Обмен любезностями, наконец, завершился.
– Так что случилось, Сссра? – спросил Мерлин. – Что заставило тебя искать разговора со мной?
– Не желаешь обменяться заклинаниями?
Брови Мерлина удивленно поднялись вверх.
– С чего это ты вдруг решил заняться торговлей? Ну почему бы и нет? У меня есть заклинание ускорения и глобальные чары «только вызови».
– Чего? Какие чары? – теперь настала очередь Сссра удивляться.
– Глобальные чары «только вызови», – повторил Мерлин. – Так они называются. Хорошая вещь, будет свободная мана обязательно вызову.
– А что они делают-то?
– Дают плюс десять славы.
– Гм… так что же ты их еще не вызвал? Много маны жрут?
– Да нет, немного, пять духов в месяц.
– Так в чем же дело?
Мерлин, кажется, растерялся.
– А хрен его знает, в чем дело. То маны нет, то еще чего… сейчас вот у Оберика крыша рухнула, не слышал?
– Кое-что слышал. Я ему даже войну объявил по приколу.
– Зря. После этого он совсем взбесился, на меня стал нападать.
– Он что, теперь, против всех воюет?
– Кроме тебя.
– Так я же тоже с ним воюю! – Сссра рассмеялся, но Мерлин не поддержал шутку.
– Знаем мы, как ты воюешь. Так что, берешь «только вызови»?
– Ну давай. Что взамен хочешь?
– А что у тебя есть?
– Сотворение артефакта пойдет?
– А у тебя оно есть? Конечно, пойдет! Давай!
Сссра встал с кресла, подошел к столу и начал копаться в пергаментных свитках. Голова Мерлина исчезла, видимо, он занимался тем же самым. Примерно через минуту Сссра нашел, что искал и со свитком в руке подошел к тому месту, где только что была голова Мерлина. Вскоре она снова появилась, но теперь к ней добавились руки, одна из которых держала свиток, а другая тянулась к свитку Сссра. Руки хозяев встретились и свитки поменялись местами. Сссра вернулся в кресло.
– Ну что, я пошел, – сказал Мерлин, но Сссра остановил его резким возгласом:
– Подожди, Мерлин! Еще один маленький вопрос. Говорят, у тебя есть герой по имени Олорин.
Мерлин побледнел и лицо его застыло.
– Нет у меня никакого Олорина, – сказал он и связь прервалась.
Сссра повернулся к нам.
– Ну что, понятно, где искать вашего друга?
25
Как и следовало ожидать, Торвелл совершенно не изменился за то время, которое мы с Уриэлем провели на Мирроре. Все так же подпирала небо синяя башня, все так же шаманы практиковались в метании огнешаров на гарнизонном плацу, все так же Натка сидела в заклинательном покое, маясь неотложными государственными делами. Только на этот раз она не руководила сражением и не разговаривала с очередным бургомистром, а сидела за письменным столом и держала в руках пергаментный свиток, который задумчиво изучала.
Я влетел в окно, приземлился за плечом Натки и вежливо покашлял. Она дернулась, вскочила, увидела меня и застыла на месте. На ее лице читалось «опять этот тип приперся, все ему что-то неймется, когда же он, наконец, оставит меня в покое?»
– Привет, Натка, – сказал я. – Как дела, что нового?
– Хреново дела, – ответила Натка и добавила без всякой связи с предыдущей фразой, – вот заклинание новое шаманы изобрели.
Я заглянул в свиток, который она держала в руках. Удар молнии. Почти то же самое, что и удар огня, которым меня чуть не испепелил Оберик, но от молнии совершенно не защищает броня. Неплохое боевое заклинание, хотя слишком, на мой взгляд, энергоемкое.
– А почему хреново? – спросил я.
– Мерлин напал.
– Как это напал? Мне он говорил, что это ты на него напала.
– Как это он тебе говорил? – Натка подозрительно уставилась на меня. – Когда это ты с ним разговаривал? И каким образом?
– Неважно, это долгая история и тебе ее знать совершенно необязательно. Значит, Мерлин напал… ну и хрен с ним, мы, собственно, заглянули на карту посмотреть.
И я направился к карте, а Уриэль последовал за мной, так и не промолвив ни слова. Вначале я бегло обозрел все пространство Аркануса единым взглядом. Ага, анклав Оберика далеко на западе окончательно приказал долго жить. Странно, если бы было иначе. На границе с владениями Мерлина сплошная мешанина из войск обеих сторон, беспорядочно перемещающихся туда-сюда. Сдается мне, что ощущение беспорядочности обманчиво, и, учитывая, что у Натки войск заметно больше, вероятнее всего, Мерлину недолго осталось быть хозяином. Но это к делу не относится. Где тут столица Мерлина? Ага, вот она, город Банбури, в четырехстах милях к югу от Бирмингема. Я показал Уриэлю пальцем на эту точку на карте, он кивнул и мы вышли на балкон, даже не попрощавшись с Наткой. А чего с ней прощаться?
26
Пустыня, оазис. Вернее, раньше это было оазисом. Колодцы и каналы по-прежнему полны воды, но на земле больше ничего не растет, ни единая травинка не нарушает грязно-серое однообразие пустыни. Жилые дома и общественные здания, приютившиеся вокруг убитого оазиса, выглядят однотонно-серыми, и даже башня Мерлина потеряла свой цвет под пылевыми наслоениями. Почему-то здесь пыль пристает к башне. Люди на улицах выглядят такими же нездорово-серыми, кажется, что на каждом лице лежит печать неизбывной усталости и какой-то болезни. Стен вокруг города нет, две дороги, уходящие, соответственно, на север и северо-восток, почти не выделяются на фоне окружающей местности.
Даже не верится, что это столица Мерлина – такой резкий контраст с Торвелллом и Джетом. Думаю, любому, увидевшему это, сразу станет ясно, что дни Мерлина в роли хозяина уже сочтены.
– Мерзкая магия, – сказал Уриэль. – Но почему этот хмырь не наберет священников? Они же могут вернуть все как было.
И я понял, в чем тут дело. Вот что имел ввиду Юрген, когда говорил об очистке земли от заразы, вот что за заклинание лежит в арсенале Натки. Неужели это она сделала? Нет, вряд ли она успела заразить такое большое пространство, похоже, кто-то трудился над столицей Мерлина не один год. Скорее всего, Шери.
Уриэль исчез и секунду спустя я понял, что он надел невидимость. Я последовал его примеру и, подобно бесплотным теням, мы влетели в башню Мерлина.
Заклинательный покой был пуст. Карта и артефакты не открыли ничего нового и мы направились в столовую.
Мерлин был там, он сидел за столом, поглощая жареную баранину, запиваемую красным вином, а его собеседником был Олорин!
– Не стоит драматизировать, – говорил Олорин, – скорее всего, Сссра здесь вообще ни при чем.
– Как это ни при чем? – горячился Мерлин. – Вот что не стоит делать ни в коем случае – так это недооценивать моего зеленого коллегу, чтоб у него оба члена отсохли. Я совершенно не понимаю, чем он занимается в своем Мирроре столько времени. Гобелены ясно показывают, что он не наращивает сверх необходимого ни войско, ни магию, ни науку. Почему? У него же есть все необходимые условия, я постоянно завидую ему самой черной завистью. Жить однвистью. Жить одн, не опасаясь каждую минуту, что кому-нибудь ударит моча в голову, вроде как Оберику, и придется думать не о наращивании могущества, а о спасении жизни.
– Боюсь, уже поздно думать о спасении жизни, – Олорин мягко перебил собеседника, – я еще раз говорю тебе, этот мир не для тебя. Окончание твоего существования здесь – уже вопрос времени. Ты упустил свой шанс.
– Я не упустил! – возмутился Мерлин. – Чтобы что-то упустить, надо что-то сперва иметь! Я проклинаю Творца за то что он поместил мою башню в этой ****** пустыне среди этих ****** людей, ну почему из всех возможных вариантов мне достался наихудший?
– Если бы ты развивал не армию, а экономику и если бы ты не ввязался в бестолковую войну с Шери, твой вариант не был бы наихудшим.
– И что теперь? Да, я был неправ, но теперь-то что делать?
– Уходить.
– Бежать?
– Можно и так сказать. Бежать – не всегда позорно. Позорно умереть, когда можешь избежать этого. Пойми, Мерлин, от твоей смерти никто не получит удовольствия, кроме, может быть, хозяина театра. Зачем продлевать агонию? Подумай о своих подданных! Чем быстрее сюда придут войска Оберика, тем меньше твоим людям придется страдать от твоей неспособности защитить их от магической агрессии.
При словах «войска Оберика» Мерлина ощутимо передернуло.
– Не упоминай при мне имя этого вероломного мерзавца! – завопил Мерлин. Он ударил стаканом по столу и вино расплескалось, но великий Мерлин даже не заметил этого. – Как я вообще могу отдать этому эльфийскому выродку мои города, которые я развивал столько лет, мои дороги, моих подданных, в конце концов!
– Если ты промедлишь еще три-четыре месяца, – возразил Олорин, – отдавать будет нечего.
Мерлин уткнулся взглядом в стол.
– Ну как ты не понимаешь, – проговорил он, и слова давались ему с трудом, – я просто не могу это сделать, я не могу бросить свой народ, как лосось не может не вернуться в родную реку. Лосось знает, что в верховьях он умрет, но это не мешает ему выполнять родовой долг.
– Мы уже говорили об этом, – в голосе Олорина звучало бесконечное терпение, – я объяснял тебе, что такое инстинкты.
– Ну да, ну да, это недостойно разумного, и, тем более, хозяина. Творец плохой, он сотворил меня плохим, а надо быть хорошим. Ну как ты не понимаешь, Олорин, я не могу сделать себя другим! Я такой, какой я есть и этот я никогда не уйдет из этой башни живым.
Уриэль отменил невидимость и тем самым прервал эту патетическую тираду.
– Хватит языком молоть, – сказал он, – пойдем отсюда, Олорин, ты зря тратишь время на этого пьяницу.
Мерлин растерянно моргал.
– А это еще кто такой? – спросил он, обращаясь то ли к Олорину, то ли непосредственно к Уриэлю.
– Твоя алкогольная галлюцинация, – съязвил Уриэль. – И твоя тоже, козел ты бородатый. Да что с тобой, – внезапно взорвался Уриэль, – Олорин! Гендальф, мать твою, темный палантир тебе в задницу, ты что, совсем расслабился в этом дурдоме? Канал ждет тебя, к-а-н-а-л, дурилка папирусная!
– Какой еще канал? – глупо пробормотал Олорин.