А уже через неделю после нового посещения тира, он просто привёз меня к себе домой и вручил ключи. И я не ушла. Не было мыслей, что я его не знаю, что после двух недель знакомства переезжать жить к парню просто неприлично. Я не перед кем не отчитывалась, спросить с меня могла только я сама. А мне было хорошо.
Я как оказавшийся на улице домашний котёнок радовалась "добрым рукам". Я снова была нужна, и он был мне нужен. Мне снова было о ком заботиться и о ком переживать, к кому спешить после занятий. И я сама купалась в заботе о себе. А я умудрялась видеть её во всём, даже в том, что Тайгир давал мне время привыкнуть к себе, не требовал секса и единственное, что позволял себе, это долгие и жаркие поцелуи на пороге комнаты, которую отдал мне.
Первый раз мы уснули вместе, когда допоздна смотрели какой-то сериал. Я пригрелась у него на груди, и мы оба сделали вид, что уснули. Маленькая диванная подушка, диван такой узкий, что я почти лежала на Тайгире и плед, вместо одеяла. Но мне казалось, что удобнее, мне ещё нигде и никогда не было.
Ещё на следующий день после того, как привёз меня к себе, Тайгир разговаривая с кем-то по телефону, положил передо мной банковскую карту и написал код. А сам ушёл. Разговор шёл на повышенных тонах и на его родном языке. На языке моего отца. Тайгир говорил какому-то Расиму, что не собирается плясать под его дудку и выполнять его обещания. Подробностей я не узнала, так как Тайгир ушёл. Но поняла, что Расим это и есть сводный брат, который всем заправлял в семейных делах Тахмировых.
Карту и бумажку с пин кодом я убрала в ящик стола, решив, что Тайгир выдал мне её, на случай если у меня закончатся наличные. Но я решила, что раз решила жить с мужчиной, то и вкладывать в общий бюджет должна на равных. Иначе это уже называется стать содержанкой. Деньги я взяла с того самого счёта, который сохранила для меня мама.
Я даже начала осваивать домашнюю кулинарию. Нет, приготовить пару-тройку супов, что-то простое вроде пюре с курицей или спагетти с фаршем и соусом я могла. Несколько салатов и верхом моего искусства повара были блинчики. Но всему остальному приходилось учиться.
Единственное, что меня напрягало, так это то, что Тайгир звал меня чужим именем.
А когда он пропал на два дня и телефон отвечал, что аппарат абонента выключен, я не могла найти себе места. Не могла уснуть, кусок в горло не лез. Зато от мыслей не было спасения. Занятия я пропустила. Я просто сидела на кухне, вцепившись в кружку с остывшим чаем.
Щелчок замка заставил меня вскинуть голову и напрячься. В квартиру вошёл уставший Тайгир, который явно если и спал в последние двое суток, то урывками и, кажется стоя.
— Злючка? Ты чего? Что с тобой, что случилось? — насторожился он, видя, как я медленно встаю и скручиваю полотенце.
— Живой… Живой! Я тебя сейчас убью! — шиплю я, чувствуя, как бешено начинает биться сердце.
— Ну, чего ты? Переживала, да? За меня что ли? — он мгновенно оказывается рядом. — Даже не вздумай. Если я и позволю кому себя убить, то только тебе. Девочка моя, ну куда я денусь? Алинка моя…
Слова он мешал с поцелуями, его руки вольно и жадно гуляли по всему телу.
— Алин… Я долго просто не выдержу, я тебя сожрать готов! Смотрю на тебя и дышать забываю, сам себе не верю, что так легко тебя у судьбы получил. — Говорит он, и я решаюсь.
— Ещё раз вот так исчезнешь без каких-либо предупреждений, и легко получишь. Вот обещаю! — тычу пальцем ему в грудь, чувствуя как от радости, что всё хорошо, и от облегчения, что он вернулся, по щекам текут слёзы, которые стирал поцелуями мой Тигра.
Спать мы отправились вместе. А вечером, когда я надеялась рассказать ему, кто я есть, как меня зовут и всё что только меня касается, случился тот самый разговор в ресторане. Но в результате, я узнала, что всем его словам и признаниям верить было нельзя, что я не только один в один повторила ошибку матери, но чуть и вовсе не попрощалась с жизнью.
Из воспоминаний меня вырвал сигнал телефона. Не обращая внимания на незнакомый номер, я приняла вызов. Этот номер знали только Зарина и Кира.
— Ксюша, — кричит в трубку Кира. — Ксюша, пожалуйста! Спаси, пожалуйста, я знаю, ты можешь же! Мой брат, ранен, сильно.
— Девушка, вы кто? — раздается другой голос, и после моего ответа у меня сразу находится работа в этом городе. — Военный хирург?! Ого! Срочно в медицинский центр, у нас лучшие операционные. Потом документы оформим!
Пока я летела в медицинский центр по продиктованному мне адресу, я всё пыталась сообразить, что за брат объявился у Киры? Я вообще впервые об этом слышала, а судя по панике и страху за этого человека в голосе Киры, она этого брата очень любила и боялась потерять.
Да уж, что называется, надо чаще встречаться, а то при следующей встрече я случайно узнаю, что у неё не только брат объявился, но и ребёнок. Хотя с последним, почти так и произошло, ведь Кира сейчас беременна и ей скоро уже рожать.
В центре моего появления ждали. Меня провели в душевые, выдали комплект одежды. Инструменты были в идеальном порядке. Память злобно кольнула, что любовь к острым железякам у нас с Тахмировым была тоже общей. А вот и наш пациент.
Я подняла глаза, и чуть пол не ушёл у меня из-под ног. Тот о ком я думала с момента возвращения в город, лежал сейчас передо мной на операционном столе. И монитор подключённых к нему датчиков упорно показывал, что идут последние минуты его жизни. Моя внутренняя подлость и злоба подняли голову и зашипели, что вот он шанс, никто и не подумает обвинить меня, а моя главная проблема будет решена.
Но одиннадцать часов, до боли в спине, шее и плечах, до адского жжения между лопаток я сражалась за жизнь того, кто собирался отдать меня для развлечений своим дружкам и родственникам его невесты, хотя сейчас уже жены. Я выгрызала у Смерти, увеличивая её личный счёт ко мне, жизнь того, кто уничтожил моё собственное сердце. И кого я так и не смогла забыть и перестать любить. Пусть и ненавидя за подлость и предательство.
— Ты мне обещал, что позволишь себя убить только мне! — шептала я, не вылезая из реанимации в следующие три дня. — Ты! Мне! Обещал!
Глава 5.
Первое, что я почувствовал, это злость. Дикую, раздирающую, отключающую мозги на хрен. Когда хочется ломать кости, да так, чтобы хруст заглушал крики боли.
Память быстро подкинула расклад, с чего это я такой добрый. Киру похитили. От одной мысли, что могли с ней сделать, мне хотелось рвать её обидчиков зубами! Чтобы следующий, кто решится покуситься на мою семью, ссаться со страху начинал от одной мысли о неминуемой расплате.
Моя сестра беременна, рожать со дня на день, а какая-то тварь решила, что может причинить ей вред? И выжить? И вообще жить?
Только раз в жизни я испытывал такой всепоглощающий гнев, когда жажда крови затмевала любые мысли, чувства… Жалость, сострадание, прощение? Не в том случае, если осмелились тронуть моё.
Следующим пришло воспоминание о погоне и о боли от того, что в меня попали сразу с нескольких стволов. Нарвался. Да у меня не брюхо должно быть, а решето. И отголосок, эхо бреда голос, звук которого я бережно храню в памяти. "Ты мне обещал"! Мой демон, мой ангел, мой бред, моё проклятье и наваждение. Я обещал, что приму смерть только из её рук, видно только поэтому и выжил.
Запах медикаментов, который никак не скрыть, писк приборов, тихие шаги. Понимаю, что меня осматривают. А потом чувствую, как этот кто-то просто кладёт мне ладонь на грудь, словно накрывает своей рукой моё сердце. Что за шутки?
Хватаю нахалку и раскрываю глаза. Всё плывёт, свет заставил глаза заслезиться, отдаёт ударом по вискам. Но эти глаза над медицинской маской я узнаю из сотни, из тысячи! Попытался вскочить и схватить её, но непослушное тело подвело, я начал заваливаться на бок. И ей пришлось самой подпереть меня всем телом, чтобы не дать упасть.
— Попалась! Убью, задушу, выпорю, зацелую… — хриплю я, продирая горло.
— Угу, обязательно, только с такими фантазиями беспокой собственную жену. — Говорит она, и я едва чувствую лёгкий укол, а свет начинает быстро отдаляться от меня.
Понимаю, что мне нельзя поддаваться, она мне что-то вколола и сейчас опять исчезнет, нет надо справиться, нельзя спать. Надо не дать лекарству завладеть моим телом. Тяну руки в рот. Надо только успеть.
— Да что ты творишь! Я тут трое суток вокруг тебя бегаю, чтоб ты сам себя угробил что ли? Будь любезен уважать мой труд! Я почти половину суток над тобой в три погибели провела со скальпелем и иглой! — даже интонации те же, что хранила моя память.
— Спааассс…ла меееня? — язык вообще не слушается, звуки тянутся как густой кисель.
Ответа я уже не услышал. Второй раз я очнулся ночью. Рядом сидя дремал Амиран. Брат словно почувствовал, что я пришёл в себя, вздрогнул и проснулся.
— Мир! — хлопаю по спине осторожно обнявшего меня брата.
— Тайгир, я думал, что тебя не вытащат. Не знаю, откуда Кира вытащила эту докторшу, но она невозможное сделала. Все врачи уже сказали, что всё, не жилец. А она, медсёстры говорят, когда увидела тебя на операционном столе вся побледнела и пошатнулась, хотя она военный врач только с горячих точек вернулась, видела немало. — Рассказывает брат, а сам меня осматривает, подаёт пить. — Медсестры менялись, анестезиологи менялись, а она одиннадцать часов тебя вытаскивала. И потом осталась с тобой. Понятно, что её Кира просила тебя спасти, а это её подруга, которая Оксана, помнишь? Которую она подменяла тогда на практике и которая обещала Агирову яйца отрезать? Она только сегодня приехала. Но… Брат, никто для тебя не смог бы сделать больше.
Я понимаю, что Амирану сейчас нелегко, вижу тени под глазами, что не брит, щеки все заросли. Ему сейчас выговориться нужно. Я, Арлан и теперь Кира, это все, кто у него остались.
— Ты не спал. — Говорю ему, просто, чтобы он слышал мой голос и понимал, что всё позади, волноваться уже не из-за чего. — Кира как?