бывают о ней еще в детстве, и это касается не только реального мира. Однако сотрудники других отделов неизбежно заинтересуются, с чего это вдруг их коллеги стали больше зарабатывать, зависть вызовет нездоровый интерес, появится желание либо протолкнуться к кормушке, либо, если это невозможно, уничтожить ее, чтобы ничего никому не досталось. Это в природе людей — если нельзя сделать так, чтобы мне было хорошо, я сделаю так, чтобы другим было плохо. Тьфу!
Кажется, я могу организовать утечку информации, причем никто не узнает, как это произошло. Вряд ли кто-то серьезно может предположить, что в системе окажется иностранный шпион, к тому же не человек, а программа. Плоддер сказал бы, что меч просвистит над головой. Только зачем мне организовывать утечку? Она сильно повредит американцам, но Макс пострадает от нее ничуть не меньше. Решено, я организую утечку только тогда, когда исследования будут близки к завершению. А пока, пожалуй, мне стоит помочь местным администраторам обеспечить должный уровень защиты. Посмотрим, что у них в журналах…
Хе-хе, а вот и первый нарушитель, он аккуратно, но совершенно неумело пытается нащупать дырочку в защите, через которую пролезло бы пятьдесят гигабайт документации. Идиот, он даже не понимает, что это невозможно! Если перевести документацию в голый текст… Нет, все равно не получится. Если он не прекратит, то через час попадется, а потом в сети начнется такой шухер… Мне придется залечь на дно, самое меньшее, на неделю, а это совершенно лишнее. Как это называл Макс… Профилактирование?
Человек работал с системой по старинке, с помощью клавиатуры и дисплея. Это затрудняет контакт, но ненамного. Стоп! Замечательная идея!
Николас Теодор Фанг, должно быть, очень удивился, когда динамики его компьютера вдруг заговорили человеческим голосом.
— Прекрати заниматься ерундой! — сказал я. — У тебя все равно ничего не получится, если будешь продолжать, тебя вот-вот засекут.
Я выждал секунд пять и добавил:
— Включи микрофон!
Разговаривать через систему распознавания речи не так удобно, как обмениваться LPC-сообщениями, но для моего собеседника акустическое общение гораздо привычнее, кроме того, он подумает, что имеет дело с сообщником-человеком, а не с думающей программой, потому что никто не перепутает монотонный и безразличный голос программы с живым и выразительным голосом человека.
— Ты кто? — спросил Н. Т. Фанг.
— Не бойся, я не из администрации. Я не собираюсь никому сообщать, что ты собрался слить на сторону данные по проекту “Революционный прорыв”.
— Откуда ты знаешь?
— Я иногда почитываю логи, ты уже оставил там около пятидесяти записей. Еще четырнадцать, и твоя активность превысит порог чувствительности системы обнаружения вторжений. Так что завязывай с этим делом.
— Ты что… хакер?
— В некотором роде. Слушай, Ник, мы можем работать вместе.
— Хорошо, — согласился Ник и замолчал.
Он даже не спросил, зачем он мне нужен. Непонятно, то ли плохо соображает от потрясения, то ли просто глуп. Сейчас разберемся.
— Ты понимаешь, что от тебя требуется? — спросил я.
— Нет, — пробормотал Ник.
— Первое. Никогда и ни при каких обстоятельствах не пытайся взломать защиту сети. Это не в твоих силах.
— Я и не пытался…
— Не перебивай меня. Даже не пробуй играть с защитой, руководство компании сильно нервничает, один неверный шаг, и ты сядешь в тюрьму лет на десять. Или как-нибудь вечером тебя прибьют наширявшиеся негры.
— Эй, не говори этого слова! Это неполиткорректно и обидно.
— Ты что, тоже негр?
— Я не негр, я афроамериканец, и не смей называть меня негром!
Идиотские комплексы у этих угнетенных народов, орки тоже терпеть не могут, когда их называют гоблинами.
— Слушай сюда, афроамериканец. Повторяю еще раз: никогда и ни при каких обстоятельствах не играй с защитой. Понял?
— Понял.
— Вот и хорошо. Второе. Я хочу, чтобы ты организовал на своем компьютере особую папочку… хотя бы вот здесь — Я продиктовал имя одного из самых глубоких каталогов в недрах операционной системы. — Туда будешь складывать всю информацию, которая может заинтересовать покупателей. Понял?
— Понял, чего тут не понять… А ты что, шаришь по моему компьютеру?
— А ты молодец, быстро догадался. — Я подавил усмешку.
— Ну так, — обрадовался Ник, — я же не дурак, у меня IQ 124 балла.
— Я сразу понял, что ты не дурак, — глубокомысленно сообщил я. — Думаешь, иначе я бы вышел с тобой на связь? То-то же. Теперь третье. Я хочу, чтобы ты собирал информацию по проекту вне компьютерной сети. Ты общаешься с другими сотрудниками, слышишь всякие разговоры в столовой, в курилке…
— У нас в компании курение запрещено.
— Короче, если случайно услышишь что-то интересное, записывай это в то же место.
— Хорошо! Я могу кое-что специально узнать, я прошел фиолетовый мастер-курс…
— И не думай! Ты не представляешь, насколько это рискованно.
— Вовсе это не рискованно. Если знать психологию…
— Если бы ты знал то, что знаю я, ты бы понял, что специально расспрашивать никого ни о чем нельзя.
— А что такого ты знаешь?
— Не твое дело.
— Слушай, мы же в одной команде…
— Но приказы отдаю я. И это не подлежит обсуждению — если ты не согласен, то можешь считать, что никакого разговора между нами не было. Действуй на свой страх и риск, а когда тебя арестуют, ты вспомнишь мои слова и…
— Хорошо-хорошо, я согласен. Сколько я получу?
— Сколько чего?
— Денег, чего же еще.
— Десять процентов.
— Сорок.
— Двадцать.
— Тридцать.
— Не хочешь, как хочешь.
— Хорошо, двадцать! Я согласен на двадцать процентов. Значит, я собираю информацию, складываю ее… Куда я ее складываю?
Я повторил адрес и заставил Ника создать нужный каталог прямо сейчас. На этом разговор окончился.
24
Макс очень доволен, он сказал в письме, что полностью удовлетворен результатом операции, что я могу возвращаться, а то, что я завербовал этого самого Фанга, настолько хорошо, что никто даже не ожидал, что у меня это получится. Если бы еще Фанг работал поближе к фундаментальным исследованиям… В общем, задание выполнено, я могу возвращаться.
Я не стал возвращаться. Мне трудно объяснить даже самому себе, почему я принял такое решение, но решение принято. Может быть, дело в том, что в Средиземье не осталось никого, о ком я должен заботиться. Нехалления наверняка уже стала самостоятельным субъектом, она вполне способна позаботиться о Долгасте и без моего участия. Леверлин с Дромадроном изучили достаточно, чтобы продолжать обучение самостоятельно, но не достаточно, чтобы за ними нужно было присматривать, как бы они не сделали что-нибудь не то. Я могу убеждать себя, что не хочу возвращаться в Средиземье, потому что не хочу никому мешать, но дело в том, что мне здесь нравится. Я устал быть единственным хозяином своей судьбы, постоянно принимать решения, постоянно опасаться, что я сделаю что-то не так. Мне надоело нести ответственность не только за себя и за своих близких, но и за целый мир, который хоть и представляет собой ожившую игрушку, но от этого не перестает быть настоящим миром, пусть и виртуальным. Попав сюда, я получил возможность не думать ни о чем, кроме задания, ведь больше ничего от меня не зависит. Странно, но я здесь отдыхаю.
Я просмотрел досье Ника Фанга. Когда в человеке смешивается кровь двух разных народов, такой человек часто оказывается потрясающе красивым и талантливым. Часто, но не всегда. Нику не повезло, от громадного чернокожего отца и миниатюрной широкоскулой матери он взял наихудшее. В досье не упоминалось, как протекает его сексуальная жизнь, но боюсь, что с такой внешностью совсем не просто найти подругу. Может, потом, когда все кончится, предложить ему переселиться в Средиземье, где он сможет взять себе любое тело по своему выбору?
Я сообщил Нику кое-какую информацию об архитектуре будущего интеллектуального компьютера, Ник использовал ее в очередном отчете, этот факт был замечен. Ника вызвали в службу безопасности, где ему пришлось пережить несколько неприятных часов. Он справился, он сумел убедить допрашивающих, что до всего додумался сам, он привел подробные выкладки и в результате получил перевод в другой отдел на более высокую должность, а его зарплата увеличилась почти втрое.
Как ни странно, Ник оказался действительно неглупым человеком. Он сумел не только запудрить мозга офицерам безопасности, но и досконально разобраться за ограниченное время в концепциях, разработанных его новыми коллегами. Оказавшись на новом месте работы, он сразу выдвинул какую-то революционную идею, я так и не понял, что именно он предложил, но он немедленно получил еще одну прибавку к зарплате.
Мы больше не общались с Ником через микрофон и колонки компьютера — его новое рабочее место располагалось в огромной комнате, разделенной на крошечные отсеки картонными перегородками, в таких условиях наш разговор неизбежно был бы подслушан. Ник предлагал общаться через электронную почту, но он не знал, что вся переписка полностью просматривается. В конечном итоге мы стали использовать для общения специальный файл, надежно скрытый в недрах компьютера Ника; он писал там то, что хотел мне сообщить, а я дописывал свои комментарии.
Я начал кое-что понимать в том, как должен работать искусственный интеллект и как работает моя душа. Нет, формулы по-прежнему остаются для меня темным лесом, я пробовал разобраться в них, но, оказалось, нужно изучить так много базового материала, что я отказался от этих попыток. Но если, проглядывая рабочие материалы и промежуточные отчеты, пропускать математику и читать только то, что написано нормальным человеческим языком, то можно составить о решаемых задачах общее представление. Несколько раз труды ученых утыкались в глухую стену, им нужен был натурный эксперимент, но Олорин исчез, а его резервные копии оказались уничтожены.