколебался, но все же порекомендовал Харламова.
Судите сами: четырнадцатилетний мальчишка выходит первый раз в жизни на официальный матч. Не на тренировку, а на матч. И рядом на льду не будет Виталия Георгиевича Ерфилова. И он не скажет: «Валер, смотри, как надо делать». Вместо него будут чужие ребята, каждый из которых норовит обыграть тебя, задержать, оттереть, отнять у тебя шайбу. А тут еще мучит мысль: вдруг узнают, что год себе убавил. Как не волноваться. Да я пока амуницию в раздевалке прилаживал, прямо трясся весь.
Другое дело, что в игре все забываешь. Наверное, один из секретов успехов в спорте, причем в любом виде,– это способность предельно концентрироваться в каждый данный момент на решении одной конкретной задачи, стоящей перед тобой.
Допустим, ты хоккейный форвард. И ты выходишь один на один с вратарем. Бросать сразу или сделать еще несколько шагов? Обводить вратаря, стараясь уложить его финтом на лед, или пробивать в лоб? Решение требуется принять в доли секунды, именно в доли, это я не для красного словца говорю.
Однажды кто-то из журналистов, не помню уж кто, с маленькой черной машинкой в руках подсчитал, что иногда форварду требуется принять решение за десятую долю секунды. Так вот, остается ли время на страх, волнение? Если остается – плохо. Без предельной концентрации внимания нет игры.
Виталий Ерфилов, первый тренер Валерия Харламова
Удивительно, столько лет прошло, а вижу тот матч поразительно отчетливо, с мысленными замедленными повторами. В основном я следил, конечно, за Харламовым. Я чувствовал, что не потеряется он на площадке, но все-таки игра есть игра. И вот в какой-то момент Валера прорывается с шайбой к синей линии. На него бросаются сразу два спартаковских защитника, Игорь Лапин – он потом в мастерах не один сезон играл – и Саша Стеблин, ныне он во Всесоюзном спорткомитете работает. Оба мощные ребята, рослые, широкоплечие. Валерка рядом с ними выглядел совсем маленьким. Он затормозил перед ними. Лицо испуганное, вот-вот заплачет, уже нос наморщился. Защитники тоже остановились, любопытно все-таки посмотреть на плачущего форварда – не каждый день увидишь. Остановились они, а Валерка тут же ногами заработал, набрал скорость и объехал их. Защитники только разворачивались, а улыбающийся Харламов уже вышел один на один с вратарем и точным броском отправил шайбу в сетку.
Знаете, хотя я и был в то время еще молодым человеком – ведь больше двадцати лет прошло,– но все-таки не новичок, кое-что повидал. А тут прямо дух у меня захватило, так артистически сыграл в тот момент мой подопечный! Именно артистически, потому что кроме техники, скорости проявил он в этом мгновенном эпизоде чисто актерское дарование… Забил он и еще один гол в этой игре, решающий. Армейцы выиграли, если не ошибаюсь, со счетом 4:3.
После этой игры Валера наконец-то признался, что убавил себе один год при поступлении. Тренеры, конечно, были не в восторге, узнав об обмане, были даже разговоры о том, чтобы отчислить его, но в конце концов было решено оставить с испытательным сроком и перевести к Андрею Старовойтову, тренировавшему группу мальчиков, набранных годом раньше.
Никаких особо выдающихся успехов Харламов в Детско-юношеской спортивной школе ЦСКА не добился, но игроком считался способным и перспективным. Борис Кулагин выделял его среди других и возлагал на него большие надежды. Он был уверен, что время этого мальчика еще придет.
А вот главный тренер ЦСКА, великий Анатолий Тарасов, которого называли хоккейным самодержцем, первое время относился к протеже Кулагина с некоторым предубеждением. Дело в том, что Валерий был маленького для хоккеиста роста, всего 174см, а Тарасов в то время делал ставку на рослых крупных хоккеистов, не уступающих по физическим данным знаменитым канадским профессионалам. Он так и говорил: «Все выдающиеся канадские хоккеисты великаны по сравнению с нашими. Как же мы их победим, если наши нападающие карлики, буквально – метр с кепкой?»
В итоге, после окончания спортивной школы во взрослую команду ЦСКА Харламова не взяли, и ему пришлось срочно подавать документы в институт физкультуры. Они вместе с его другом Вадимом Никоновым, впоследствии известным капитаном футбольной команды «Торпедо», успешно сдали экзамены и были приняты на первый курс.
Кстати, надо сказать, футбол Валерий Харламов любил не меньше хоккея и играл за детскую и юношескую команды «Метростроя». Он даже пробовался в футбольную школу ЦСКА, и если бы его туда приняли, возможно, сменил бы хоккейную форму на футбольную. Но на тамошних тренеров он не произвел особого впечатления, поэтому, когда пришло время выбирать (на все сразу времени, конечно, не хватало), футбол пришлось забросить.