Джон Рональд Руэл ТолкиенХоббит, или Туда и обратно Перевод Александра Конаныхина
Глава 1. Нечаянная вечеринка.
В этой норе в земле жил хоббит. Вовсе не грязная, противная сырая нора, с остатками червей и запахом влаги, и далеко не сухое, голое, песчаное жилище, где не на что сесть, да и есть тоже нечего; обыкновенная нора хоббита, являющая собой воплощенный комфорт. Вход, замечательно круглая дверь, сродни иллюминатору корабля, выкрашенная зеленой краской, с сияющей солнцем медной ручкой строго по центру. Дверь отворялась в трубной формы прихожую, похожую на туннель: очень удобный туннель без дыма, с панелированными стенами, черепичным полом под ковром, заставленным полированными стульями и великим множеством колышков для шляп и курточек – хоббит любил гостей. Туннель, чудесно, но все же не совсем прямо убегал вглубь холма – точнее Холма, как все люди на много миль вокруг называли его – с обилием маленьких круглых дверц, открывающихся в холм, сперва по одной стороне, затем по другой. Не поднимаясь по лестницам, к услугам хоббита были: спальни, ванные, погребки, чуланы, гардеробы (у него были целые комнаты только лишь с одеждой), кухни, обеденные: все были на одном этаже и в одном проходе. Все лучшие комнаты шли по левой стороне и только они имели глубоко посаженные круглые окошки, через которые был виден его сад и луга за садом, сбегающие к реке.
Этот хоббит был очень хорошим хоббитом и звали его Беггинс. Все Беггинсы жили на Холме по соседству с незапамятных времен и люди считали их очень почтенными не только потому, что большинство их были богатыми, а еще потому, что они не были авантюристами и не выделывали ничего необычного:……... Эта история о том, как Беггинс попал в передрягу и обнаружил себя, свершающего деяния, вовсе для него не характерные. Он возможно, лишился уважения соседей, впрочем, вы увидите, приобрел ли он что за это в конце.
Мать нашего особенного хоббита – тоже была... хоббитом? Полагаю, в наши дни хоббиты нуждаются в некотором описании, ибо стали они появляться нечасто, смущаясь Больших Людей, как они называли нас. Были они небольшими существами, примерно в половину нашего роста и, пожалуй, даже поменьше, чем бородатые гномы. Хоббиты не носили бород. Не обладали они нечем волшебным, за исключением того умения, что помогало им быстро и бесшумно исчезать, когда некто большой и глупый, как ты или я, проходили поблизости, издавая шум, словно слоны, который они могли услышать за милю. Они были склонны к полноте, одевались в яркие одежды (преобладали в которых зеленый и желтый), не носили башмаков, поскольку их ступни обладали натуральными кожаными подметками и густыми теплыми коричневыми волосами, подобными шевелюре на их головах (которая вилась), имели длинные коричневые пальцы, симпатичные лица и смеялись глубоким фруктовым смехом (особенно после обеда, который был у них дважды в день, когда это впрочем удавалось). Думаю, теперь вы знаете вполне достаточно, чтобы продолжить.
Как уже было сказано, мать этого хоббита - Бильбо Беггинса, звали Белладонна Тук, и была она одной из трех замечательных дочерей Старого Тука, главы хоббитов, живущих через Воду, маленькую реку, что текла у подножья Холма. Часто, давным-давно, поговаривали (в других семействах) что один из предков Тука должен был найти сказочную супругу. Это было конечно абсурдом, но сомнений нет, здесь было нечто, не совсем приличествующее хоббиту и временами, члены клана Туков могли уходить и попадать в переделки. Они действительно исчезали и семья помалкивала об этом; но факт оставался фактом и Туки были не столь уважаемы, как Беггинсы, хотя, несомненно, богаче.
Не то, чтобы Белладонна Тук не попадала в никакие переделки, после того, как стала миссис Банго Беггинс. Банго, который был отцом Бильбо, построил самую роскошную нору для нее (и частично на ее деньги), которая могли быть обнаружена и под Холмом и на Холме и через Воду и там они оставались до конца своих дней. Весьма вероятно, что Бильбо, ее единственных сын, хотя и выглядел, да и вел себя, как вторая копия своего уверенного и замечательного папаши, получил немного странного со стороны Туков, нечто, что только ожидало случая, чтобы проявиться наружу. Не происходило ничего, пока Бильбо не исполнилось около пятидесяти и он по по-прежнему жил в прекрасной норе, построенной его отцом, которую я уже описал для вас, где он, по видимому, обосновался прочно и безвылазно.
Благодаря любопытному стечению обстоятельств, в одно утро довольно давно уже, в спокойном мире, где было мало шума и много зелени и хоббиты были множественны и процветающи, Бильбо стоял перед своей дверью после утренней курения в своей невероятно длинной трубе, лежащей под его шерстяными ступнями (опрятно расчесанными), когда прибыл Гендальф. Если вы слышали о нем только четвертушку из того, что слышал о нем я, а я слышал крайне мало из того, что стоило бы о нем послушать, вы должны быть готовы к некому, занимательному рассказу. Истории и свары возникали в тех местах, через которые он проходил в самой неординарной манере. Он не спускался в нору под Холм уже довольно долго, вероятно с тех пор, как его старый приятель Тук почил, и хоббиты успели забыть, как он выглядит. Он ушел с Холма через реку по своим делам, еще тогда, когда нынешние хоббиты были еще детьми.
Все, что ничего не подозревающий Бильбо увидел в это утро, был старый человек с посохом. Он был в голубой шапке, длинном сером плаще, серебряном галстуке из под которого белая борода сбегала на грудь и в необъятных черных ботинках.
-Доброе утро! – сказал Бильбо и именно это он имел ввиду. Солнце сияло и трава была очень зеленая. Но Гендальф только глянул на него из под длинных кустистых бровей, которые были пожалуй даже длиннее, чем край его тенистой шляпы.
-Что ты имеешь ввиду? – спросил он. –Ты желаешь доброго утра мне или имеешь ввиду, что утро это хорошо не зависимо от того, хочу я этого или нет, или ты ощущаешь благо этого утра, или что это утро так и будет хорошим и далее?
-Несомненно, все это, - ответил Бильбо. - И просто прекрасное утро для трубочки с табаком на улице. Если у вас есть при себе трубка, присаживайтесь и угощайтесь табаком. Некуда спешить, ибо весь день перед нами! С этими словами Бильбо уселся на скамейку перед дверью, закинул ногу на ногу, и выпустил великолепное серое кольцо дыма, которое поплыло сквозь воздух не разрываясь и потекло прочь с Холма.
-Очень милое! – отозвался Гендальф. - Он у меня нет времени запускать дымовые кольца этим утром. Я ищу кого-либо, кто разделит со мной дело, которое я задумал и крайне трудно кого-либо отыскать...
- Думается мне, не в этих краях. Мы спокойный народ и не любим трудностей. Эти дурные, раздражающие, некомфортные вещи! Способные заставить вас опоздать на обед!!! Я не думаю, что кто-либо видит себя в них, - сказал мистер Беггинс и выпустил другое, еще даже большее кольцо дыма. С этими словами он извлек свои утренние письма и начал читать, рассчитывая таким образом избавиться от старика. Он решил, что не является хоббитом такого сорта и хотел поскорее скрыться. Гендальф стоял, навалившись на палку, глядя на хоббита и ничего не говоря до тех пор, пока Бильбо не почувствовал себя уже совсем не комфортно и даже малость рассердился.
-Замечательное утро! - повторил он наконец. - Мы не желаем здесь никаких неприятностей, спасибо. Вы можете попытаться где-нибудь вне этого Холма или за рекой. Этим он давал понять, что разговор окончен.
-Как много разного ты вкладываешь в свое «доброе утро», - заявил Гендальф. Вот этим ты дал понять, что ты готов разорвать меня и будешь желать сделать это до тех пор, пока я не уберусь.
-Вовсе нет, вовсе нет, мой дорогой сэр! Позвольте, мне кажется, я знаю ваше имя?
-Да сэр, мой дорогой сэр – и я знаю ваше имя, мистер Бильбо Беггинс! И ты знаешь мое имя, хотя и я не думаю, что ты ассоциируешь его именно со мной. Я Гендальф и Гендальф означает, что это я! Мог бы я представить, что доживу до поры, когда меня поприветствует сын Белладонны Тук так, словно я продаю пуговицы перед дверью!
-Гендальф! Гендальф! Не, просто здорово! Это не тот ли странствующий волшебник, который вручил старым Тукам пару волшебных бриллиантовых запонок, которые до конца дней держали их вместе…….? Не тот ли парень, который частенько рассказывал на вечеринках о драконах, гоблинах, великанах, спасал принцесс и не ожидавших удачи детей вдов? Не тот ли человек, что зачастую устраивал великолепные фейерверки? Я помню это! Старый Тук частенько вспоминал эти вечера середины Лета! Божественно! Фейерверки взмывали вверх, как огромные лилии, львиные зевы и золотые дожди из огня и висели в сумерках все вечера! Вы уже несомненно отметили, что мистер Беггинс был не совсем так банален, как сам о себе думал, и это так же несомненно, как и то, что он очень любил цветы.
- Дорогой мой! – продолжал он. - Уж не тот ли самый Гендальф, который виноват в том, что множество парней и девчат покинули дома в поисках безумных предприятий? Все, начиная от лазанья по деревьям для визитов к эльфам – или хождение под парусам на кораблях, плаванья к другим берегам? Помилуйте, жизнь по большей части должна быть спокойна, я имею ввиду она не должна приносить расстройства, чаще, чем время от времени. Я прошу прощения, но у меня не никаких соображений, по поводу своего участия в деле.
-И где бы мне еще поспрашивать? – поинтересовался волшебник. - Все что я получил, отыскав тебя, это воспоминания о себе! Ты, кажется, вспомнил мои фейерверки с восторгом, что во всяком случае, уже не безнадежно. Ради старого деда Тука и ради бедной Белладонны, я отвечу на любые твои вопросы!
-Я прошу прощения, но мне нечего спрашивать!
-Нет, есть! Дважды. Моего прощения. Я даю тебе его. По сути, я зайду так далеко, что пошлю тебя на одно дельце. Очень забавное для меня, весьма неплохое и доходное, кстати, для тебя, если ты сможешь его выполнить.
-Не, не! Я не хочу ничего такого, спасибо! Не сегодня. Доброе утро! Но пожалуйста, заходите на чай в любое время! Почему бы, кстати, не завтра? Заходите завтра! Всего хорошего! С этим хоббит развернулся и спасся бегством в круглую зеленую дверь, захлопнул ее настолько быстро, насколько это было позволено, чтобы не показаться невежливым. Колдуны всегда, прежде всего колдуны.