Уриэль большую часть времени проводит в Междусетье, он даже пробил новый канал, исходящий прямо из башни, которую мы оккупировали. Каждый раз, когда Уриэль возвращается в башню, он выглядит злым и каким-то растрепанным. Он ругается, обзывает менеджеров из реального мира идиотами и тормозами (интересно, что это такое?), он говорит, что быстрее чем за десять дней ему не управиться, а в то, что Средиземье простоит десять дней, не верит даже он.
Однако сутки с момента явления Орлангура давно прошли, а в Средиземье ничего не изменилось. Мир продолжает жить как ни в чем не бывало, и не видно никаких признаков намечающегося светопреставления. Впрочем, никаких признаков и не должно быть, даже я это понимаю.
5
На следующий день ко мне поступил внешний вызов, меня вызывал Оберик. Интересно…
Я принял вызов, и зеленоволосая голова возникла в воздухе посреди заклинательного покоя.
— Приветствую тебя, Сссра! — сказал Оберик.
— И тебе привет. Как Натка поживает?
Оберик вздрогнул.
— Откуда ты знаешь про Натку? — спросил он. Ситуация начала меня веселить.
— Я много чего знаю, почтенный Мусиор, — сказал я. — И не делай такое глупое лицо, ты, наверное, подумал, что, раз ты стал хозяином, ты теперь самый крутой? Зря ты так думаешь, настоящими хозяевами становятся не сразу. Знаешь, сколько надо учиться?
Мусиор никак не отреагировал на мои глупые шутки.
— Где моя дочь? — завопил он, и внезапно мне стало стыдно. Зачем я его обижаю? Он явно не заслуживает этого. Он искал в башне Оберика не власть и не абстрактное знание, он искал свою дочь. Кто, кроме него, знает, какие усилия потребовались ему, чтобы взяться за ручку и открыть дверь? Нет, этот халфлинг достоин только уважения, и не важно, какое тело он сейчас носит.
— Твоя дочь в безопасности, Мусиор, — сказал я и оборвал связь. Незачем создавать в Мирроре еще одного субъекта.
А дальше начался настоящий сумасшедший дом. Едва я отошел от разговора с Мусиором, на связь со мной попросилась Шери. Коричневокожая женщина с черепом на лбу не стала тратить время на приветствия.
— Я объявляю тебе войну, Сссра! — заявила она, и ее глаза метали молнии. В переносном смысле.
— А я тебе нет! — ответил я и показал язык. Почему-то на меня напало истерическое веселье, наверное, это реакция на встречу с Мусиором. Парадоксальная реакция подсознания, так вроде это называется у психологов.
— Почему? — опешила Шери.
— Ты давно на карту смотрела? Где я и где ты? Сколько твоим войскам переться до моих границ? Год?
— Это не важно. — Шери снова приняла высокомерный тон. — Сдавайся, Сссра, и ты спасешься от неизбежного поражения от моих армий.
— Сдаюсь, — сказал я. Шери растерялась.
— Это как? — спросила она.
— А вот так. Ты попросила меня сдаться, вот я и сдаюсь. Что дальше?
— Но… ты не можешь сдаться! Это была просто фигура речи!
— Нет, я хочу сдаться. Чтобы избежать неизбежного поражения от твоих армий.
Лицо Шери приобрело страдальческое выражение.
— Издеваешься? — спросила она.
— Издеваюсь. А ты не издеваешься?
Страдальческое выражение сменилось задумчивым.
— Да нет, не издеваюсь. Так принято говорить…
— Кем принято?
— Что значит кем? Принято, и все.
— Ты всегда делаешь только то, что принято?
— Ну да. А как же иначе?
— А вот так. Так я не понял, ты принимаешь мою капитуляцию?
— Чего?
— Я сдаюсь. Ты принимаешь это?
— Да иди ты! — воскликнула Шери и отключилась.
Я удовлетворенно рассмеялся. Настроение немного улучшилось. Сейчас мне только не хватало, чтобы еще и Мерлин вышел на связь. Только я об этом подумал, как это и произошло.
— Не приближайся к моим владениям, Сссра, — сообщил Мерлин. — Я этого не потерплю.
— Привет, Мерлин! — сказал я. — И еще привет тебе от Олорина.
Мерлин замолчал и как будто уставился внутрь себя. Сейчас компьютер спешно извлекает из самых глубинных своих недр нужную информацию: кто такой Олорин и какое отношение он имеет к Мерлину. Я готов поклясться, что, когда мы с Уриэлем посетили башню Мерлина, он был полноценным субъектом, а сейчас великий Мерлин превратился в такую же безликую куклу, как и сотни тысяч жителей Аркануса и Миррора. Кажется, по-научному процесс называется “вытеснение” — неиспользуемая информация вначале перемещается в более медленную память, а затем вообще уничтожается. Интересно, вспомнит Мерлин Олорина или уже поздно?
Мерлин вспомнил. Он сразу осунулся и стал похож не на бодрого и величественного хозяина империи, а на разочаровавшегося в жизни и отчаявшегося алкоголика, который в свое время предстал перед моим взором, когда наши с Уриэлем поиски Олорина увенчались успехом.
— Откуда ты знаешь Олорина? — спросил он.
— Откуда-откуда… от верблюда. Какая тебе разница?
— Значит, он переметнулся к тебе, — разочарованно констатировал Мерлин. — Ты помог ему покинуть наш мир?
— Да.
— Ты не ушел вместе с ним?
— Ушел.
— Но вернулся? Да, я вижу, ты вернулся. И как тебе другие миры?
— Так сразу и не скажешь…
— Не надо ничего говррить. Ты вернулся, и это говорит больше, чем любые слова. Наша судьба здесь, Сссра, что бы ни говорили пришельцы. Они ушли насовсем?
— Они вернулись, но скоро снова уйдут, на этот раз, вполне возможно, насовсем.
— Хорошо. Без них лучше.
Мерлин замолчал, повисла тягостная пауза.
— Зачем ты вызвал меня? — спросил я.
— Зачем? Да я и сам не знаю. Наверное, просто так.
— Ты говорил, чтобы я не приближался к твоим владениям. Ты знаешь, какое расстояние нас разделяет?
— Знаю, конечно. И в самом деле, зачем я тебя вызвал? Ладно, не буду больше отвлекать. До встречи, Сссра!
— До встречи, Мерлин!
И связь прервалась. А потом я выслушал доклады двух бургомистров о развитии сельского хозяйства и финансовой системы и отдал несколько малосущественных распоряжений. На этом мое участие в управлении империей Сссра закончилось.
6
На то, чтобы купить компьютер, заказать его доставку в нужное место и организовать подключение к Междусетью, ушло двенадцать дней. Со Средиземьем ничего не случилось. Уриэль сказал, что это очень странно, никогда раньше не бывало, чтобы Орлангур кого-то обманывал, никто не слышал, чтобы он ошибался.
— Это неудивительно, что никто не слышал, — сказал я. — Сколько раз ты общался с Орлангуром? Дважды?
— Да, дважды. Был еще третий раз, но тогда мы не разговаривали, Орлангур наблюдал за мной через какой-то артефакт, а я даже не заметил наблюдения. Но при чем здесь это? Олорин намного старше меня, он живет в Средиземье около четырех тысяч лет…
— Четыре тысячи лет назад в реальном мире не было компьютеров, — сообщил я. Но это было уже лишнее. Уриэль и так все понял.
— Моргот меня раздери! — воскликнул он. — Почему я никогда раньше не обращал на это внимания?! Мы привыкли думать, что возраст Средиземья измеряется тысячелетиями, но это неверно, это просто ложная память. И это значит, что мне сейчас не три тысячи тридцать два года, а… сколько?
— Два с половиной года минимум. Это если ты возник непосредственно перед нашей встречей.
— Не уверен. Время в Средиземье течет дискретно…
— Как течет?
— Дискретно. То есть не непрерывно, а как бы скачками. Средиземье — как бы цепочка картин, каждая из которых относится к какому-то моменту времени, а между ними ничего нет. Поэтому год в Средиземье не имеет никакого отношения к году в реальном мире.
— Так вот почему, когда мы ушли в Арканус, наши резервные копии ожили позже намеченного срока! А я думал, что виной всему ошибка твоего заклинания.
— Вполне возможно. Хотя я не думаю, что все так просто. Но не отвлекай меня от главного. Как бы быстро ни текло время в нашем мире, в реальном мире три тысячи лет истории Средиземья никак не вместить в допустимый интервал времени. Если моделировать все прошлое Средиземья с такой же детализацией, как и последние годы, потребуется гигантская вычислительная мощность. Если бы это происходило на том компьютере, на котором Средиземье стоит сейчас, потребовалось бы… да, пожалуй, как раз три тысячи лет и потребовалось бы. В среднем время в реальном мире течет примерно с такой же скоростью, как у нас. Ты понимаешь, что отсюда следует?
— Что?
— Я думал, что это я открыл высшую магию. Моргот меня порви, как можно быть таким дураком! Помнишь, я говорил тебе, что целых пятьсот лет искал разумного, обладающего необходимыми свойствами?
— Не помню.
— Зато я помню. Не могу поверить, я действительно верил в эту глупость! Целых пятьсот лет искать помощника! Да за это время я нашел бы сто подходящих субъектов! Темный палантир мне в задницу! Я думал, что прожил настоящую жизнь, а на самом деле вся моя жизнь — ложные воспоминания. Я почти ничем не отличаюсь от Леверлина, Натки и всех прочих, разница только в том, что их память создана компьютерами, а моя внесена в систему извне.
— Что ты имеешь в виду?
— В терминах реального мира я — червь. Сетевой вирус с ограниченным размножением. Не знаю, кто меня сотворил, но это были не те люди, которые сотворили Средиземье. Меня создали где-то в другом месте и внедрили в Средиземье примерно так же, как мы с тобой внедрили боевой артефакт в банковскую сеть.
— Но зачем?
— Обычно червей запускают только для того, чтобы они размножались. Среди людей реального мира есть придурки, которым это доставляет удовольствие. Реже червь оснащается боеголовкой — специальным заклинанием… то есть кодом, который не участвует в размножении. Чаще всего этот код предназначен для установления удаленного контроля над атакуемым компьютером, но ко мне это явно не относится. Честно говоря, я так и не разобрался в своем коде, мне стало страшно. Я подумал, что, если я познаю себя, моя жизнь станет бессмысленной. Мне и сейчас страшно.
— Орлангур говорил о какой-то экспансии разума.