Валерий Беденко
ХИМЕРА
Проза. Лирика. Песни
Я от рожденья графоман,
Я — граф Омана — что же лучше?!
И слава голову не кружит,
Как бедной девушке роман.
Валерий!
По твоему желанию посвящаю данную книгу всем непризнанным поэтам, которые мечтали, но не смогли издать свои труды.
Пусть наш мир станет хоть чуть-чуть лучше!
ПРОЗА
Верх любви
Как-то выпивали с мужиками у реки и расхвастались о женах.
Один сказал: «Жаловаться грех, ничего попалась. И готовит хорошо, и дети ухоженные. Да и собой ничего».
Другой говорит: «И у меня что надо, двужильная, спинища как у лошади. К тому же родителей моих уважает, меня также».
А третий махнул рукой, мол, все это чепуха. «Вот я вчера проснулся, душу твою етить, всего трясет, как трясогузку, башка трещит, сдохнуть в самую пору, — сказал он это, подумал и с просветлевшим праздничным лицом продолжил, — А она, баба моя, входит в комнату и из-за спины водяры стакан в нос: „На, гад, заглонись!“» И он обвел нас торжествующим взглядом, мол, что, выкусили.
И хотя все знали, что никакая она ему не жена, а сожительница, торгашка из какой-то палатки, мы молча согласились. Что да, конечно, нам такого ждать не дождаться. И кто не успел похвастаться, и не стал этого делать.
Потому что поняли, что есть верх любви.
Диагноз
Однажды мой дядя заболел. Румянец пропал с его миловидного лица. В глазах неведомо откуда появилась тоска. Гордо расправленные плечи пригнуло к земле, и походка стала шаркающей. Собственно, и так можно было жить: многие живут без румянца, без орлиного разлета плечей, без огня во взгляде, без уверенной поступи. И ничего себе живут, но дядя не хотел без этого жить. К тому же он был очень молод, и любовь едва прикоснулась к нему.
И чтобы узнать свой приговор, он пошел к доктору. Доктор был плешивый старичок, с седой бородкой клинышком и длинными, веревкой скрученными, пониклыми усами. Еще из тех, старых докторов, которые любят поговорить с пациентом. Он поговорил с дядей, глаза посмотрел, язык, в трубочку послушал. Подумал, подумал и сказал, что, очевидно, это результат затворнической жизни, кабинетной работы. Свежий воздух, физический труд, простая пища — вот, собственно, и все лекарство. Это было в тридцать седьмом году.
Вскоре дядю забрали, прямо из купейного вагона, в котором дядя собирался ехать в Китай. Там его ожидала дипломатическая работа. Но так и не дождалась.
В пятьдесят третьем он появился на пороге нашего дома, полностью излеченный от кабинетной болезни. Диета, физические нагрузки и свежий воздух пошли ему на пользу.
Керенский
Про Александра Керенского сказано много. Надо сказать, что хорошего я не слышал, да и не читал. Гад он и есть гад. Это надо же до такого докатиться, что порядочному гражданину и на ум не придёт, а взобраться на царский трон и плюхнуться нечистым задом в святое кресло. Царя, помазанника, скинул, нахал такой-эдакий, а сам на его место уселся. Это ж никуда не годится. Хотя почему бы и нет. Вот Бонапарт, который Наполеон, уселся на чужой трон, и хоть бы хны. Все аплодировали и в воздух чепчики кидали. Да и не он один такой, и в стародавние времена такое случалось, а в наше время сплошь да рядом. Правда, если честно, не он царя скинул, а дружки царские, которые у трона вертелись, ручки помазаннику целовали, песни хвалебные пели, Богом в верности клялись. Это так часто бывает. От кого не ждёшь, тот или ножку подставит, или того хуже, ножиком зарежет.
Уж не будем углубляться вглубь туманных веков, хотя и хочется. А вообще-то, если очень хочется, то почему бы и не углубиться. И углубимся, но не слишком глубоко, а то до Адама и Евы дойдём, до сыновей их непутёвых, друг дружку убивавших не за понюшку табака. Вот хотя бы вспомним незабвенного Юлия Цезаря и друга его Брута, который по непроверенным данным будто бы продался большевикам и зарезал как барана друга и благодетеля своего, этого Гая Юлия Цезаря. Какой коварный и неблагодарный этот Брут. Это надо же, взял и зарезал. Но мы же не знаем всей правды. Может и за дело зарезал. Мало ли чего там было. И бизнес мог этот Юлий у Брута отжать, а то и любимую женщину отбить, дело известное. А насчёт большевиков, на которых все злодейства валят, хоть и смешно звучит, но доля правды в этом есть. Юлий незаконно захватил власть, отменил в стране народную демократию, объявил себя императором и тираном. Хорош гусь. А Брут был за демократию и народ, поэтому и убил тирана, хотя и лучшего друга. Дружба дружбой, а служба службой. Короче, и оказывается, что Брут — народный герой, а Юлий Цезарь — узурпатор. А для кого-то совсем даже наоборот. Вот для современного цезаря Юлий, конечно, друг и брат, а Брут, естественно, предатель и вонючий демократ. Да, такие дела, не нам судить. Мы народ, плебс, любители хлеба и зрелищ. Куда уж нам, сиволапым, лезть в такие сложности, как политика и справедливость. К тому же сами-то мы далеко не святые, в грехах как в грязи.
И вот, скажу честно, не хочется осуждать наших правителей и царей, особенно царей. Но признаемся, что далеко и они не святые. Можно, конечно, и того и этого святым объявить, но так ли это на самом деле, это один Бог знает. И Рюриковичи, и Романовы достаточно своего народа сгубили. Голов поотрубали, на виселицах понавесили, в кострах пожгли.
И какие же они к чёрту святые, мать их так. Конечно, время такое было, жестокое и лихое. Но всё же… Поиздевались над своим народом вволю. Мы их не забываем и в чём-то даже благодарны. Пусть радуются на том свете, что не плюём на их могилы. Но чтобы гордиться ими и восхищаться — это дудки. Не совсем мы полоумные. Хотя есть и такие. Что Романовых скинули — это справедливо. Насосались русской крови по горло, по самое некуда. Туда им и дорога, в самое пекло. Это так. Но вот в чём дело, такой бардак без них приключился, что и в самой страшной сказке не описать. Парадокс, но факт. Пошла такая демократия, что хоть святых выноси, лучше никуда не высовываться. Безвластие оказалось хуже власти, пусть и царской. Плохо было при царе, а без царя ещё хуже. Дума только думала, что она власть, а на самом деле все плевали на эту Думу, творили что хотели, грабили, убивали, посмеивались. Цари, конечно, кровососы и хапуги, но, не будь их в нашей истории, не было бы и истории нашего государства. Вон как раскинулась Россия от Балтики до Дальнего Востока, от Ледовитого океана до Каспия и Чёрного моря. Это всё они, цари проклятые, земли эти прикарманили. Хотя и принято говорить, что все народы этих земель добровольно и радостно пошли под руку Москвы, это разговор для бедных и лопоухих. Кровью всё взято, и не малой. Но это между нами, по большому секрету, надеюсь, вы меня понимаете. И всё время эти новоявленные россияне только и мечтали вырваться на волю из этой «тюрьмы народов», как принято последнее время говорить. Мечтать не грех, но поди вырвись, живо царские солдатики в чувство приведут. И вот думаю я, на чьей же я стороне? А тут и думать нечего, на царской стороне, хотя я и демократ, и либерал и прочее, прочее… Вот такие дела.
И вот революция свершилась, царя скинули, Учредительное собрание к власти пришло, правительство соорудило, а во главе князя поставила, Львова, всем известного толстовца и дурака. И вот этот толстовец, певец равенства и братства, такую кашу заварил, что мама не горюй. Всё рушиться стало в стране родной, все всех на три буквы посылают. Рабочий заводчику в рыло бьёт, солдат генерала на штык сажает. Словом, что хотели, то и получили. Что-то надо было срочно делать, пока полный кирдык не пришёл. И вот явился Керенский, Александр Фёдорович, эсер, революционер-социалист, марксист и безбожник. Устроил государственный переворот: разогнал Учредиловку и захватил власть. Попытался привести в порядок страну путём согласия со всеми, но ничего не вышло. Тогда он натянул сапоги, френч полувоенный и объявил себя диктатором. Лицо строгое такое сделал, руку согнул в локте и ладошку просунул во френч поближе к сердцу. Вылитый Бонапарт, а то и Юлий Цезарь. Стал законы строгие издавать. Да никто их и не собирался исполнять. Тогда он взял батальон верных солдат и по стране стал мотаться, стращать местных. Но недолго это продолжалось. Стрелять в него стали, даже ранили. А верные солдатики бросили его и перешли на сторону мятежников. Еле ноги унёс в свой Питер. А тут тоже не лучше, все хотят его скинуть, а ещё лучше, повесить. Сел он глухой ночью в автомобиль и умотал куда попало. Хотел он спасти страну, да не вышло. Странный человек, этот Александр Фёдорович. Потомственный дворянин, а по некоторым слухам даже барон, блестящий юрист, адвокат знаменитый. Кажется, цвети и пахни. Ан нет. Он ещё и борец с царской властью, активный революционер. И трусом он никогда не был. Вот это для меня новость. Всегда думал, что он трус. А он всем назло не трус. За революционную деятельность был арестован, заточён в Шлиссельбургскую крепость. Где ждал военного суда. А грозила ему смертная казнь через расстрел, а скорее всего виселица его ожидала. Страшное это дело болтаться на верёвке с вытаращенными глазами и высунутым фиолетовым языком. Врагу не пожелаешь. Какая сука эту виселицу придумала? Поймать бы эту суку и повесить. Чудом гибели избежал. Чудеса иногда случаются. И вот возглавил Временное правительство, а потом диктатором стал, спасителем отечества, так сказать. Все на него чуть не молились, в воздух чепчики бросали. И вдруг крахом всё пошло. Стечение обстоятельств, не судьба, как говорят гадалки. А ведь могло быть и так, что смог бы он спасти страну от гибели и смуты. Другая бы история пошла. И по Красной площади несли бы мы не портреты Ленина, а иконы с ликом Керенского и «уря-уря» во все горло кричали. Вот такие мы, нам один чёрт, кому «уря» горланить.