Дальнейшее Ермакова помнила смутно. Терешкина втолкнула ее в симпатичную иномарку, сама села за руль, довезла завуча до МКАДа, свернула на проселочную дорогу… В конце концов женщины очутились около милого загородного домика.
Особняк был небольшим и скромным, но Ирине он показался дворцом.
– Входи, - приказала Ника и отперла дверь.
Ермакова безропотно вошла в прихожую, получила тапки, проследовала в просторную гостиную, села в кресло и тут только обрела дар речи.
– Это все твое?
– Думаешь, я, как Машенька из сказки про трех медведей, забрела в чужую избушку? - засмеялась Ника. - Естественно, мое.
– Зачем же тогда тебе в школе за копейки работать? - изумилась Ирина.
Ника ухмыльнулась.
– Не скажи, в гимназии отлично платят.
– Неужели тебе муж на булавки не дает? На брюлики отсыпает, а на кино сама зарабатываешь?
Ника села около Ирины.
– Мой Василий идиот. Оклад в пять тысяч рублей - предел его возможностей.
– А это откуда? - обвела Ермакова рукой гостиную. - Сколько в доме этажей?
– Один и мансарда. Не очень много.
– Офигительно! - перешла на сленг подростков завуч. - Кто подарил тебе хоромы?
– Сама заработала, - пояснила Терешкина.
– Только не говори, что нашла миллиард на дороге, - съехидничала Ермакова.
– Нет, конечно, - ухмыльнулась Ника. - Ладно, похоже, нас судьба специально вместе свела. Скажи, ты хочешь иметь собственный дом?
– Мне на него за десять жизней не насобирать!
– Ответь, хочешь особняк?
– Да!
– А камушки? Настоящие рубины и изумруды, да не просто мерить, а покупать?
– Да, - в изнеможении подтвердила Ирина.
– Отлично, - потерла руки Терешкина. - Еще скажи: ты задумывалась о старости? Знаешь, какую пенсию нам государство за честный труд даст?
– Несколько тысяч.
– Рублей! - уточнила Ника. - С голоду можно подохнуть, на кефир не хватит. У тебя есть на кого рассчитывать?
– Муж не опора, - неожиданно разоткровенничалась завуч, - сын женат, там супруга очень бойкая, двое детей подрастают.
– У меня аналогичная ситуация, - кивнула Терешкина. - Васька долдон, давно бы его бросила, но только лучше иметь статус замужней дамы. Дочка жуткая эгоистка, она стакан воды не принесет. Вот я и решила сама о себе позаботиться. Шутку с ними сыграю. Еще немного, и я сделаю милой семье ручкой! Смоюсь в тихое место на море, куплю домик, заживу спокойно одна, мужики только приходящие будут. Я женщина горячая, секс люблю, а от Васьки толку нет. Короче, впереди у меня сплошное счастье! Хочешь мой совет?
– Говори, - прошептала Ирина.
– Приобрети недвижимость, она безостановочно дорожает, - деловито заявила Ника. - Деньги надо вкладывать в дома! Потом продашь - и к теплой воде. Утрешь нос всем. Что тебя хорошего ждет? Станешь за мужем горшок выносить, внуков на горбу тянуть! Главное, никому ни слова об имуществе. Мои ничего не знают! То-то им сюрприз будет, когда исчезнет мамочка. Варила кашку и смылась!
– У меня нет денег! - закричала Ирина. - Перестань издеваться.
– Появятся, - рубанула Терешкина. - Если будешь меня слушаться, получишь полный пакет. Вторую половину жизни проведешь в шоколаде. О’кей?
Ермакова прижала к груди кулаки и посмотрела на меня.
Я с огромным трудом пришла в себя.
– У Ники имелся дом?
– И очень хороший, - подтвердила завуч.
– Невероятно!
– Почему?
– Терешкина постоянно жаловалась на безденежье.
– Ну не могла же она рассказать правду.
– Ника очень скромно одевалась.
– Это ловкая маскировка.
– Верится с трудом. На прошлый день рождения я ей подарила золотые сережки, не очень дорогие, так Никуша заплакала от радости, - бубнила я. - А Вера! Ее дочь не имела хорошей одежды. У них порой с матерью скандалы случались. Дочка нападала на родительницу, требовала обновок, а Ника парировала: «Не в шмотках счастье». Впрочем, иногда они ездили на рынок и там приобретали Верочке дешевые вещи.
Ермакова встала и начала ходить между письменным столом и окном.
– Ника не любила Веру, называла ее захребетницей, лентяйкой. Девушка, похоже, платила матери той же монетой.
– Нет, нет, ты ошибаешься! Конечно, случались у них размолвки, но в общем и целом отношения были хорошие. Может, без теплоты и доверительности, но вполне нормальные.
– Ты ничего не знаешь, Ника откровенничала только со мной, - прошептала Ирина. - Но… но… Боже! В какую историю я попала!
– Говори спокойно. И для начала ответь: где брала деньги?
Ермакова нервно оглянулась.
– Дай честное слово, что поможешь мне!
– Непременно, - опрометчиво пообещала я.
– Ника говорила: ты порядочная.
– Надеюсь, она не ошибалась, до сих пор я не делала людям гадостей. Во всяком случае специально, - улыбнулась я.
– Со связями!
– Мои возможности, как правило, сильно преувеличивают.
– Так поможешь мне?
– Ну как я могу помочь, если не знаю, в чем дело?
– Слушай, - решилась Ирина. - Мы продавали старшеклассников.
– Как? - подскочила я.
– За деньги, - спокойно пояснила завуч.
– Господи, кому?
– Ну… разным людям, в основном с Востока.
– В смысле, школьников? - Я никак не могла прийти в себя от изумления.
– Ага, - кивнула завуч.
– Но кому нужны подростки? Ладно бы младенцы. Малыша можно усыновить, он не вспомнит о настоящих родителях. Но здоровые лбы… И как их можно увезти? Под наркозом? С кляпом во рту? С ума сойти! Невероятно!
– Они сами радостно бежали, - скривилась Ирина Сергеевна. - Вот, например, Олеся Смагина. Ты в курсе, что гимназии за благотворительность налоговая льгота положена?
Я кивнула, Ермакова схватила сигареты.
– Смагина из нищей семьи. Ее мать, наша уборщица Зина, с тряпкой по этажам носится. У дуры-бабы десять детей! Ни ума, ни расчетливости - наплодила нищету! Муж пьяница, только одно дело и знает, что кроликом трудиться. Олеся хорошо развита физически, в четвертом классе бюст пятого номера вырос. И полненькая, с животом, бедрами. А соображения меньше, чем у кошки. Ну какая ее судьба ждала? Учиться не хотела ничему. Вообще! Ни шить, ни вязать, ни читать, ни считать. Что ей предстояло? Выйти замуж за алкоголика. А мы ей шикарную судьбу устроили. Укатила наша Олеся в арабскую страну, стала женой богатого мусульманина, сейчас рахат-лукум у бассейна лопает. Понимаешь?
– Нет! - честно призналась я.
– Все очень просто, - сказала Ирина Сергеевна, - сейчас поясню.
Глава 22
На Востоке ценятся незрелые девочки, двенадцать лет - самый брачный возраст. А еще тамошним мужчинам очень нравятся полные блондинки с голубыми глазами. Кстати, чем юная особа глупее, тем лучше. Если у нее неоконченное школьное образование, такая красавица имеет очень высокую цену на ярмарке невест. Вот только эмансипация распространилась повсюду. Все чаще мусульманки не хотят заниматься только домом и детьми, а рвутся получить образование и делать карьеру. Да и родители пошли другие, многие не торопятся выдавать замуж дочку в детском возрасте, отправляют ее за границу, в европейские страны или в Америку. Ну и кто возвращается потом на родину? Самоуверенная дама, которая не собирается прислуживать мужу и его родителям. А между прочим, многие мусульманские мужчины хотят иметь не одну, а три жены, и Коран это разрешает.
Но где найти невест, так сказать, хорошего качества? Конечно, можно отправиться в сельский район, там легче обнаружить деву, правильно воспитанную родителями, она умеет читать и способна написать собственное имя, но это все ее навыки. Вот только беда - к такому персику, как правило, прилагается толпа бедных родственников, искренне считающих: раз их дочери-племяннице-внучке повезло выйти за богатого, то в шоколаде должна быть вся семья. Ясное дело, родители невесты получают нехилый калым, но ведь отцом с матерью дело не ограничивается, в придачу к молодой жене муж получит с десяток ее сестер, и каждой на руку придется повесить золотые браслеты, шейку обвить ожерельем… Причем хорошо, если дело обойдется лишь ювелирными изделиями. Ведь неприлично, если тесть и теща обеспеченного человека проживают в глинобитной хижине, а халву едят только по большим праздникам, окружающие начнут сплетничать, бормотать на всех углах: «Похоже, дела у Хусейна пошатнулись, родственники, словно странствующие дервиши, в рваных сандалиях ходят».
Симпатичная, фигуристая девочка лет тринадцати, желающая выйти замуж, а потом безропотно рожать детей и проводить время дома, - мечта для многих восточных мужчин. А если еще у невесты нет родственников… Представляете ценность подобного варианта?
Где Ника находила покупателей на живой товар, Ирина Сергеевна не знала. Она играла в «бизнесе» строго отведенную ей роль. Вот, допустим, та же Олеся Смагина. Когда горе-ученица получила дневник, в котором стояла запись: «Переведена в восьмой класс», Ермакова отправилась к девочке домой.
Дверь ей открыла Зина. Уборщица страшно удивилась, увидав на пороге завуча.
– Чего случилось? - заголосила тетка.
– Войти можно? - поинтересовалась Ирина.
– Не убрано у меня, - сопротивлялась многодетная мать.
– Ничего, я по делу, - не дрогнула Ирина.
– Муж заболел, - сочиняла поломойка.
– Я не боюсь инфекции, - нагло заявила Ермакова и вошла в загаженную двушку.
Пейзаж выглядел удручающе: двухэтажные нары, сколоченные из досок, куча разновозрастных чумазых детей и пьяный мужик. Олеся, самая старшая из отпрысков, стирала в ванной гору ребячьих колготок.
– Зина, - сурово начала Ирина, аккуратно устроившись на краешке колченогой табуретки, - ты видела дневник Олеси?
– Слава богу, в восьмой класс перетащили, - перекрестилась уборщица.
– Вот именно, - кивнула завуч, - очень правильное слово ты подобрала, «перетащили»! С огромным трудом твоя дочка переползла, на одних тройках выехала. И, скажу честно, поставлены они ей из чистой жалости! Олеся - лентяйка, домашние задания не выполняет, на уроках болтает, вертится и…