Похоже, у нас здесь боец. Никто не стал бы насиловать себя так, но она… Давит ладонями на согнутые и разведенные в стороны ноги с такой силой, что кажется скоро заплачет. Совсем что ли с ума сошла?
— Ты что творишь? Хочешь разрыв связок? — опускаюсь на колени за ее спиной.
— Я могу это сделать, — отвечает резко.
— Да я и не спорю, но не так, — беру за тонкие запястья и устраиваю их поверх ее прижатых друг к другу ступней. — Дышите, Риша Мариновна.
Не могу удержаться, чтобы чуть‑чуть ее не побесить, и кладу свои руки на внутреннюю сторону девичьих бедер. Медленно поднимаюсь вверх. А у нее есть мышцы. Мягко надавливаю, и Риша тут же каменеет. Сжимается в комок и дергается так, что чуть не заряжает мне в нос. Даже не знаю, это нарочно или нет. Благо реакция меня не подводит.
— Спокойно. Расслабься, — тихо произношу, наклоняясь к ее уху, и встречаюсь взглядом с ее отражением в зеркале.
Что за цвет глаз? Не пойму. Внезапно ловлю себя на мысли, что хотел бы разглядеть эти омуты поближе, но она быстро улетучивается, потому что Риша опускает веки и медленно выдыхает, расслабляя мышцы.
Прикладываю чуть больше силы, и ее колени опускаются к полу. Так, уже лучше. Не знаю почему она все‑таки разрешила мне ей помочь, да и пофиг.
— Вдох, — говорю я и сам втягиваю носом воздух. Чувствую тонкую фруктовую сладость исходящую от ее волос. — Выдох, — хрипло произношу, уже чувствуя, как мы с ней подходим к пределу.
Ноги Риши дрожат, но эта малышка не из тех, кто останавливается на половине пути. Все‑таки у нее есть какая‑то база. Она занималась чем‑то до этого. Я чувствую. Только вот чем?
До пола остается еще сантиметров пять, но Риша вдруг мотает головой, не открывая глаз.
— Все. Не могу, — произносит так расстроенно, словно ей за это придется отрезать руку.
— Чуть‑чуть осталось. Ты сможешь, — сам не понимаю откуда в моем голосе эта гребаная нежность.
Может, все потому что сейчас с опущенной головой, закрытыми глазами и светлыми растрепанными волосами, касающимися розовых щек, она так похожа на маленькую девочку. А я всегда добр с детьми, хоть они и страшно бесят меня порой.
— Нет‑нет. Все, хватит! — сильнее зажмуривается, но я не убираю рук.
Касаюсь грудью ее спины и практически дотрагиваюсь губами до уха.
— Дыши, Риша. Давай. Я чувствую, что ты можешь еще больше.
— М‑м‑м… — то ли мычит, то ли стонет девчонка, и ее голос… Призрачные мягкие касания спускаются вниз по животу.
Последний рывок. Последнее гортанное рычание Риши Мариновны, которое заставляет меня поймать стук сердца в районе горла. Ее колени прижаты к полу, мой нос в ее мягких волосах на затылке. Это мои руки трясутся или ее ноги? С трудом сдерживаю участившееся дыхание.
У меня нет приличных мыслей. Просто нет. Простите, но я не могу без жестких слов описать то, что чувствую и чего хочу прямо сейчас. Не успеваю остановить собственные ладони, которые поглаживают скованные напряженные мышцы сквозь тонкую ткань спортивных штанов. Выглядываю из‑за головы малышки и с улыбкой смотрю на ее отражение в зеркале. Все еще с закрытыми глазами, пухлую нижнюю губу терзают зубы.
— Открывай, — произношу тихо. — Ты справилась.
Риша изумленно таращится на свое отражение. Не самая идеальная бабочка, но результат не дурен. Правда чистый восторг длится не долго.
— Лучше убери руки, пока я их не выдернула и не запихнула тебе…
— А вот и благодарность, — закатываю глаза и встаю, намереваясь отойти, но обезьянка ловко и цепко хватает меня за штанину.
— Собирай меня теперь. Я не чувствую ног, — морщится от боли.
Упс. Об этом я не подумал.
— Может, лучше так и оставим? — дразню ее, наслаждаясь грозным взглядом.
— А может лучше я тебе в лоб дам? — скрипит она, поднимая одну ногу обеими руками, и вытягивает ее с протяжным вздохом.
Так… Хорош ей уже тут выдавать эти странные звуки. Кажется, мне пора спустить пар. Что‑то реакция какая‑то дебильная. Мне что? Пятнадцать лет?
Риша уже оказывается на ногах, пока я пытаюсь разобраться со своими желаниями и толкает меня в плечо.
— Садись, — указывает пальцем на свое место, а я вглядываюсь в бледно‑зеленые глаза с темной окантовкой.
Такое ощущение, что их раскрасили карандашом, пропуская мелкие участки и оставляя прозрачные штрихи.
— Что? — переспрашиваю, потеряв нить разговора.
— Давай‑давай. Моя очередь тебя мучить. Или ты думал уйдешь просто так?
Я думаю, что хочу увидеть, как ты стонешь от удовольствия. Не озвучиваю мысли вслух, потому что эта крошка, кажется, может откусить мне за это голову. И вообще? Что за нахрен?
— Я не сажусь в бабочку. Растяжки нет, — отвечаю серьезно, и вижу как ее губы трогает ухмылка.
Садистка!
— О‑о‑о… Не волнуйся. У тебя все получится, — тянет меня за руку вниз, а в словах столько радости.
— Да у тебя силенок не хватит.
— Да‑а‑а? — хитренько прищуривается и теперь тянет меня к станку. — Садись‑ка сюда, милый. Посмотрим, сколько у меня силенок.
Что она задумала? Становится даже интересно. Позволяю Рише усадить меня спиной к балетному атрибуту. Подтягиваю ноги и развожу колени в стороны, специально не показывая то, на что способен. Конечно, мать твою, я сажусь в бабочку! Растяжка у меня «будь здоров». Я сел на поперечный шпагат в четыре года, и с тех пор проблем с этим больше не было.
Риша оправдывает свою кличку и быстро взбирается на станок, а после упирается ступнями мне в колени. Ого! Даже так?
— На голову мне сесть собираешься? Извращенка, — произношу сквозь смех, сопротивляясь ее давлению.
— Дыши, Стас, а не болтай, — грозно рычит, еще сильнее нажимая на мои колени.
— Я был нежнее.
— Любишь понежнее? С этим не ко мне.
— Да я уже понял.
Расслабляю мышцы, колени стремительно опускаются к полу. Риша, не удержавшись, сползает вниз и проводит пальцами по моим волосам, хватаясь за подбородок.
— Какого?..
Риша Мариновна не успевает договорить, потому что я встаю на ноги вместе с ней, сидящей у меня на плечах. Она вскрикивает, вцепляясь мне в горло, и снова вызывая эту горячую волну по телу. Точно пора найти себе девочку на ночь, а лучше не на одну. И еще лучше не одну девочку.
— Стас, может ты позволишь мне продолжить занятие? — говорит Леся, и я только сейчас вспоминаю, где нахожусь.
— Опусти, — повелительно произносит Риша, щипая меня за ухо.
Вот сучка мелкая, я ее сейчас сброшу, а лучше… Умная, по крайней мере мне хочется так думать, мысль приходит внезапно, заставляя покорно наклониться, чтобы позволить Рише Мариновне слезть. Есть у меня одна идейка, которая не позволяет по‑настоящему разозлиться на нее.
— Конечно, мастер‑Леся. Продолжайте. Только я украду у вас эту милую ученицу буквально на несколько минут.
Риша порывается свалить куда подальше, но руки у меня длинные. Разворачиваю ее к себе и с легкостью закидываю на плечо. Идеально. Как я и думал. Я ее чувствую. Это необъяснимо. Что‑то вроде доверия между телами, когда просто… Просто делаешь, и получается так, как нужно.
Шагаю к выходу из зала, беспокоясь только о том, что моя спина скоро превратится в один огромный синяк, а у кукольных учениц Леси пойдет кровь из ушей, потому что Риша Мариновна, оказывается, знает такие слова… Такие, что даже мне становиться страшно. Но Белецкие не сдаются, а я только что точно нашел себе партнершу для новогоднего выступления.
Глава 3
Чувствую пол под ногами, только когда мы со Стасом оказываемся в холле. Замахиваюсь, чтобы хорошенько врезать ему на этот раз по роже, но он ловко отскакивает назад, выставляя руки перед собой для защиты.
— Охренел?! — яростно произношу, чувствуя, как все тело трясет.
Ноги дрожат, внутренняя поверхность бедер охвачена огнем, и не только она. Кажется, еще чуть‑чуть и я превращусь в дракона. Что он себе позволяет?
— Спокойно. Чего ты такая нервная?
Чего я такая нервная?! Да потому что он меня бесит. Обманщик! Не садится в бабочку! Как же! Козел! И что вообще это было в зале? Зачем я позволила ему… Блин. Жесть какая‑то.
— Дай пройти, — шагаю в сторону, не намереваясь больше тратить на Стаса свои нервные клетки.
— Погоди, — преграждает мне путь. — Риша…
— Захлопнись и дай пройти, — грозно повторяю я.
— Да что с тобой не так? Мне показалось, мы отлично…
— Тебе показалось, — отрезаю.
Не понимаю, что ему от меня нужно. А еще… Чувствую это мерзкое покалывание на лице и теплоту собственного дыхания. Он меня смущает. Это бесит.
— Ладно. Слушай, я знаю, что тебе нравится мой брат, — усмехается в ответ на мои поднятые брови. — Хочешь, я помогу тебе с ним, а взамен ты поможешь мне. Выгодная сделка.
Сделка? И что потребуется от меня? Я не знаю, где достать мужские мозги. У Стаса на лицо все признаки их отсутствия. А больше здесь нечем помочь.
— И что ты хочешь от меня? — спрашиваю чисто из интереса.
— Станцуешь со мной номер на новогоднем концерте, — сияет улыбкой.
— Всего‑то? — с наигранным воодушевлением хлопаю ресницами.
— Да! А я устрою тебе свидание с братом, — на моське Стаса написано, что он уже радуется победе.
Вот идиот…
— У тебя нет зеркала с собой?
— Что? — Стас сводит брови к переносице. — Нормально ты выглядишь, не волнуйся. Владу понравится.
В его словах сквозит издевка или еще что‑то темное и мерзкое. Помощничек нашелся.
— Да нет. Просто я хотела проверить, не написано ли у меня на лбу «дура».
Стас еще больше хмурится, видимо, не улавливая суть моего выпада.
— Потому что только законченная дура согласится на то, что ты сейчас предложил. Вернись в зал и вытащи себе любую другую девчонку. Уверена, ты сможешь получить за Влада не только танец, а может и брата продавать не придется, — качаю головой, невесело усмехаясь. — Какой же ты придурок.
На этот раз Стас не пытается меня остановить, и я беспрепятственно возвращаюсь в танцевальный зал. Тихонько извиняюсь и пробираюсь на свое место. Может, стоит лучше уйти отсюда? Что‑то нервы ни к черту.