– Точно. Давайте зайдём в дом, что ли…
Она первой направилась к хижине, и Алексу с Бартон не оставалось ничего иного, кроме как пойти следом.
Внутри было тесно, но уютно. Под потолком висели связки трав, и их запах причудливо смешивался в воздухе и щекотал ноздри. У окна стоял широкий письменный стол. На нём – стопка пухлых исписанных тетрадей, ноутбук, крышка которого была заклеена стикерами так плотно, что кое-где их даже налепили друг на друга, пустая чашка.
У противоположной стены хозяйка втиснула маленький кухонный островок. Взгляд Алекса скользнул по нему и наконец упёрся в потёртую ширму: видно, она отгораживала спальное место.
– Кофе? – предложила она коротко.
– Если можно.
Из тумбочки на свет появились ещё две чашки. Пока хозяйка возилась с чайником, Алекс и Бартон осторожно сели на пару крепких, грубо сколоченных табуретов, и на колени последней тут же вспрыгнул кот.
– Красавец, – Бартон с удовольствием почесала его за ухом. – Как зовут?
– Кайман.
– А вы?.. – Алекс спохватился, понимая, что они даже не потрудились узнать имя хозяйки. – Простите, стоило раньше спросить.
– Да ничего. Анастейша Макнамара, «Городские хроники». Удивительно, что не узнала вас сразу… Это я писала о назначении нового шерифа. Но ваше лицо… Раньше тут никогда не бывали, да?
– Вообще-то я здесь родился и вырос, – признался Алекс. – Просто несколько лет провёл в Батон-Руж. Обучение, работа… Затем перевели в Хэллгейт, а следом повысили.
– Ничего себе. Никогда прежде вас не видела.
Он мог сказать то же самое, но промолчал. Скорее всего, Макнамара и не стремилась быть замеченной, иначе не забралась бы так далеко. Едва ли она безвылазно сидела в редакции, особенно если учесть, что теперь все новости появлялись на сайте.
Кофе оказался крепким и чертовски вкусным. Алекс смаковал горячий напиток под пристальным взглядом Макнамары и кожей чувствовал, что она с подозрением изучает его. Впитывает всё до мельчайшей детали, словно прикидывая, не притворяется ли он шерифом ради того, чтобы всадить пулю ей в голову.
– Послушайте, Анастейша…
– Стэши, – перебила она резко. – Лучше так.
– Как скажете, Стэши. Так вот. Вы позвонили от имени падре Бланко, сказали, что он вытащил из воды тело Коннора Джонса. Уверены, что это Джонс?
Она фыркнула.
– Даже не сомневайтесь. Я частенько к нему заезжала – отличный был механик. Чинил Засранца.
– Засранца?
– Мой байк, – пояснила Макнамара.
Она неспешно отодвинула ширму, и Алекс увидел узкую койку, на которой лежал Макс Бланко, укрытый слишком тёплым для жаркого лета одеялом. Он дышал тяжело, прерывисто, и волосы прилипли к мокрому лбу.
– Он вылез на берег, а вскоре его начало лихорадить, – Макнамара плеснула на полотенце холодной воды, отёрла горящее лицо падре. – Для простуды жарковато. Боюсь, что в болоте была какая-то дрянь.
– Мы можем отвезти его в больницу.
– Исключено. Макс врачей не жалует, но, если всё зайдёт слишком далеко, отвезу сама.
Алекс хотел было возразить – едва ли падре мог сейчас сесть на мотоцикл, – но понял, что Макнамара, скорее всего, в таком случае просто позвонит кому-то знакомому, чтобы их забрали. Вряд ли журналистка местной газеты сидела на окраине Хэллгейта вообще без связей.
Отступать, впрочем, не хотелось. Падре Бланко слишком ценили в городе, чтобы бросать его здесь без медицинской помощи.
– Разве уже не зашло?
– Знаешь что, шериф, – процедила Макнамара, отбросив напускную вежливость. – Твоё дело – труп, если я правильно поняла. А наши с Максом проблемы тебя не касаются.
Будто отзываясь на её недовольство, под кроватью что-то глухо заворчало. Алекс нагнулся взглянуть и едва удержался на ногах: навстречу ему неспешно выбрался огромный, чертовски похожий на волка пёс.
– Это Ахилл. Не бойся, не укусит. Просто привязан к Максу и редко отходит от него, вот и всё.
Пёс уселся рядом с койкой, распахнул пасть. Чудилось, будто он улыбается, и улыбка эта отчего-то показалась Алексу недоброй.
Макнамара тем временем подошла к двери и жестом велела следовать за ней. Судя по взгляду Бартон, та покидала хижину с огромным облегчением: должно быть, здоровенная псина тоже не пришлась ей по душе.
– В дом я его заносить не стала, – пояснила Макнамара, не оборачиваясь. – Ваш труп. Всё бы провоняло насквозь.
Тело Коннора Джонса лежало неподалёку от мутной воды, накрытое брезентом. Алекс сдёрнул полотно, преодолевая брезгливость, и на него пахнуло мёртвой плотью, почти сутки пробывшей на жаре, а до того томившейся в болоте. Брезент защитил мертвеца от солнечных лучей, однако это мало что дало.
Выглядел он так, будто его пожевал крупный хищник. Обе ноги отъедены до колен, из живота вывалились сизые внутренности. Досталось и рукам – их знатно обглодали. Сквозь прореху в щеке виднелись зубы. И, точно вишенка на торте, во лбу красовалось аккуратное круглое отверстие.
Жуткий контраст. Будто убийца хотел сработать чисто, но нечто – или некто? – не позволило ему.
Бартон кашлянула: похоже, пыталась подавить приступ тошноты. Алекс украдкой бросил взгляд на Макнамару и заметил, что выражение лица у той на удивление скучающее.
– Трупов вы не боитесь, – сказал он с лёгким изумлением.
– Это болота, шериф. Поживи тут пару лет – и тоже перестанешь бояться.
– Звучит так, будто здесь частенько избавляются от тел.
– Кто знает, – развела руками Макнамара. – Иногда всплывает кто-то из пропавших много лет назад. Иногда приезжает какая-нибудь пьянь. Ну, понимаешь… Из тех, кто считает, что город и всё за его пределами принадлежит им.
Таких людей Алекс знал хорошо. Они жили в Луизиане десятилетиями, однако были уверены, что происходящее на территории штата – выдумки, россказни свихнувшихся стариков. Сказать по правде, Алекс и сам долгое время не верил ни в лоа, ни в сделки с ними. Но он вырос в городе, где ведьмы и вампиры были обыденным явлением – а потому со временем растерял скептицизм.
– Его сюда привезли и сбросили в воду, – добавила Макнамара. – Я слышала шум мотора ночью.
– И не вышли? Не видели, кто привёз?
Она фыркнула.
– Может, мне и довелось когда-то полежать в психушке, только безумной это меня не делает. Высунуться к людям, которые посреди ночи приехали на болота, чтобы избавиться от трупа? Побойся бога, шериф.
Грубо, но правдиво. Наверное, Алекс и сам, живи один в такой глуши, не рискнул бы выйти навстречу убийцам. Стоит попасться на глаза – и случайный свидетель тоже обратится бездыханным телом в заросшей зеленью воде.
– Вы сказали, что часто бывали у Джонса. Есть подозрения, кому он мог перейти дорогу?
– Коннор? Перейти дорогу? – Макнамара хохотнула. – Он был безобиднее младенца. Обычный хороший парень. Ничего такого, что могло бы кого-то разозлить. Любил своё дело, работал с утра до ночи – вот и всё.
Кивнув, Алекс вновь накинул на то, что осталось от тела Джонса, брезент. Что-то в этом деле не складывалось. Кому на руку смерть обычного механика, который, если верить Макнамаре, не был замешан ни в каком дерьме?.. Подозрительно.
Впрочем, замешан или не замешан – надо выяснить. На первый взгляд большинство горожан казались безобидными, но, допустим, на тех же подпольных боях у Энн каждые выходные толпа собиралась не просто так. Не брезговали ставками, то и дело сами выскакивали в круг, а некоторые являлись повеселиться в таком состоянии, что их выносили за руки и за ноги ещё до первого поединка.
– Мы позвоним в больницу, – вмешалась Бартон. – Кто-нибудь приедет и заберёт его, а дальше разбираться будут уже сотрудники морга. Мы также сообщим о падре Бланко. Спасибо за вашу помощь.
– Да не за что. Но я бы на месте доблестной стражи порядка, – губы Макнамары изогнулись в ядовитой усмешке, которая почти сразу исчезла с лица, – позаботилась и о том, чтобы перед этим сюда заглянул кто-нибудь из ковена.
– Из ковена?
Алекс вскинул брови. Пусть он и верил в силу ведьм – да что там, одна из них многие годы была его ближайшей подругой, – но приплетать их к этому делу не хотелось.
– Я предпочёл бы обойтись без этого, – ответил он.
– Зря, – бросила Макнамара коротко. – Сам знаешь, что собой представляют болота. Иногда тут заключаются сделки, и эти сделки чертовски тёмные. Кто-то, чтобы не впускать лоа в себя, мог успеть предложить ему Коннора. Если ведьма опытная, она почувствует.
Он живо представил, как труп с отъеденными ногами ползёт по полу морга, вскинув голову и раззявив склизкий рот, и от этого сделалось не по себе. Врагу не пожелаешь встречи с подобной тварью.
– Вижу, разбираетесь в этом, – хмыкнула Бартон. – Неужели сами не справитесь?
Макнамара смерила её взглядом, полным презрения. Было видно, что Бартон она вообще не воспринимала всерьёз.
– Я журналистка, а не самоубийца. А кроме того, если ты – Нат, кажется? – выросла в этом городе, то знаешь: ведьминский дар либо есть, либо нет. У меня его никогда не было. Но я бы не хотела, чтобы мой хороший приятель превратился в бессловесный сосуд. Поэтому возьми своё пренебрежение, сверни трубочкой и засунь поглубже в жопу. Я, по-твоему, кто, грёбаная Мари Лаво?
На скулах Бартон вспыхнули алые пятна, и она шагнула было Макнамаре навстречу, но Алекс схватил её за плечо, сжал пальцы покрепче. Не хватало ещё сцепиться с женщиной, которая неплохо знала Джонса и в дальнейшем могла пригодиться. В конце концов, на болотах был шанс найти улики – мало ли что ещё сбросили в воду. А Макнамара, похоже, отлично ориентировалась в этой глуши.
– Простите, Стэши, – Алекс потянул Бартон за собой, заставив отступить. – Если честно, это дело всех нас изрядно нервирует.
– Интересно, почему.
Можно было вступить с ней в перебранку, но Алекс не стал – Макнамара и без того вспылила так, что сунься Бартон ближе, наверняка получила бы по лицу. Для журналистки она относилась к маленьким особенностям Хэллгейта с удивительным трепетом.