— Да я душу бы с радостью продал, сумей я уложить в постель любую, что мне приглянется!
Таверна затихла.
Подошел старик и поставил им еще баклагу эля.
— Осторожней с желаниями, парни. Они могут сбыться.
Глаза Дункана уже осоловели, но ему хватило ума поднять голову.
— В таком случае я хотел бы быть таном, иметь замок и слуг в своем распоряжении.
Сэтон шлепнул его по голове.
— С такими, как мы, так не бывает.
Старик глянул на них внимательно.
— Такими, как вы?
— Да, с сыновьями фермеров и мельников, — пояснил Сэтон. — С такими ничего не случается.
Старик глянул на них внимательно.
— А если я смогу предложить тебе десять лет чего захочешь, чего именно ты захочешь?
— В обмен на что?
— Твою душу, — сказал старик. В тусклом свете очага таверны его глаза покраснели.
Дункан поднял глаза.
— Я своей не пользуюсь, — сказал он. — Можешь забирать.
Старик посмотрел на Сэтона.
— А ты?
Сэтон кивнул на Дункана.
— Куда он, туда и я.
— Как пожелаешь.
Остаток ночи прошел как в тумане. Сэтон проснулся на утро в доках, с похмельем, которое уложило бы и быка. Три дня спустя Дункан узнал из письма, что дядя, которого он никогда не знал, умер и назвал здоровяка своим наследником и таном Этива. Той же ночью Сэтон подкатил к жене шерифа и, к своему удивлению, утром проснулся рядом с ней.
Шериф обрадован не был.
— Я помню все это, — сказал Дункан. — Думаешь, я забыл бы?
Сэтон уставился в свой кубок.
— Этого было мало, — сказал он тихо.
— Что… любой женщины, которую пожелаешь?
Сэтон печально улыбнулся.
— Выяснилось, что я желаю лишь одну. И невыносимо было не знать, сама она меня желает или это магия на нее подействовала. Что так и осталось неясным, когда она умерла от «черных легких» полгода спустя. После этого я понял, что больше не желаю женщин. Но мне осталось еще девять лет, и я хотел что-то получить с этой сделки. Поэтому я вернулся в Арброт.
Дункан ошеломленно посмотрел.
— Ты снова его встретил?
Сэтон кивнул.
— И что ты получил?
— Это.
Сэтон поднял меч. Пламя пробежало по всей его длине. Он вернул клинок на стол и пламя угасло.
— И кое-какие фокусы… и еще двадцать лет.
Сэтон был рад, что Дункану хватило ума не спросить о цене новой сделки. Здоровяк ни за что такое бы не одобрил. Но кое-что он сообразить все же смог.
— Значит, он пришел только за мной? — сказал он. Страх вернулся в его глаза. — Ты не обязан был приходить, Август.
Сэтон хлопнул Дункана по плечу.
— Ты чуть не единственный друг, который у меня остался, здоровяк, — сказал он. — Конечно, я должен был прийти. И потом… ты же заплатишь мне, да?
— Столько золотых монет, сколько унести сможешь, — сказал здоровяк. — Если кто-то из нас будет жив, чтоб достать их из погреба.
— Мы пройдем через это. Я проведу нас, — мягко сказал Сэтон.
Дункан осушил свой кубок. Когда он поднял взгляд, в глазах его снова были слезы.
— Дьявола не провести, — сказал он. — Все это знают.
Сэтон громко рассмеялся.
— Я намерен чертовски хорошо постараться, — сказал он. — Ты со мной?
Все, что мог бы сказать в ответ Дункан, внезапно заглушил пронзительный крик снизу.
Меч Сэтона оказался в его руке едва ли не со скоростью мысли. Он вызвал поисковое заклинание.
— Кухня, — крикнул он и ринулся к двери. — Но боюсь, мы опоздали.
На кухне уже собралась небольшая толпа. Когда Сэтон появился в дверях, одни перекрестились, другие вытянули в его сторону пальцы, отгоняя зло. Он не обратил на них внимания и глянул вниз, на тело, лежавшее возле хлебной печи.
Это был ребенок, девочка, не старше четырнадцати лет. Она лежала на спине, глядя в потолок. Глаза ее замерзли в черепе, и, хотя открытая дверца печи была рядом, ее кожа была как белый мрамор, только вены отмечала черным замерзшая кровь.
— Что здесь случилось? — крикнул Дункан.
Те, кто был там, согнулись перед своим таном, некоторые указали взглядом на Сэтона, но никто не заговорил.
Дункан очистил комнату, лишь они двое смотрели на тело.
— Что здесь случилось? — снова спросил здоровяк, но на этот раз мягко.
— Думаю, ты уже знаешь ответ, здоровяк.
Дункан не мог отвести глаз от девушки.
— Она вместо меня? Мы так не договаривались.
Сэтон обнял друга за плечо и глянул ему в глаза.
— Ты не захотел уйти, когда он позвал тебя. Итог таков. И всегда будет таков, если ты с ним не пойдешь. А я этого не позволю.
Дункан все еще смотрел на девочку.
— Замуж должна была выйти будущим летом, — сказал он сам себе. — Может, скоро понесла бы ребенка. Теперь этому не бывать.
Глубокий голос заговорил из теней в дальнем углу.
— Нет нужды забирать других, — сказал он. Фигура в капюшоне вышла из угла. Коса царапала кирпичи, оставляя линию искр. В тени под капюшоном два красных глаза горели, как остывающие угли. — Выполни сделку, тан Этива.
Дункан глянул вниз, на девчонку, потом шагнул вперед. Сэтон, протянув руку, остановил его.
— Не для того я ехал сюда, чтоб ты ушел с ним без драки, Дункан, — сказал он. — И ты просил меня приехать не для того, чтоб я смотрел, как ты умираешь. Я разберусь.
Снова он встал меж смертью и своим другом.
Поднял меч.
— Так подходи, — сказал он. — И я отошлю тебя прочь, поджавшим хвост, как уже делал это раньше.
Красные глаза опасливо смотрели на меч.
— Не за тобой я пришел.
— Если ты пришел за моим другом, значит, пришел за мной.
Сэтон не знал, достанет ли ему сил сражаться.
Но он этого не знает.
Он поднял меч и подошел еще на шаг.
Силуэт поднял косу, потом отступил.
— Умрут другие люди, — сказал он. И, начав растворяться, тень смешивалась с тьмой в углу. Последней исчезла коса — лезвие выбило искры из кирпичей. Сэтон тут же вызвал заклинание слежения.
— На главную лестницу, живо!
Он оказался в дверях раньше, чем Дункан подумал двинуться. Но все равно опоздал. Жнец стоял над сгорбленной фигурой — тем малышом, что ранее проводил Сэтона в зал.
Сэтон прыгнул вперед, когда серп взметнулся и опустился, ударив мужчину в лопатку и прорубив до противоположного плеча. Лед стек по клинку глубоко в рану, и мужчина замер с поднятыми руками. Последними исчезли глаза, побелевшие под потрескивание льда.
Жнец повернулся и посмотрел прямо на Сэтона.
— Я пришел не за тобой. Но могу забрать тебя — этого ты хочешь?
Дункан пытался преодолеть ступеньки.
— Нет. Забери меня. Ты за мной пришел. Не хочу, чтоб мои люди продолжали умирать за меня.
Сэтон с силой врезал Дункану по затылку рукояткой меча, и здоровяк рухнул как подкошенный. Он застонал, но остался лежать, когда Сэтон встал над ним.
Жнец поднялся по ступенькам, быстрый, как ветер. Коса взлетела над головой Сэтона, но он успел парировать идущий вниз удар. Холод побежал по его руке.
Он шагнул навстречу атаке, ударив обратным хватом по телу, потом неожиданно резанул по голове, прежде чем рубануть по шее. Меч встретил только воздух.
Жнец вновь провел косой по стене, вызвав новый дождь искр.
— Я свое получу, — сказал он. Красные глаза пылали под капюшоном. Он взмахнул косой на уровне коленей, и Сэтон едва успел подпрыгнуть обеими ногами над летящим лезвием. Приземлился, потеряв равновесие и споткнувшись о тело Дункана, упал на задницу.
Жнец прыгнул вперед, но целя новый удар не в Сэтона, а в недвижимое тело Дункана.
Сэтон сделал единственное, что пришло ему в голову: метнулся меж падающим лезвием и своим другом.
Коса ударила его в левый бок, прямо под ребра. Белая боль грозила его поглотить, холод был силен, как ожог. Взгляд затуманился.
Он поднял меч и пробормотал слова. Огонь побежал по всему клинку, вызвав мгновенный взрыв жара. Он махнул рукой вперед, не уверенный, куда целит.
Кто-то где-то закричал, но Сэтона это уже не заботило. Холод вцепился в сердце, и простыня белизны легла на глаза. Он рухнул в мир льда.
Приходить в себя на этот раз оказалось труднее. Было нечто успокаивающее в холодной белизне, и покинуть ее было слишком трудно. Но кто-то звал его по имени и не смолкал. И с этим все же пришлось что-то делать.
— Август! Август!
Сперва он подумал, что это отец зовет его работать в поля. Но отец не говорил так заботливо. Наконец любопытство взяло верх. Он втащил себя обратно в мир холода и боли.
Первым, что он увидел, было лицо Дункана. По щекам здоровяка вновь бежали слезы.
— Слава богу, — сказал он. — Ты жив.
Сэтон застонал. Он попытался сесть, но левый бок прошило болью. Дункан, мягко прикоснувшись, вынудил его лечь.
— Лежи, дружище. Ты болен, ранен.
Сэтон осознал, что слышит пение, высокий грегорианский хорал. Он оглянулся. Он лежал на широкой кровати в роскошной спальне. Гобелены висели по стенам, волчьи меха устилали полы, и в огромном очаге трещал огонь. Утреннее солнце заглядывало в высокие окна.
— Я проспал всю ночь?
Дункан сдавленно рассмеялся.
— Я бы не назвал это сном. Но да, ночь прошла. И никто больше не был забран. Может, ты отослал Жнеца туда, откуда он явился?
Сэтон покачал головой:
— Он вскоре вернется. Может, даже этой ночью. Надо быть наготове.
Он потянулся. Но руки наткнулись на пустоту.
— Мой меч, — сказал он. — Он здесь?
Дункан смотрел сконфуженно.
— На лестнице лежит. Никто не посмел коснуться его.
Сэтон вновь попытался подняться. Опять вспыхнула боль, грозя вернуть его в белое ничто.
— Принеси его мне, Дункан.
Здоровяк не двинулся.
— Люди говорят, что в тебе дьявол, Август. Что ты навлек на нас рок. Хотят послать за священником.
Сэтон рассмеялся.
— Во мне дьявола столько же, сколько и в тебе, Дункан, тан Этива.