Звонок Богданова застал его как раз в кассе цирка на Цветном. Он уже расплачивался, и пришлось жонглировать бумажником, мобильным и протянутыми ему кассиршей билетами. (Олег предусмотрительно взял билеты на такой день, когда и у Петьки выходной в больнице. Для подстраховки — горький опыт был, и слезы Наташки он не выносил.)
— Богданыч, ты, как всегда, вовремя, — пропыхтел Ермилов, прижимая ухом сотовый к плечу. — Чего нарыл?
— Да как тебе сказать? — голос у Славки был пьяненький и довольный. — Я тут во Владике зависаю.
— Я уж слышу, — со скепсисом, но порадовался за друга Олег. — Богданыч, а если ближе к насущным проблемам?
— Думаю, тебе стоит приехать. Поговорить тут с человеком, — намекнул Славка, и его голос больше не звучал так уж нетрезво — Богданов секунду назад переигрывал. Чтобы его напоить, а тем более свалить с ног, надо было о-очень постараться.
«Гостеприимный Кавказ надвигается на меня с неумолимостью, — подумал Ермилов, взглянув на билеты. — До конца недели еще время есть. Успею, если подскочить на денек в Северную Осетию. Туда и обратно. Еще не факт, что придется ехать затем и с Горюновым. Большой вопрос, как ко взаимодействию с Горюновым отнесется Плотников».
— Слав, а ты уверен, что мне стоит затеваться с командировкой? Ты серьезного человека нашел?
— Не доверяешь? — забасил Богданов. — Вот я иногда жалею, что пуп надрывал, когда тебя раненого вытаскивал из-под огня.
— Не гуди! Приеду.
— Завтра тебя жду, — уточнил Вячеслав.
— Ты ошалел? Когда я успею? — Олег почесал макушку и махнул рукой: — А леший с тобой! Жди. Только не думай, что мы сможем предаться разгульной жизни и наслаждаться кавказскими застольями.
— Ха! — ответил на это Богданов и прервал связь.
— А почему Магас? — Олег сонно щурился на огни за окном автомобиля. — Наш Евкоев из Владикавказа.
Богданов сам вел черную «БМВ». Ему, как проверяющему из министерства, тут всячески благоволили.
— Так у него же родственники там и друзей полно, — Славка оборачивался на сидящего на заднем сиденье Олега. — Пригороды Владикавказа ингуши считают своей территорией. Да там их много. Ты же чекист, должен на два метра под землей видеть!
— На дорогу смотри! Тут тебе не Москва. Они тоже на дорогу не смотрят. А потом перестрелка начнется. Ни твоя, ни моя ксивы не спасут. Надеюсь, мы не посреди ночи в Магас отправимся?
— Можем. Тут езды около часа. Но лучше с утречка. Ты же в местном УФСБ должен показаться.
— Вообще-то, стоит, — кивнул Ермилов.
Он всегда трудно адаптировался к новой обстановке. Еще утром был в дождливой Москве, бегал по кабинетам дома-два, оформлял командировку, одобренную Плотниковым, связался с Северо-Кавказским УФСБ, известив о своем прибытии. А теперь уже за окном машины темные силуэты гор Скалистого хребта, жара даже сейчас, ранним южным вечером, порожистый Терек, подсвеченный фонарями вдоль набережной. Усиленный динамиками мелодичный призыв муэдзина к молитве, доносившийся из мечети.
Ермилов успел в Москве только заскочить домой, собрать вещи, благо на служебной машине подвезли, и полчаса отдохнуть, если это можно назвать отдыхом.
— В цирк! Ты же обещал! — прыгала по комнате Наташка, пока он прилег перед дорогой, чтобы собраться с мыслями.
Хвост из рыжих лисьих волос взлетал у нее над головой, когда Наташка оглушительно приземлялась на многострадальный паркет, и оседал на узенькие плечи, когда она снова подскакивала.
Древний, дряхлый Мартин возмущенно крутил головой от производимого девчонкой шума, выглядывая со своего собачьего диванчика, стоящего в спальне между балконной дверью и трюмо.
— Я уже старый для цирка.
— Ну я же не прошу тебя там выступать! — надулась Наташка.
— Сходи с братом, — зевнул Ермилов, пытаясь вспомнить, чем он руководствовался двенадцать лет назад, когда произвел на свет эту рыжую, наглую (похлеще Петьки в его юные годы) бестию.
Ему очень хотелось побыть в тишине, а не вздрагивать под щелчки шлепанцев об острые розовые Наташкины пятки, издающие звук кастаньет. Она все еще скакала на месте от переизбытка энергии.
Потом он мчался в аэропорт, а в ушах все еще звучали эти ритмичные щелчки…
Богданов зарулил на стоянку около здания гостиницы «Владикавказ» с улицы Коцоева. В огромном вестибюле пол в большую бело-зеленую кафельную клетку вызвал у Ермилова чувство подавленности. Слишком уж все монументально. Этажей десять — довольно большая гостиница и плотно заселенная в летний сезон. Номер оказался вполне приличный, немного в советском духе. В темноте вид из окна не впечатлил — редкие огни и словно бы лес, что ли, впереди. Терек только угадывался, давая отблеск от луны и фонарей.
Ермилов разочарованно задернул шторы, собираясь завалиться на просторную кровать и выспаться перед завтрашними делами. К вечеру он должен был вернуться в Москву, как велел Плотников. Петр Анатольевич не любил надолго выпускать сотрудников из своего начальственного поля зрения. Сам всегда динамично работал и того же требовал от подчиненных.
Он вообще уже начал проявлять недовольство, что Ермилов так долго отрабатывает информацию по этой справке.
— Олег! — в номер заглянул Славка с обиженным выражением лица, держа в здоровенной лапище бутылку водки за горлышко. — Ты что, всерьез собрался дать храпака? А еще друг называется.
— Ты ошалел? Предлагаешь мне завтра явиться в Управление, «дыша духами и туманами»? Лучше расскажи, что ты тут добыл для меня?
Богданов с унылым лицом бухнул бутылку на журнальный столик и сел напротив Олега в кресло. Кресло жалобно крякнуло под его массивным генеральским телом.
— Скучно с тобой стало. Подай мне стакан. Я буду пить в одиночку. Если что, мой номер соседний — отнесешь мое бездыханное тело туда.
— С чего это ты собрался так упиться? — Ермилов насмешливо смерил взглядом бутылку водки. — Этой мензурки тебе не хватит. Рассказывай, — он хлопнул ободряюще Богданова по могучему колену. — Если ты меня вызвал сюда только за этим, — Олег звонко щелкнул по горлышку бутылки, — я на тебя Люську натравлю.
— У Евкоева в Магасе есть двоюродный брат. Мне сказали, что он будет с нами откровенен и у него зуб на брата.
Богданов чего-то недоговаривал. Он закурил, к неудовольствию Олега, и с тоской поглядел на бутылку.
— Куражу в тебе нет, Олег Константиныч. В прокуратурке ты был повеселее, попроще.
— Не бухти! Они тут друг друга не закладывают, тем более властям. Почему вдруг брат решил пооткровенничать?
— Завтра поймешь, — отмахнулся Богданов. С зажатой в зубах сигаретой, захватив бутылку, он удалился к себе в номер.
Явление страждущего Богданова согнало сон с Олега. Он достал из сумки ноутбук. Еще в Москве записал несколько файлов на свой компьютер, чтобы почитать в самолете. Но в полете просто-напросто уснул: была сильная турбулентность, и его укачало.
— «Белые каски», — пробормотал он, — как строители гуманного общества, что ли. Все в белом. Только руки по локоть во лжи, хлоре и зарине и видеокамера на боку. Карикатура какая-то. «Белые каски» — как белый флаг, который в данном случае выбрасывают не для того, чтобы вести переговоры или сдаться, а для того, чтобы влезть в зону боевых действий и устроить провокацию.
«Вот и основатель этой гуманитарной конторки. Джеймс ле Мезюрье — бывший офицер британской армии. За его плечами — Босния, Косово, Ирак, Палестина и Ливан. «Оставив» армию, он стал наемником одной из фирм, связанных напрямую с Blackwater Academy. При этом частная военная компания (ЧВК) «Черная вода» была создана тоже бывшим офицером, но американским. В 1997 году. Накануне событий на Ближнем Востоке. Ирак и далее везде.
Став одним из наемников, Мезюрье, вероятно, создавал себе имидж головореза, чтобы привлекать под свои знамена людей беспринципных, намеренных сеять хаос вокруг себя, а Мезюрье, вернее, те, кто за ним стояли, люди из МИ6, возглавили бы этот хаос и грамотно направляли его, в данном случае против правительственных войск Сирии, против сирийцев. Ведь арабов англичане ни во что не ставили, как и все народы Африки и Ближнего Востока.
Ермилов попытался представить себя на месте этого Мезюрье. И в подобном умозрительном допущении возникала нестыковка психологического толка. Окончил Джеймс Королевскую военную академию в Сандхерсте, а затем вдруг, наплевав на годы непростой учебы и службы, стал просто наемником, рискующим головой ежедневно. Только из-за денег? Идеи в такой «работе» нет и быть не может. Психические отклонения? Может, садист он? Искатель приключений?
А вот если предположить, что Мезюрье получил вполне конкретное задание и, как исполнительный британский офицер, последовательно его воплощал в жизнь, то все встает на свои места. И география его перемещений, и работа в ЧВК.
И вот этот тип ставит на рельсы британский гуманизм особого толка. Гуманизм в арабские массы! Ровно в тот момент, когда пробные шары с химоружием уже с грохотом прокатились по страницам мировой прессы. А теперь надо все поставить на поток — съемки — имитацию химатаки или в самом деле устроить химатаку, подорвав самодельный баллон с хлором или баллон из тех запасов, что американцы нашли у иракцев.
Вообще, затевать такое дело, как общественная организация, да еще и в чужой стране, — это надо иметь конкретную цель и средства. И они есть. Цель — свержение Асада, хаос на территории Сирии с возможностью бесконтрольно и безвозмездно качать нефть. Зачем им какие-то арабы, будь то сирийцы или иракцы, мотающиеся под ногами? Пусть они похоронят своих убитых — миллионы мужчин, женщин, детей, стариков, пусть откопают полуистлевшие трупы из-под развалин домов, пусть оставшиеся в живых станут работать, обслуживая американские военные базы, расположенные на их земле, бегут в Европу или пополнят ИГИЛ, порождение «Аль-Каиды», созданной теми же авторами, написавшими сценарий уничтожения части арабского мира.
Средства вкладывают активно. США и Великобритания, Германия и Нидерланды, Катар…