.
Однако настроение Кремля главный редактор Виктор Афанасьев не угадал. Газете пришлось извиняться: журналист «Правды» поговорил с итальянским коллегой Витторио Дзукконе, и тот признался, что делал материал, основываясь на вторичных источниках – публикации в газете The Washington Post от 13 сентября, озаглавленной «С пьяными объятиями к капиталистам», и свидетельствах эмигрантов из СССР, слышавших разговоры о поведении Ельцина в Балтиморе.
В свою очередь, The Washington Post, газета более респектабельная, чем левая итальянская La Repubblica, писала о пристрастии визитера к алкогольным напиткам, ссылаясь на высокопоставленных сотрудников Университета Джонса Хопкинса, где Ельцин выступал 12 сентября 1989 года. В статье также рассказывалось, как Ельцин выпивал в Нью-Йорке, пропустив несколько важных встреч, включая запись интервью у Теда Коппела, а позже его видели в баре на Манхэттене (впрочем, журналист оговаривается, что нет авторитетного источника, который бы это подтвердил).
В интернете сохранилась запись его выступления в Университете Джонса Хопкинса[30], где Ельцин сначала отнимает у ведущего микрофон, рассказывая о своем партбилете, который носит с собой, чтобы его не выгнали из КПСС, пока он будет в отъезде. А затем выступает с пламенным экспромтом. «Признаться, отбросив гордыню, что вы ошиблись по вводу войск в Афганистан, – это серьезная, очень серьезная победа перестройки», – говорил Ельцин, не объясняя, кого он имеет в виду, говоря «вы», ведь войска ввел Советский Союз.
Пока зрители пытались сообразить, что имеет в виду Ельцин, он сделал паузу, недоуменно осматривая зал. «А почему вы не аплодируете? То есть по Афганистану вы не согласны с моей точкой зрения, что это была ошибка?» Зал смеется и аплодирует, переводчик говорит, что не работал микрофон. Ельцин просит переводчика повторить, а тот просит об этом же Ельцина, так как не расслышал его, пока решал проблемы с микрофоном. Тот пристально смотрит на переводчика и продолжает.
«Ну и ряд других вопросов. Примет меня президент Буш или не примет – пока остается проблемой; я думаю, что проблемой, скорее всего, Горбачева, но и в том числе предвидения и перспективы президента Буша». (Народный депутат смело обводит глазами зал, зал смеется и аплодирует.) «Зная, что он каждый день бегает и играет в теннис, я готов с ним и на теннисной площадке сразиться при очень высокой ставке. Если я выиграю – прекращаются испытания ядерного оружия подземного. Навечно! Я не знаю, что он скажет, как контраргумент, если он выиграет…» Ельцин опять отвлекается и недоуменно смотрит на переводчика. «А почему вы не жестикулируете так, как я?» Переводчик не понимает, шутит Ельцин или нет, и растерянно улыбается в ответ. «Это не синхронный перевод!» – заключает Ельцин под дружный хохот и аплодисменты.
Так что же было на самом деле? Сама по себе поездка была большой авантюрой, которую организовал Геннадий Алференко, один из главных советских инноваторов. Молодой новосибирский ученый с легкой руки Горбачева создал Фонд социальных изобретений при газете «Комсомольская правда» – ассоциацию читателей для реализации «инициатив, способствующих созданию и развитию открытого гражданского общества», рассказывает мне Алференко. Ельцин с его протестом, как никто другой, подходил для поддержки таких инициатив. Эта организация имела право содействовать в получении выездных виз, очень помогая гражданам Советского Союза, желавшим отправиться за границу.
Обычному советскому человеку получить выездную визу было чрезвычайно трудно. Даже в Болгарию поехать было непросто, а в Соединенные Штаты могли попасть и вовсе единицы. Даже члену Верховного совета РСФСР для поездки за границу требовалась выездная виза. Главное было найти партнера в Америке, который бы официально пригласил Ельцина посетить эту страну. И такого партнера Алференко нашел. Им оказался… легендарный Esalen Institute – одно из самых известных мест паломничества тех, кто искал просветления и духовных практик.
Соединение восточных практик медитации и современной психологии принесло этому учреждению всемирную славу. Институт всегда был рад интересным гостям. «Приглашенные гости представляли самый широкий спектр, от таких ученых, как Фритьоф Капра, Карл Прибрам и Грегори Бейтсон, до тибетских лам, индийских гуру, индейцев, мексиканских шаманов и христианских мистиков», – рассказывает работавший в институте ученый-психиатр Станислав Гроф в своей книге «Когда невозможное возможно. Приключения в необычных реальностях»[31]. В этой компании Ельцин смотрелся как-то странновато. Да и в приверженности духовным практикам он замечен не был.
Esalen Institute – весьма примечательное место. В 1960-е годы на его территории практиковалось употребление легального в то время наркотика ЛСД. Со дня открытия института там действуют правила ретрита (времяпрепровождение, посвященное духовной практике), предусматривающие полное отсутствие на его территории радио, телевидения, газет и других способов связи с внешним миром. Среди всего этого Ельцина смутило только одно: слушатели института официально практикуют совместные гуляния и купания голышом. Это ему не понравилось.
«Там люди приезжают для практики. Они ходят в термы, и там мужчины и женщины – все голые. И кто-то Борису Николаевичу это рассказал, мол, Борис Николаевич, как вы поедете, эта организация поддерживает нудистов!» – пересказывает мне тот разговор Алференко. – Член ЦК КПСС Ельцин нахмурился: «Геннадий, куда ты меня везешь? Что это за организация? Не поеду. Давай пусть меня Фонд Рокфеллера приглашает – тогда поеду».
Но ни Фонд Рокфеллера, ни какая-либо другая респектабельная организация приглашать Ельцина не собиралась: слишком это был рискованный политический шаг. Горбачева тогда в Штатах любили, и никто не хотел с ним ссориться. В конце концов Алференко уговорил Ельцина: какая разница, кто пригласит, главное – какая будет программа. А программа предстояла насыщенная.
О том, что в этой поездке Ельцин много выпивал, писал Александр Коржаков, который вообще любил представлять Ельцина пьяницей после того, как поссорился с президентом. Но Коржакова в этой поездке не было. Другой участник визита, Лев Суханов[32], в своих мемуарах не рассказывал подробностей об алкоголе. Павел Вощанов, который позже стал пресс-секретарем Ельцина, говорил, что в Балтиморе речь Ельцина была замедленной вследствие большой дозы снотворного[33].
Но в 2017 году он выпустил мемуары[34], в которых рассказал о той поездке в мельчайших подробностях. По его словам, и он, и Суханов, и Алференко всю дорогу пытались оградить Ельцина от алкоголя, который ему так и норовили предложить американцы. Но получалось не всегда. «Сбываются худшие опасения Суханова: шеф выпивает, но ничем не закусывает. А как закусывать, если он почти не сидит на своем стуле, а все больше стоит возле него? К нему то и дело подходят улыбающиеся буржуины, трясут руку, дружески похлопывая по спине, произносят какие-то комплименты и пожелания, а после, чокнувшись и пригубив из своего бокала, отходят, уступая место другому желающему поприветствовать первого советского коммуниста-оппозиционера. Зато наш Борис Николаевич, по стародавней уральской привычке, чокнувшись, выпивает до дна. Черт бы их всех подрал! И в первую очередь – этого хитромудрого Сороса, который буквально не отходит от Ельцина ни на шаг. Прилип, что банный лист к заднице», – бывший пресс-секретарь Ельцина не стеснялся в выражениях.
Если верить Вощанову, поездка действительно изобиловала возлияниями; Ельцина все время нужно было спасать от различных конфузов. Американский тур Вощанов описывает во всех подробностях, включая то, как Ельцин в Нью-Йорке в гостинице предложил взять стаканы из ванной. «Американизированный Алференко робко протестует: но они же не для того, чтобы из них пить! – Стакан, понимаешь, он и есть стакан!»
То, что для русского человека кажется в целом нормальным решением, американцев шокировало. На следующее утро бульварные издания вышли с заметками о госте из Москвы, демагоге и популисте, а главное – человеке, склонном к регулярному и непомерному питию.
«В некоторых из них, в подтверждение сказанного, приводится свидетельство безымянного работника нашего отеля, поведавшего журналистам, как остановившийся у них Ельцин с помощниками пропьянствовали всю минувшую ночь – выпили несколько бутылок виски, разливая благородный напиток в туалетные пластиковые стаканчики, предназначенные для полоскания зубов», – пишет Вощанов. В книге Вощанова рассказано, как Суханов заподозрил, будто это все подстроил Алференко: «Как про стаканы стало известно, если в номер к шефу никто из обслуги не заходил?! Алференко пожимает плечами: мол, откуда мне знать?».
Сам Алференко этот разговор не помнит. По его словам, Ельцин, после того как приземлился, лишь выпил водки в китайском ресторане, а потом пошел в гостиницу. «Я не помню деталей, возможно, и хотели по русскому обычаю выпить в номере», – рассказывает мне ученый. Он больше помнит утро в Балтиморе, когда он встретил шатающегося Ельцина. Именно про ночь в Балтиморе и про его возлияния писали все газеты. По словам Алференко, Ельцина действительно с утра пошатывало, но Алференко объяснил это джетлагом.
Алференко уже в разговоре со мной вспоминает беседу с Сухановым, который хотел узнать, что случилось с Ельциным.
– Ты же знаешь, ты читал газеты, что было написано? – спросил Суханов.
– Не знаю, – честно ответил Алференко.
– По-моему, шефу надо помочь. Как помочь? Медицински.
И они с Сухановым пошли отпаивать Ельцина кофе.
Тем не менее популярность Ельцина в СССР была огромной, как и уверенность в том, что все слухи инспирированы Кремлем и недоброжелателями. Через месяц после публикации в «Правде» уволился ее главный редактор Виктор Афанасьев. Как пишет Наталья Ростова в материале «Рождение российских СМИ»