Между тем, изнеженный потомок Волынщика приходил в себя. Осушив стакан, Бильбо подкрался к двери и прислушался.
-Уф! – говорил Глоин. – И ты, Гэндальф, считаешь, что он тот самый?! Пускай твой хоббит и свиреп, как ты говоришь, но одного такого вопля хватит, чтобы переполошить спящего дракона и всёх его родичей, и тогда – конец всему! Да и вопль был скорее не от возбуждения, а от страха. Если бы не метка, блестевшая на двери, я бы и в жизни не подумал, что тут обитает вор. Как только я увидел этого пыхтящего и мечущегося коротыша, я решил, что он скорее не взломщик, а какой-то лавочник.
Тут Бильбо не выдержал и вошёл в столовую. Туковская половина взяла своё. Хоббит почувствовал, что может обойтись без завтрака и постели, только бы его сочли свирепым. А слова ''пыхтящий'' и ''мечущийся'' окончательно разозлили его. Но после этой встречи Бильбо неоднократно жалел, что впутался в Приключение.
-Простите уж, – сказал он, – если я услышал всё то, что вы говорили о ворах, но, раз я не ошибаюсь, вы считаете меня к чему-то непригодным. Я докажу обратное. Нет, и не было на моей двери никаких меток, и я совершенно уверен в том, что вы не туда попали. Едва я увидел ваши подозрительные лица, как понял, что здесь что-то не так. А ваш сговор рассеял мои сомнения окончательно. Но будем считать, что вы не ошиблись. Говорите, что надо делать, и, если понадобится, я отправлюсь с вами на самый дальний восток и даже буду драться с дикими червеоборотнями в Оконечной Пустыне. Вот был у меня пра-пра-прадед Тук Волынщик, так он...
-Но это всё в прошлом, – заметил Глоин. – Я же говорил о вас. Я ещё раз утверждаю, что метка, которую используют воры, была у вас на двери. А означает она следующее: ''Вор-взломщик ищет хорошую работу с множеством опасностей и за крупное вознаграждение''. Можете, если угодно, называть себя не вором, а кладодобытчиком. Некоторые воры так себя и называют. Но нам всё равно. Гэндальф сказал, что в этих краях есть некто, кто ищет такую работу, и предложил встретиться с ним за чаем в среду.
-Да, метка была, – молвил Гэндальф. – Я сам поставил её и не без причины, ведь вы сами просили меня отыскать четырнадцатого участника похода, и вот он – Бильбо Бэггинс. Пусть только кто-нибудь из вас посмеет сказать, что мой выбор плох или что я ошибся домом – можете тогда отправляться втринадцатером со всеми вытекающими из этого последствиями. А нет – так возвращайтесь копать уголь!
Кудесник так гневно взглянул на Глоина, что тот спрятался за спинку стула, а когда Бильбо открыл рот, чтобы задать вопрос, Гэндальф так сердито нахмурился, что рот хоббита закрылся сам собой.
-Хватит! – сказал кудесник. – Довольно споров. Я избрал Бильбо Бэггинса и моего слова вам достаточно. Раз сказано, что он – вор, то так тому и быть. Коли нет – станет, когда придёт пора. В этом хоббите есть что-то такое, о чём вы, а он так тем более, и знать не знаете. Вы мне потом за это ещё спасибо скажете. А сейчас, Бильбо, мой мальчик, принеси-ка сюда лампу, и мы кое-что вытащим на свет.
На столе, под светом большой лампы с красным абажуром, Гэндальф развернул истёртый кусок пергамента, чем-то похожий на карту.
-Карту эту, Торин, начертал твой дед Трор, – ответил Гэндальф на возбуждённые вопросы карликов. – Это карта Горы и окрестных земель.
-Не понимаю, чем она может помочь, – разочаровано произнёс Торин. – Я прекрасно знаю все переходы внутри Горы и её окрестности. Мне хорошо известно, где простирается Чёрная Пуща, а где – Мёртвая Пустыня, откуда прилетают драконы.
-А вот багровый дракон, – заметил Балин. – Он парит прямо над Горой. Но едва мы прибудем на место, встречи с ним всё равно не избежать.
-Но всё же вы кое-что упустили, - возразил Гэндальф. – Потайной ход. Видите букву, на которую указывает палец руки, что над остальными рунами? Этот знак – вход в Нижний Чертог.
-Может быть, ход и был когда-то потайным, – молвил Торин, – но ведь старый Смауг так долго жил в Горе, что успел разнюхать всё о каждой пещере.
-Я в этом и не сомневаюсь. Всё возможно, – сказал Гэндальф. – Но дракон этим ходом не воспользуется никогда.
-Почему?
-Он слишком мал. ''Пять футов высотою дверь, и трое в ряд пройдут‘', – вот что гласят руны. Даже будучи молодым, Смауг не мог пролезть в такую нору, так куда ему теперь, особенно когда он пожрал стольких карлов и людей из Дола!
-По мне, так она огромная, – вмешался Бильбо, который ничего не знал о драконах, но зато отменно разбирался в хоббичьих норах. Он так разволновался, вникая в разговор кудесника с карлами, что не смог промолчать. Хоббиту нравились всякие карты, к тому же у него в прихожей висела большая Карта Окрестностей, на которой красными чернилами были отмечены любимые прогулочные дорожки. – Да и как такую нору можно спрятать от всех, тем более от дракона?
-Способов немало, – ответил Гэндальф. – Но как сокрыли дверь, узнать можно будет только на месте. Если я правильно понял руны на карте, то дверь сливается со скалой. Разве это не излюбленный карлами способ укрытия тайных дверей от чужих глаз?
-Совершенно верно, – подтвердил Торин.
-И ещё к карте прилагается ключик. Вот он, – промолвил кудесник, вручая Торину ключ с длинным стержнем и затейливой бородкой. – Храни его.
-Да будет так, – ответил Торин, пристегнув ключ к серебряной цепочке под камзолом. – Теперь надежд больше и всё идёт только к лучшему: до сих пор мы ещё точно не знали, как пройдёт путешествие. Мы осторожно и без шума – как сумеем – отправимся на Восток, и, может быть, доберёмся до Долгого Озера. Трудности начались бы потом...
-Не потом, а гораздо раньше, – прервал Торина Гэндальф. – Мне-то слишком хорошо известно, что такое пути на Восток.
-Дальше, наверно, придётся идти вверх по течению реки Быстрянки, – продолжил Торин, не обращая никакого внимания на замечание Гэндальфа, – а оттуда рукой подать до Дола – старого города в логовине под сенью Горы. Но через Главные Ворота не пройти: из-под скалы на южном подкряжье, в котором прорублен вход в Гору, берёт начало Быстрянка. Из этих Ворот и выбирается наружу Смауг, если он, конечно, не изменил своих повадок.
-Главные Ворота тут ни при чём, – произнёс кудесник. – Без могучего воина или героя здесь не обойтись. Я пробовал найти нужного воителя, но все они бьются в дальних странах, а героев в этих краях, считайте, нет. Мечи затупились, боевыми секирами рубят дрова, а щиты пошли на колыбели или крышки для кастрюль. Драконы же здесь в диковинку, так как они живут слишком далеко отсюда. Поэтому, часто думая о потайном ходе, я решился на кражу со взломом, а взломщик наш – Бильбо Бэггинс. Теперь давайте хорошенько всё обговорим.
-Что ж, – молвил Торин, ехидно глянув на хоббита. – Может, у вора есть какие-то соображения?
-Ну, сперва я хотел бы хорошенько разузнать обо всём, – смущённо и неуверенно ответил Бильбо, но Туковская половина брала своё: – Я имею в виду золото, дракона и всё вместе взятое: как оно там очутилось, чьё оно и всё такое.
-Да где же вы были? – удивился Торин. – Вы что же, карты не видели? Не слышали, о чём мы пели? До сих пор не поняли, о чём мы тут толкуем уже целую уйму времени?
-И всё же, я хочу узнать, что вы тут затеваете, – заявил Бильбо с таким видом, словно у него просили денег в долг. К тому же, он счёл за должное проявить благоразумие и смекалку, чтобы оправдать поручительство Гэндальфа. – Ещё я хочу знать, опасен ли этот путь, во что выльются карманные расходы, сколько на это всё уйдёт времени и прочее.
Всё это означало примерно следующее: ''Что мне из всего этого перепадёт, и вернусь ли я вообще''.
-Ладно, – проворчал Торин. – Когда-то род моего деда Трора вытеснили с Севера, и карлы со своим скарбом, орудиями и кладью пришли к Горе, которая изображена на карте: эту Гору открыл ещё мой предок Траин Старый. Только теперь карлы взялись за неё всерьёз: буравили и копали, рыли и возводили проходы, вытёсывали в гранитных породах обширные залы и мастерские, мало того – нашли золотые россыпи, залежи самоцветов и драгоценных камней. Как бы там ни было, наша слава и богатства росли, а мой дед был коронован и объявлен Подгорным Государем, которого вскоре стали чтить не только карлы, но и люди с юга. Эти люди поднялись верх по реке Быстрянке и возвели Дол – прекрасный город в логовине под сенью Горы. Короли окрестных земель призывали наших кователей и мастеров. Даже самый безыскусный и нерадивый карл Горы был несказанно богат. Отцы посылали к нам своих детей учиться у нас мастерству златоковов и каменотёсов; платил они щедро, особенно всякой снедью, поэтому мы не боялись голода и не нуждались в земледельцах. У самых бедных карлов было достаточно денег, чтобы тратить их в своё удовольствие, но главным наслаждением было создать что-нибудь забавное. Что уж тут говорить о тех игрушках, которые были созданы в те времена – таких сейчас и на свете нет! Со временем палаты моего деда наполнились доспехами и драгоценными камнями, чеканными кубками и золотом, а стены залов покрыла замысловатая резьба мастеров-каменотёсов. А какая была ярмарка игрушек в Доле – просто чудо Севера!
Сомнений нет: дракона привела молва о наших богатствах. Эти твари похищают сокровища у кого только могут, - у эльфов, у людей, у карлов, - собирают их в огромные кучи и лежат на них, оберегая от всех и вся, пока живы (а живут драконы вечно, если их не убьют), но никогда не воспользуются даже самым завалящим медным колечком. Драконы с трудом отличают изящное изделие от безобразного, хотя сами прекрасно знают, что по чём. Эти ящеры ничего не умеют - даже разболтавшуюся чешуйку укрепить на своём теле. А в те дни на Севере развелась тьма тьмущая драконов, и, когда карлы бежали или погибли в битвах, золото иссякло, и наступило разорение, которое всегда приносят драконы. Самым жадным, сильным и свирепым в ту пору был Смауг. В тот злосчастный для нас день он взмыл в небо и помчался на юг. Шум с Севера был подобен вою урагана, а сосны на подкряжьях скрипели и трещали от бури. В то время я как раз бродил вокруг Горы вместе с другими карлами. Это и спасло мне жизнь. Издалека мы увидели, как Смауг, озаряемый огненными вспышками, опустился на Гору и медленно пополз по склону вниз. Миг - и лес запылал так, что пламя достигло поднебесья. А в Доле уже тяжко звонили в колокола, воины в спешке вооружались, надевали доспехи и кольчуги. Карлы устремились к Главным Вратам - ни один не спасся: Смауг давно поджидал их. От драконьего жара река превратилась в непроглядный туман, окутавший город. Воспользовавшись этим, дракон перебил большинство воинов: для тех дней - обычное дело. И только потом Смауг пробрался в Гору через Главные Врата, обшарил все закоулки, подземелья, залы, кладовые и сокровищницы, обрушил многие переходы, пока в чертогах моего деда не осталось ни одной живой души. Дракон забрал все сокровища себе, сложил, должно быть, как у них водится, в одном из глубочайших залов и устроил себе из этой кучи ложе. Позднее Смауг выползал из Главных Врат, налетал на Дол, похищал людей, особенно молодых дев, и пожирал их. Длилось всё это до тех пор, пока последние люди не покинули город. Ещё тогда Дол пришёл в запустение, а ныне от него остались одни руины. Думаю, что никто до сих пор не смеет селиться в тех краях, заходя дальше южной оконечности Долгого Озера.