— Ага, — крякнул в кулак ходжа Насреддин. — А заодно решил сэкономить на камнях и работе, использовав стену дома Касыма как часть забора.
— Что поделаешь? — всплеснул руками Икрам. — По купчей забор и вправду должен был проходить за домом.
— Подсади-ка меня, — ходжа приблизился к забору.
— Что ты собираешься делать? — недоуменно уставился на ходжу дехканин.
— Хочу осмотреть райские кущи этого хитреца Пулата.
— Но разве это удобно?
— А удобно нарушать условия купчей?
Икрам не стал спорить с Насреддином и подставил ему свои плечи, присев на корточки. Ходжа с трудом взобрался на них, и Икрам медленно выпрямился. Как только голова Насреддина приподнялась над широким верхом забора, он быстро огляделся и приказал дехканину:
— Все, можешь опускать.
Тот аккуратно спустил ходжу на землю и отряхнул рубаху на плечах.
— Ну, что там?
— Там? Двор, большой двор. Очень большой, — отозвался ходжа Насреддин, размышляя о чем-то своем.
— А еще? Что там еще? — Икрама снедало любопытство.
— Еще? — рассеянно спросил Насреддин. — Еще там большой сад. Виноградник. Под виноградником — красивая беседка. Очень красивая.
— Бесе-едка? — протянул Икрам. — Да-а.
— В беседке кто-то был, но я не разглядел кто. Женщина, она спала на топчане.
— Это наверно Зухра — жена Пулата, — подсказал Икрам.
— Возможно. Но меня больше интересовали виноградник и беседка.
— А что с ними не так?
— С ними как раз все в полном порядке. Виноградник примыкает к стене твоего дома. С той стороны она хорошенько заштукатурена и побелена. А рядом находится беседка с Зухрой.
— И что? — Икрам все еще ничего не понимал.
— Но это очень важно! — воскликнул Насреддин.
— Почему?
— А вот это как раз неважно. Чем задавать глупые вопросы, лучше принеси купчую на землю.
— Да-да, конечно, — Икрам сорвался с места и унесся в дом. Вернулся он довольно скоро, держа в руке пожелтевший лист бумаги. — Вот! — сказал он, передавая документ Насреддину.
Тот принял свернутый в два раза лист, аккуратно развернул его и, хмуря брови, прочел то, что на нем было нацарапано бледными чернилами словно курица лапой. Но главное, наличествовала печать, большая и очень важная — документ был заверен лично кази.
— Превосходно! — воскликнул ходжа Насреддин, возвращая документ Икраму. — А теперь тащи кирку.
— О ходжа, скажи мне, зачем тебе понадобилась кирка? — сглотнул Икрам, изрядно побледнев.
— Тащи, а не рассуждай! Нашего друга Пулата подвела жадность.
— Он мне вовсе не друг! — яростно взмахнул бумагой Икрам. — Но ты же не собираешься рушить забор?
— Зачем мне его забор? Я собираюсь разрушить твой дом!
— О ходжа, пощади! — вскричал Икрам, но Насреддин остался неумолим.
— Я долго еще буду ждать кирку?
— Не дам! Ты лишился ума.
— Ай-яй, ты мне совсем не доверяешь? — Насреддин укоризненно поглядел на дехканина.
— Доверяю, но кирку не дам! — Икрам надул щеки и повернулся к ходже спиной, сложив руки на груди.
— Ты хочешь сделать ремонт или нет?
— Хочу! Но не таким способом. Что это за ремонт, когда вместо того, чтобы латать — рушат?
— Не разрушив старого, не построишь нового, — философски заметил дехканину Насреддин. — Тащи и не рассуждай!
— Ладно, — сдался Икрам после долгих колебаний. — Но ты обещаешь, что я не останусь под открытым небом?
— У тебя будет не дом, а загляденье.
— Ох, что-то слабо верится, — покачал головой Икрам и, повесив плечи, поплелся к сараю. — Пошли, я дам тебе кирку.
— Да потяжелее! — предупредил его ходжа.
Когда кирка была выбрана, Насреддин провел Икрама в дом и, подведя его к задней стене, всучил дехканину в руки инструмент.
— И что дальше? — спросил тот, заметно нервничая.
— Бей!
— Куда?
— В стену, куда же еще? Только бей так, чтобы нас не накрыло крышей. Мне нужна дыра, и чем больше, тем лучше.
— Но зачем?
— Когда будет дыра, ты все сам узнаешь, — не стал вдаваться в подробности Насреддин. Но Икрам все сомневался, не решаясь нанести первый удар. Кирка в его сильных руках подрагивала. — Ну? Долго я еще буду ждать? Боюсь, вместо обеда у нас с тобой выйдет ужин, а то и завтрак.
— Знаешь, ты мне надоел, ходжа, — выдохнул Икрам. — И лучше я собственными руками разрушу свой дом, только бы больше не слышать твоих понуканий. И-иэх! — дехканин размахнулся, и кирка вошла в стену.
Дом вздрогнул от основания до самой крыши. Скрип и треск, казалось, разнеслись на всю округу, правая стена еще больше накренилась, а на головы «мастеров» посыпался всякий сор. Икрам втянул голову в плечи, ожидая обрушения потолка, но все стихло. Потолок остался на месте, разве что еще несколько просел.
— Ты бей, бей, — Насреддин указал Икраму на стену, от которой тот отвалил приличный кусок штукатурки, выдергивая кирку. Ходжа, казалось, оставался совершенно невозмутим.
— Ты уверен?
— О Аллах! — не выдержал ходжа. — Ты что, после каждого удара собираешься меня спрашивать, уверен ли я?
— Хорошо, как знаешь, — не стал спорить с ним Икрам. В конце концов, это уже ничего не меняло, ведь задняя стена теперь представляла из себя ужасное зрелище: вся в лучах трещин и с жуткой дырой посередине. Икрам замахнулся во второй раз. Дом потряс новый удар. За ним третий.
От стены отваливались куски штукатурки и самана, дом заполнила пыльная пелена, и ходжа отворил оба окна, которые наличествовали в доме, но это помогало очень слабо. Зато через распахнутые окна хорошо было слышно, что происходит за забором. Сначала в перерывах между ударами кирки там слышались какая-то возня и невнятное бормотание, затем, когда в стене появилась небольшая дыра, бормотание перешло в возмущенные реплики, а стоило стене покачнуться от последнего удара, как реплики сменились воплями и причитанием, и во дворе дома Пулата поднялся невообразимый переполох. Икрам замахнулся в очередной раз, но Насреддин остановил его.
— Погоди-ка. Так ты точно разрушишь весь дом раньше времени.
— Но разве ты не этого добивался? — поразился дехканин.
— Неужели я похож на круглого идиота? — хмыкнул ходжа. — Ну-ка, пропусти меня.
Икрам опустил кирку и отступил в сторону. Насреддин же, заняв его место, уперся руками в едва державшийся на своем месте большой кирпич. Тот, скрежетнув, с грохотом вывалился во двор богача.
— Ай! — вскрикнул кто-то на той стороне. — Ох, моя нога!
— Поберегись! — запоздало предупредил ходжа и, нагнувшись, просунул голову в образовавшуюся широкую дыру.
С той стороны донесся истошный женский визг, больно резанувший Икрама по ушам, отчего тот вздрогнул и уронил кирку. Порядком прогнившие доски пола с треском проломились, а правая стена накренилась еще больше.
— А, сосед! — улыбнулся Насреддин богачу, ошалело взиравшему на торчавшую из стены голову ходжи. — Салам алейкум! Прекрасный день, не правда ли?
— Салам, — пробормотал тот, но тут же опомнился, замахал руками и затопал ногами, чуть прихрамывая на левую. — Какой еще «салам»? Что ты натворил, о несчастный? Моя стена, мой дивный виноградник.
— Твоя стена? — Насреддин сделал удивленное лицо. — О какой стене ты толкуешь, сосед? Это стена моего родственника Икрама, вернее, его дома.
— Что ты несешь, старик?! Как эта стена может быть его, если она на моей стороне забора, — все больше распалялся богач. Его лицо покраснело и пошло белыми пятнами.
— Ай-яй, — покачал головой Насреддин. — Очень вредно так волноваться. К тому же ты ошибаешься. Это стена от дома Икрама и находится на его земле. Загляни в купчую.
— Но… — Пулат мгновенно остыл, опустив руки, и лишь хлопал глазами, пытаясь сообразить, как же вышла такая досадная неприятность.
— А твой забор, сосед, придется перенести несколько дальше, — помахал рукой Насреддин.
— Как… перенести? — промямлил Пулат.
— Очень просто: ты ее сдвинешь немного, согласно купчей.
— Но это невозможно!
— Не знаю, сосед, ничего не знаю, — с сожалением покачал головой ходжа. — Впрочем, я могу помочь тебе…
— Сдвинуть ее? — обрадовался было Пулат.
— Нет, снести. А ты ее потом выложишь заново.
— Да ты с ума сошел, старик! Снести мой прекрасный забор? — задохнулся от возмущения богач. — Мой забор! Это ж… Это ж перестраивать заново полдвора!
— Что поделать, — развел руками Насреддин, — но у Икрама скоро рухнет дом, и я надоумил его, как можно отстроить новый. Вот послушай: мы снесем дом, а на его месте вдоль твоего забора, который ты сдвинешь, разобьем большой пруд. В пруду мы будем разводить гусей и уток.
— Постой, постой! — Пулат, едва держась на ногах от потрясения, доковылял до высунувшегося по пояс из дыры Насреддина и вцепился в его рукав. — Ты хочешь сказать, что здесь будут гуси и утки?
— Именно так, сосед!
— Но почему именно здесь? Почему не в другой части двора?
— Но это самое удобное место, ведь здесь уже имеются и сточная канава и яма.
— Какая еще яма?
— Которая образуется сама собой, когда мы снесем дом. А канава останется от твоего забора.
Пулат разинул рот и схватился рукой за грудь.
— Но ты недослушал меня. Когда мы разведем много-много гусей и уток, мы их начнем продавать, а на вырученные деньги отстроим новый дом. Понимаешь, как здорово придумано?
— Да-да, я понимаю. Но… — замялся богач, поведя плечами под дорогим синим халатом, морщась при этом, будто его измучила зубная боль.
— Что? — простодушно спросил Насреддин.
— Но утки… и еще гуси, они… того… будут пахнуть. И от них столько шуму! А пруд — от избытка воды ведь сгниют корни моих яблонь и виноградника? И… и еще мой прекрасный забор… — потихоньку застонал Пулат. — Послушай, уважаемый, а нельзя ли придумать что-нибудь иное, а?
— Ни в коем случае! Это не дом, а развалина. На ремонт у нас денег нет, поэтому остается только один вариант: разводить птиц! А вот когда накопим… Эй, Икрам, ломай дальше! — Насреддин скрылся в дыре, но Пулат в последний момент ухватил его за рукав и потянул обратно.