ЧАСТЬ ПЕРВАЯИзгнанный рыцарь
ПрологРыцарь Внутреннего круга
Я умру на этой планете.
Я не могу сказать, откуда пришла эта мысль. Как она родилась — это тайна для меня, и всё же она есть, она, словно вирус, проникает в мой мозг. Она почти реальна, настолько, что пытается распространиться по всему моему телу, словно болезнь.
Это случится скоро, в ближайшую из ночей крови и огня. Я испущу дух, и когда братья вернутся к звёздам, мой прах будет рассеян по никчёмной земле этого проклятого мира.
Армагеддон.
Даже само его имя превращает кровь в пылающее масло в моих венах. Теперь я чувствую гнев, горячий и мрачный, он течёт через моё сердце и проникает в мои конечности, как кипящий яд.
Когда это ощущение — и его физическая составляющая — достигают кончиков моих пальцев, мои руки сжимаются в кулаки. Это не я их сжимаю — всё происходит само собой. Ярость становится столь же естественной, как и дыхание. Но я не боюсь и не возмущаюсь её влиянием на меня.
Я — сила, рождённая убивать во имя Императора и Империума. Я — чистота, моё облачение чернее чёрного, я обучен быть и духовником, и командующим, ведущим за собой воинов. Я — воплощённый гнев, живущий только для того, чтобы убивать, пока сам не буду убит.
Я оружие в Вечном крестовом походе за господство человечества среди звёзд.
И всё же силы, чистоты и гнева недостаточно. Я умру на этом мире. Я умру на Армагеддоне.
Скоро мои братья попросят, чтобы я благословил войну, которая принесёт мне гибель.
Мысль гложет меня, но не потому что я боюсь смерти, а потому что бесполезная смерть — проклятье для меня.
Но ещё не ночь, чтобы думать об этом. Мои повелители, мастера и братья собрались, дабы почтить меня.
Я не уверен, что достоин этого, но как и своё предчувствие, я держу свои мысли при себе. Я облачён в чёрное и смотрю на мир через череполикую маску бессмертного Императора. Для подобного мне недопустимо показывать сомнения, слабость и тем более богохульный шёпот в голове.
В самом священном зале нашего флагмана я становлюсь на колени и преклоняю голову, потому что это предопределено для меня. После полутора столетий время пришло, но я не желал, чтобы это случилось так.
Мой наставник — воин, что был мне братом, отцом, учителем и господином — мёртв. После ста шестидесяти шести лет его обучения я должен унаследовать его мантию.
Вот те мысли, с которыми я становлюсь на колени перед своими командующими: смесь скорби по моему наставнику и собственный страх. Эта невысказанная тьма таится во мне.
Наконец не ведающий о моих внутренних терзаниях Высший маршал произносит моё имя.
— Гримальд, — говорит нараспев Высший маршал Хелбрехт. Его голос грохочет, он резок и пронзителен после приказов и боевых кличей в сотне войн на сотне миров.
Гримальд не поднял голову. Рыцарь закрыл свои тревожные благородные глаза, словно их могли увидеть за шлемом и прочитать в них сомнение.
— Да, мой сеньор.
— Мы прибыли сюда, чтобы почтить тебя, как ты почитал нас в течение многих лет.
Гримальд промолчал, чувствуя, что не пришло ещё время говорить. Он знал, почему ему оказали эту честь именно сейчас, и знание это было горьким. Мордред — наставник Гримальда и реклюзиарх Вечного крестового похода — был мёртв.
После ритуала Гримальд займёт его место.
Это была награда, которую он ждал сто шестьдесят шесть лет.
Полтора столетия гнева, храбрости и боли, начиная с Битвы Огня и Крови, когда он удостоился внимания почтенного Мордреда, уже тогда умудрённого годами, но не побеждённого, который разглядел потенциал в молодом Гримальде.
Полтора столетия минуло с тех пор, как его приняли в Братство капелланов в самом низком звании, всё это время он поднимался вверх, в тени своего господина, зная, что тот готовит из Гримальда своего наследника.
В течение полутора столетий он считал, что не заслуживает этого титула, а он всё равно обрушился на его плечи.
Время пришло, а его отношение ничуть не изменилось.
— Мы призвали тебя, — продолжил Хелбрехт. — Чтобы судить.
— Я ответил на призыв, — молвил Гримальд в тишине реклюзиама. — Я подчинюсь вашему суду, мой сеньор.
Хелбрехт был без брони, но его фигура от этого почти не уменьшилась. Одетый в многослойную, белую, как кость мантию, с изображениями его личных чёрных геральдических символов; Высший маршал стоял в Храме Дорна, а его руки, со всё возможным почтением, сжимали украшенный шлем.
— Мордред мёртв, — с горечью произнёс Хелбрехт. — Убит вечным врагом. Ты, Гримальд, потерял учителя. Мы потеряли брата.
Храм Дорна, музей и реклюзиам, заполненный тысячами знамён за десять тысяч лет крестового похода, постепенно оживал — то рыцари, стоящие в тенях, выражали своё согласие со словами их сеньора.
Затем воцарилась тишина, и Гримальд по-прежнему не поднимал пристальный взгляд с пола.
— Мы оплакиваем эту потерю, — продолжил Высший маршал — Но его мудрость сохранится, благодаря его последнему приказу.
"Началось". Гримальд напрягся. "Не показывай слабость. Не показывай сомнений".
— Гримальд, воин-жрец Вечного крестового похода. Реклюзиарх Мордред был уверен, что после его смерти ты окажешься самым достойным из всех наших братьев-капелланов, чтобы занять его место. Его последней волей перед возвращением генного семени в орден было повысить именно тебя в ранг реклюзиарха.
Гримальд открыл глаза и облизал внезапно ставшие сухими губы. Он медленно поднял голову, встретившись взглядом с Высшим маршалом и шлемом Мордреда — ухмыляющимся стальным черепом — в покрытых шрамами руках командующего.
— Гримальд, — повторил Хелбрехт, ни одной эмоции не было слышно в его голосе. — Ты ветеран по праву, и когда-то ты стал самым молодым Братом меча за всю историю Чёрных Храмовников. Как капеллан ты не ведал, что такое трусость или позор, твоей свирепости и вере нет равных. Это моя личная убеждённость, а не только воля твоего павшего повелителя — ты должен принять честь, которую тебе предлагают.
Гримальд кивнул, но не произнёс ни слова. Его глаза, обманчиво добрые, не дрогнули под пристальным взглядом. Глазные линзы шлема были насыщенного тёмно-красного цвета, подобно артериальной крови. Посмертная маска была знакома ему — её надевал его повелитель, когда рыцари шли на войну, по сути, она была на Мордреде большую часть жизни.
И череп улыбался.
— Встань, если ты отказываешься от этой чести, — завершал Хелбрехт. — Встань и выйди из священного зала, если не желаешь состоять в иерархии нашего благороднейшего ордена.
Он сказал мне подняться, если я отвергаю великую честь, предлагаемую мне. Удалиться, если я отказываюсь от места среди командующих Вечного крестового похода.
Я не сдвинулся с места. Несмотря на сомнения, мои мускулы не шелохнулись. Стальная усмешка маски, её тёмный хитрый взгляд — было что-то успокаивающее в этой жестокой фамильярности. Словно сам Мордред из могилы усмехнулся мне.
Он полагал, что я достоин этого. И это единственное, что имеет значение. Он никогда не ошибался.
Я почувствовал улыбку, появившуюся на моих губах. Она не исчезает, независимо от моих усилий подавить её. Я стою на коленях в этом священном месте и улыбаюсь, не смотря на десятки воинов, наблюдающих за мной с украшенных флагами стен.
Возможно, они принимают мою улыбку за уверенность?
Я никогда не спрошу об этом, потому что мне всё равно.
Хелбрехт, наконец, приблизился, и с мягким скрежетом стали о сталь он протягивает ко мне самый священный в Империуме Человека клинок.
Меч был настолько древним, насколько вообще могла быть реликвия человечества, ему даровали форму и волю в кузницах Терры после великой Ереси. В те ночи саг и легенд его нёс в битвах Сигизмунд, первый Чемпион Императора, любимый сын примарха Рогала Дорна.
Клинок был выше обычного человека, его создали из обломков меча самого лорда Дорна. В этом храме в стазисных полях, предотвращавших влияние времени, хранились величайшие артефакты ордена. А Высший маршал держал в руках самоё священное сокровище из оружейной Чёрных Храмовников.
— Ты еще пройдёшь ритуалы в Братстве капелланов, — торжественно произнёс Хелбрехт. — А сейчас я признаю тебя наследником мантии твоего господина.
Серебряный наконечник меча опустился, остановившись точно напротив горла Гримальда. — Ты воевал на моей стороне в течение двухсот лет, Гримальд. Будешь ли ты на моей стороне в ранге реклюзиарха Вечного крестового похода?
— Да, мой сеньор.
Хелбрехт кивнул, убирая меч в ножны. Гримальд напрягся снова, повернул голову и подставил щёку.
С силой молота, тыльная сторона ладони Хелбрехта врезалась в челюсть капеллана. Гримальд заворчал — дегустируя живительный медный привкус своей крови, крови своего примарха — и он усмехнулся, крови своего главнокомандующего, оставшейся на его зубах. Хелбрехт заговорил снова.
— Я посвящаю тебя в реклюзиархи Вечного крестового похода. Теперь ты лидер нашего благословенного ордена. — Высший маршал поднял руку, демонстрируя пятна крови Гримальда на своих изломанных пальцах. — Как рыцарь Внутреннего круга, сделай так, чтобы это был последний удар, который ты оставил без ответа.
Гримальд кивнул, разжал челюсти, успокоил сердце и подавил внезапно возникший смертоносный порыв. Даже ожидая ритуальный удар, все инстинкты вопили о воздаянии.
— Так… и будет, мой сеньор.
— Поскольку так и должно быть, — ответил Хелбрехт. — Встань, Гримальд, реклюзиарх Вечного крестового похода.
Глава перваяПрибытие
Спустя несколько часов после ритуала посвящения в высший эшелон командования ордена, Гримальд стоял в одиночестве в Храме Дорна.
Без ветра, способного вдохнуть жизнь в аскетичный зал, величественные флаги висели не шелохнувшись, некоторые выцвели с годами, другие ещё нет, а на иных до сих пор виднелись засохшие пятна крови. Гримальд рассматривал геральдические изображения крестовых походов своих братьев.