ВРЕМЯ ДЛЯ ЖИЗНИ
И были дни… как много было дней,.
Когда я мог красивым быть и смелым,
Когда была любовь моим уделом,
И всё вокруг потворствовало ей.
Борис Калинин
«Переключатель времени»?
Сарый отсутствовал. Симона и дона Севильяка Иван видел давненько, если, конечно, считать во времени реального мира. Но узнать, где Учители сейчас находятся, чтобы встретиться с ними и поговорить, а вернее выплеснуть на них накопившиеся сомнения в целесообразности своих деяний в прошлом, он не торопился.
Почти полчаса нежился под горячими струями воды в ванной, столько же потратил на бритьё, причёсывание и внимательное разглядывание себя в зеркале. Затем занялся стиркой своего и того, что с боем пришлось снять с Джордана.
Лишь после всего этого, когда распаренный под душем и накормленный Джордан улёгся спать, Иван поискал своих Учителей и неожиданно нашёл их всех троих на заимке Симона в глухом лесу. Они там сидели вокруг пня с кислыми, как показалось Ивану, физиономиями.
Он появился рядом с ними, внеся в их собрание краткое замешательство. Во всяком случае, Симон насторожился и быстрым взглядом окинул округу, Сарый, как всегда, съёжился, словно ожидая удара, а дон Севильяк, которого, казалось, ничто не пугало, грохнул:
– Ха, вот и Ваня!
– Что-то случилось, Учители?
– Ничего, – медленно произнёс Симон. – Почему ты так подумал?
– Так вы же вот сидите… втроём где-то на отшибе. И на ваших лицах я что-то радости не вижу.
– Ха! – отозвался дон Севильяк.
Симон усмехнулся своей кривой улыбкой, как осудил.
– Всё нормально, Ваня. Мы когда-то… пока среди нас не появился ты, так собирались часто. Друг на друга посмотреть… Поговорить о насущном. Теперь, – Симон сделал паузу, огладил колени, – когда тебе стало не до нас, мы решили встретиться как прежде…
В голосе Симона Иван уловил горечь безвозвратной потери чего-то важного и близкого его сердцу. И холодность, отталкивающую собеседника.
«Опять у меня что-то не так, как надо, получается», – подумал Иван. – «Но почему Симон считает, что мне не до них? Не могу же я всё время быть рядом с ними. Наверное, всё-таки что-то случилось, и как всегда, они не хотят меня посвящать в свои дела. Оттого-то, наверное, они тут сидят и говорят, а я оказался лишним».
– А я могу побыть на вашей встрече? – спросил он осторожно.
– Побудь, – равнодушно сказал Симон.
– Побудь, Ваня, – благосклонно разрешил Сарый.
И даже после приглашения Иван всё-таки почувствовал – он лишний.
Можно было тихо покинуть собрание Учителей. Однако если он сейчас уйдёт, то, как сложатся их отношения в будущем? Ивану не хотелось, чтобы между ним и Учителями появилась разъединяющая их трещина. Он с беспокойством оглядел сидящих ходоков, решил каким-нибудь образом развеять напряжённость.
– И тогда мы будем… А почему бы нет? – нашёлся он. – Вот Вы, Симон – Атосом. Учитель мой – Арамисом, а дон Севильяк и так настоящий Партос. Ну а я – д′Артаньяном. Как?
Кривая усмешка так и не покинула лица Симона. Дон Севильяк, по-видимому, впервые слышал новые для себя имена, и примеривал то, что назвал Иван. Зато Сарый тут же высказался:
– Натяжка, Ваня, натяжка. Этой троице с гасконцем не снилось орудовать во времени.
– Ну почему же это… орудовать? – обиделся Иван, принимая это слово как камень в свой огород.
– Подбери другое слово, Ваня, – холодно сказал Симон. – Теперь чем заняться хочешь?
– Ну почему опять заняться? – воскликнул Иван. – Могу я вот так, как сейчас, посидеть с вами или с кем-нибудь другим, поговорить? Не о делах, а так просто. Потрепаться о чём-нибудь?
– Можешь, конечно… Только верится с трудом. Неужели все дела переделал?
– Учители! Вы что, опять хотите меня… куда-нибудь? Или я вам помешал?
– То, что у нас к тебе будут просьбы, вполне возможно. Например, быстро собрать на совет ходоков. Но я спрашиваю, Ваня, о твоих делах.
– Дела-делишки, – вставил Сарый, похоже, его высказывание относилось ко всем, поскольку он вздохнул и добавил: – Тянутся, цепляются друг за другом без конца и края.
– Вот уж точно, – недовольно буркнул дон Севильяк и засуетился, словно искал то, чем ему надо было заняться, но зад свой от торца не оторвал.
– Вот что, мои Учители, – Иван подобрался, – если у вас есть ко мне претензии, то скажите о них прямо. А я постараюсь их понять. В конце концов, кто мне может ещё сказать, что я делаю не так, как надо? Только вы, мои Учители. И нет у меня, Симон, личных дел! Нет!.. Мне бы хотелось другого, но всё время попадаю не туда. А я бы рад ото всего избавиться и посидеть здесь с вами и поговорить не о делах, а просто так. Поверь мне… Сходить куда-нибудь и посмотреть, как люди живут, и самому пожить так, как хочется, а не мотаться во времени!
Симон поднял свои белёсые брови, взгляд его потеплел.
– Так кто тебе мешает? – спросил он участливо. – Найди место для нормальной жизни, обустрой его. Мы тебе уже сколько раз о том говорили… А ты занимаешься то переселением народов, то воюешь со Временем, то бросаешься в другие авантюры, позабыв обо всём, в том числе и о самом себе.
– Но, Симон, вы же прекрасно знаете, что этим я и должен заниматься… Хотя, – Иван сокрушённо покрутил головой, – конечно, не должен. Но приходиться! Вы же сами на это намекали, предупреждали и наставляли меня.
– Не только на это, Ваня, – Симон слегка оживился. – Всё в меру, Ваня. Сходить и посмотреть. Да! Но и самому жить, как человеку. Вот поэтому и спрашиваю, чем ты теперь хочешь заняться?
– Не знаю, – честно признался Иван. – Не говорю о личном… Вот если только сходить к Дигону, посмотреть, как он обживается на новом месте. Узнать, как идут дела у Жулдаса… Сулейка проведать… Да ещё пора бы сходить за Хиркусом и вернуть его…
– Что ты заладил, сходить, да сходить, – вдруг набросился на Ивана Сарый. – Ты разве ходишь во времени? Ты летаешь, как ветер, а не ходишь. Это мы – ходоки. А ты…
– А что я? – удивился и возмутился Иван.
– Да, Ваня. Ты уже не ходок, – подтвердил Симон. – Ты некий, так сказать, Переключатель Времени и во времени. Грубое, конечно, сравнение, но так оно и есть.
Иван долго не мог ответить Учителям. Вот и новое звание ему приклеили – Переключатель Времени.
– Наверное, – наконец, в растерянности произнёс он. – Привык, что я всё-таки ходок. Таковым сам себя и считаю… Да, вы правы. Я и вправду уже не ходок… И зачем мне куда-то ходить?.. За тем же Хиркусом, а? Нет, и вправду… Мне его проще… Я сейчас…
Учители видели, как их недавний ученик, а теперь Повелитель самого Времени, на мгновение напрягся.
– Чего он? – не понял поведения Ивана дон Севильяк.
– Сейчас узнаешь! – с лёгким беспокойством сказал Симон. – Все узнаем.
– Надо ли нам знать? – посмотрел на него Сарый.
Симон пожал плечами.
А Иван искал Хиркуса, и нашёл его: похудевшего, с длинной узкой бородой и отросшими до плеч волосами, схваченными на затылке в косицу. Невдалеке от него сидели и лежали люди, не менее десятка. Но, как помнил Иван, с Хиркусом из бывшей колонии оставалось человек пять. Это могло означать одно: отыскались ещё несколько несчастных жертв канала Пекты, выброшенных из него в этом времени. Им посчастливилось встретиться с командой Хиркуса. Здесь же, между людьми бродили скамулы с вечной улыбкой на лицах. Но нигде не было видно Девиса с Сесикой. Они, возможно, покинули колонию, довольствуясь друг другом.
– Я нашёл Хиркуса… – сказал Иван. – Так что, Учители, мы к ним или они к нам? Как пожелаете? Решайте!
Неожиданное предложение Ивана сразу оценил, пожалуй, только Сарый.
– Что мы там у них не видели? Давай их сюда!
– Так увидишь. У них там…
– Давай к ним, Ваня! – приподнялся дон Севильяк, готовый к переходу. – На скамулов хочу посмотреть. Они забавные. Я как-то…
– Не стоит к ним, – сказал строго Симон. – И здесь хорошо!
– Там скамулы. Они такие смешные. И всё понимают. Вам понравиться, – пустился убеждать друзей дон Севильяк.
На что Сарый посоветовал:
– Ну и отправляйся к ним. А мы здесь посидим.
Иван выслушал Учителей.
– Не спорьте! Я попробую… э-э… совместить… Нас и их. И со скамулами…
Окружив себя и Учителей временным барьером, он перенёс стоянку Хиркуса с людьми, скамулами, костром и шалашами и совместил её с местом вокруг пня заимки Симона.
Хиркус оказался рядом, почти под рукой, дона Севильяка. Он стал нервно оглядываться, ноздри его уродливого носа расширились, длинная борода смешно повторяла движения его головы.
– До-он… – протянул он, узнавая соседа.
– Я, бродяга ты эдакий! – захохотал дон Севильяк и хотел ударить ладонью по его плечу, но встретил пустоту и едва не свалился с торца, что ещё больше развеселило его. – Хо-хо!
Хиркус, узнав ходоков, быстро пришёл в себя. Однако люди, что были с ним, вскочили и бросились во все стороны, дальше от чужаков. Но наткнулись на оболочку временнόго кокона и с криками ужаса заметались, непостижимым образом при этом натыкаясь и проходя без вреда для себя через сидящих ходоков и пень.
– Угомони их! – перекрывая шум, крикнул Иван Хиркусу.
Позывы Хиркуса вначале достигли тех, кто знал дона Севильяка и Ивана, они постепенно остановили и уняли новых членов колонии. А вот скамулы отнеслись к происшествию спокойно, лишь перестали обслуживать людей. Они даже как будто с любопытством наблюдали за возникшим переполохом. А один из них, заметив дона Севильяка, протянул ему что-то налитое в глиняной плошке.
Симон и Сарый онемели и непроизвольно как от мух отмахивались от будто бы пронзающих их колонистов.
Наконец, все осознали новую обстановку и как по команде обратили взгляды на Ивана, а тот не знал, что сказать. Совместил, и – что? Обличать Хиркуса, предлагать вернуться, спрашивать его о житье-бытье? Ничего этого Ивану не хотелось. Пусть говорят Учители, тем более что с перипетиями оставления Хиркуса и его приверженцев в прошлом они были прекрасно осведомлены.
Но Учители молчали, так же как и Хиркус, он настороженно ожидал, что скажет КЕРГИШЕТ.
Иван вздохнул: опять придётся самому расхлёбывать всю эту кашу с Хиркусом. Сам заварил. Впрочем, это Хиркус всему причина. Это его бзик не позволил всех вернуть в будущее. Тогда уговаривал, а он нос воротил. Опять его уговаривать?
– Ладно… Встретились… – сказал он через силу и сделал паузу, ожидая поддержки разговора со стороны ходоков, но они сидели истуканами. – Понятно… – Иван, набычившись, посмотрел на Хиркуса. – Будешь возвращаться или предпочитаешь оставаться там? Их, – он указал на сбившихся в кучку людей, – не спрашиваю, всех верну. А ты?.. Ну!
– Ты, КЕРГИШЕТ, – дёрнул бородой Хиркус, – до сих пор не понял простой истины. А она…
Нагловатый, даже снисходительный, как показалось Ивану, тон Хиркуса разозлил его.
– Значит, остаёшься! – перебил он его. – Но имей в виду, я к тебе больше не приду! Надоел!
– Постой, Ваня! – вмешался Симон. – Хиркус, ты и вправду не хочешь возвращаться?
– Ты бы здесь посидел, тогда не спрашивал бы! – будто вдруг, как ужаленный, закричал Хиркус. – Изображаете тут из себя…
– Это ты изображаешь! – возмущённо крикнул в ответ Иван. – А нам с тобой возиться! Нужен ты нам, как корове седло! Тебя, оказывается, опять надо упрашивать с твоей простой истиной…
Возникшая перепалка, похоже, не коснулась дона Севильяка. Он снова попытался поймать Хиркуса за плечо и – снова мимо него. Посчитав свою новую неудачу смешной, он заухал в смехе. И тут же, словно только сейчас заметил перед собой занятых не таким уж весёлым делом ходоков, замолк. Лицо оставалось растянутым в смехе, рот приоткрыт, в глазах слезинки, но – ни звука.
– Давайте закончим эту комедию, – серьёзно сказал Сарый. – Отпусти его, Ваня, чтобы он мог попасть в своё поле ходьбы. Обезьян верни туда, откуда ты их пробил. А вот люди… Не знаю куда их.
– Все он выброшены из канала Пекты. Почти наши современники, – напомнил Иван.
– То, что наши современники, верится с трудом, – засомневался Симон. – Сколько же лет они прожили в дикости?
Иван пожал плечами.
– Если считать, – неуверенно сказал он, – то лет пять, если не больше. Борода у Хиркуса вон, какая выросла с тех пор, как я его не видел.
На время позабытый Хиркус беспокойно ёрзал на обрубке бревна, пробитого Иваном вместе с ним. Услышав своё имя, вздрогнул.
– Что? – он, по всему, о своей бороде, ставшей мерилом прожитых им лет в далёком прошлом, не понял, а подумал, что к нему обращаются с каким-то вопросом.
– Сколько лет ты уже… обитаешь там? – спросил Симон.
– Это как считать. Если брать во внимание…
– Хоть как считать! – не дав ему пустить в не нужное разглагольствование, резко сказал Симон.
Хиркус готов был ответить резкостью на резкость, но, обежав быстрым взглядом по лицам ходоков, сдался.
– Верни меня, КЕРГИШЕТ, – дрогнувшим голосом попросил он. – За семь лет, проведённых там, мне стало невмоготу. Сам видел, как там.
– Видел… Куда?
– Хоть куда… Оставь, где сейчас сидим… Ты же нас опять… как тогда… Не пойму, там я ещё или уже здесь… у Симона.
– И там, и здесь, – сказал Иван. – Думай, куда? И имей в виду, что эти люди будут на твоём попечении. Ты их должен вернуть к человеческой жизни, пока они не обретут самостоятельность… Как?
Хиркус взял в горсть бороду и слегка подёргал её, словно осторожно проверял на прочность.
– Ну, если ты так желаешь…
– Не желаю. Требую! Ты их по своей прихоти завлёк в авантюру, тебе и заниматься ими. Я, не надейся, здесь тебе не помощник… Так, куда?
– Да-а, КЕРГИШЕТ… – прищурился Хиркус, – Значит, требуешь? С каких это пор ходоки стали подчиняться чьим-то требованиям? – спросил он, чётко печатая слова, и обратил свой взор на Симона.
Симон тоже с прищуром, как бы прицелился для стрельбы, посмотрел на него.
– С тех пор, как ты перестал понимать, что к чему, – жёстко проговорил он. – Беда этих людей в тебе! Ты их изолировал на долгих семь лет. Вот теперь и отвечай за них, приводи в порядок. И нечего кивать на подчинение кому-либо ходоков. Свои пакости разгребай сам, а не сваливай на кого-нибудь!.. Так куда? В Куют?… Или в Андус?
Хиркус непроизвольно воскликнул:
– Ты знаешь?
– Конечно, знаю! И ты знаешь, что я знаю.
Хиркус покачал головой, согласился. На его лице появилось выражение печали. С ностальгической ноткой в голосе он сказал:
– Как давно я там не был…
– Вот и возвращайся. И своих колонистов с собой возьми. Обживутся, уйдут, избавят тебя от опеки над ними.
– Где это? – обеспокоился вдруг Иван.
Почему-то, забыв о своих новых возможностях по перемещению кого бы то ни было во времени, он с прежними своими представлениями подумал, что ему предстоит морока пробивать Хиркуса с людьми.
А эти люди до сих пор сидели кучкой, не понимая тарабарского для них языка ходоков. Их пугал тон, с каким чужие люди разговаривали с их предводителем, и его явное соподчинённое поведение.
– Это, Ваня, недалеко отсюда, – вместо Хиркуса ответил Сарый. – А для тебя – и подавно.
– Спасибо Учитель, что напомнил, – обрадовался Иван. – Я ведь иногда ещё представляю всё… как когда-то делал… Так куда, Хиркус?
– Думаю, в Куют… – осторожно определился Хиркус. – Да, в Куют! Есть где… прийти в себя. Всё-таки семь лет…
– Тогда… Точку зоха не спрашиваю. Становись на дорогу времени иди сам. Появишься там, я тебя найду и переброшу людей. Иди!.. Становись на дорогу времени и иди! – поощрил его Иван. – Ты свободен!
Рука дона Севильяка, наконец-то, опустилась на плечо Хиркуса.
– О! – выразил он своё удивление.
Хиркус увернулся и ушёл в поле ходьбы.
– Сбежит, – убеждённо предположил Сарый.
– Не сбежит… А что?.. – Иван засмеялся. – За ним!
Подворье заимки Симона с пнём и торцами, с колонистами и ходоками сдвинулось во времени и вскоре нагнало Хиркуса.
– Он идёт не в Куют, – тут же определил Симон.
Звук его голоса достиг Хиркуса. Он испуганно оглянулся, увидел преследователей, зло оскалился.
– Ты что, не понимаешь? – закричал он с надрывом. – Я столько лет!.. Так дай почувствовать… свободу! Дай!!.
Ходоки понимали его. Как не понять ранее лишённого возможности уйти в поле ходьбы, открывающего время и пространство, расширяющее бренный мир человека практически до бесконечности? Как не понять обретение свободы для ходока направиться в любую точку зоха?
Учители молчали.
– Я всё понимаю и сочувствую тебе, – сказал Иван. – Но ты тоже пойми меня и этих людей. Мне и им тоже нужна свобода.. Ты мне только покажи, где твой Куют? Я оставлю людей там, а о тебе позабуду. Позабуду, будто никогда с тобой не общался… Ну! – не выдержал и прикрикнул он на Хиркуса.
Хиркус отмахнулся от него, как от досадливой мухи, но сменил направление движения в поле ходьбы.
– Он идёт в Куют, – подсказал Симон.
Вождь и бог
Иван сидел на берегу моря и лениво бросал гальку в воду. Ничего больше не хотелось делать, даже думать. К тому же он не знал, в каком времени находится и что за море перед ним. Просто бессознательно двинулся в пространстве времени, увидел и пожелал здесь остановиться.
Солнце, море, тишина. Волн практически нет, но вода то медленно подползает почти к его ногам, то также, словно нехотя, уходит назад, чтобы остановиться, набраться сил и вновь двинуться на берег.
«Сейчас бы…» – шевельнулась мысль.
Но что? Что? Это же надо двигаться. А ведь мог бы… Ил-Лайду сюда… Зинзу… Вместе посидеть…
Ничего, казалось бы, трудного для него: найти, пробить… нет, даже не пробить, а просто перевести сюда… Но то ли лень, то ли ещё что хуже…
Он пытался себя разозлить или чем-нибудь озаботить, но ни того, ни иного не возникало в нём.
Вот край прозрачной воды подступает к самым пяткам… Вот берег обсыхает… Вечное движение, биение жизни…
Наконец, он отвернулся от моря, намереваясь лечь ничком, и неожиданно обнаружил, что на берегу находится не один.
Будто подброшенный мощной пружиной, Иван вскочил на ноги. Перед ним в шагах десяти сидели и стояли люди. Как же он не услышал их появления? Или не заметил, когда очутился здесь?
Первое его желание – уйти в поле ходьбы. Но люди явно были настроены мирно и смотрели на него.
И всё-таки их было много, не менее двух дюжин, вооружённых примитивным, но оружием. Сила!
После того, как он поднялся, от группы отделились трое и тянущими шагами, словно на их ногах повисли гири, направились к нему. Два молодых, с развитой мускулатурой, отливающей бронзой, и сильных человека поддерживали под руки немощного, на первый взгляд, старика. Молодые люди были простоволосыми, а на голове старика громоздилось, иного слова Иван не нашёл, чтобы назвать высокое замысловатое сооружение из кожаного каркаса, облепленного перьями, подвесками и лентами.
Пока они медленно, даже торжественно, подходили к Ивану, он, наконец, сориентировался, в какой точке зоха находится: второй век, восточный берег будущего Панамского перешейка, берег Атлантического океана. То-то здесь так тепло…
Не доходя до Ивана шага три, троица остановилась, и старик заговорил.
Ещё до того, как подключился лингвам, Иван как будто стал понимать сказанное, во всяком случае, ему показалось, что на подобном языке он уже где-то общался.
Вначале, конечно, смысл того, о чём говорил старик, ускользал. Возможно, тот предполагал непонимания Иваном его фраз, сказанных достаточно чётко, и поэтому повторился трижды.
Иван постоял, раздумывая, правильно ли он понял сказанное? Лингвам в этот раз сработал быстро, так что Иван попросил уже на местном языке:
– Повтори ещё раз!
Тусклые до того глаза старика вспыхнули.
– Ты тот, кого мы ищем! – воскликнул он и высвободился из рук молодых людей; повернулся, поднял руки вверх и крикнул тем, кто остался на месте: – Мы его нашли!
«Чёрт возьми! Я что, терялся?» – подумал Иван.
От недавней меланхолии не осталось и следа. Он ожидал продолжения, и получил его.
Старик вновь повернулся к нему и сказал:
– Ты теперь наш вождь и должен нас избавить от притязаний на наши угодья горбоносых!
Конечно, слова «угодья» и «горбоносых» Иван перевёл для себя именно так, как они для него значили или как он их понимал. Однако безапелляционное провозглашение его вождём, который к тому же, немного немало, «должен» стать избавителем, привело его в растерянность.
Он стоял истуканом, а старик и «люди его племени» ожидали его ответа. И, по всему, не согласия, так как оно, наверное, не требовалось, а тут же каких-то решительных действий: – «Все за мной! Мы их, этих горбоносых, сейчас одной левой!..»
«Надо уходить!» – билась мысль, но уходить не хотелось, вернее ничто в нём не дёрнулось, чтобы уйти в другую какую-нибудь точку зоха, и Иван стоял.
– Почему вы решили, что я ваш вождь? И должен вас избавить от горбоносых? Я не знаю никаких горбоносых!
– Правильно! Ты так и должен говорить, – уверенно сказал старик. – Ты – Избранный самим Кооктом!
– Вот как? – не удержался Иван, стараясь стряхнуть наваждение.
Всё пока что больше походило на сон, чем на явь, хотя он как будто проснулся.
Ну, конечно, он спит…
– Ты должен освободить тех, кого захватили горбоносые. Иначе через два дня их убьют! – чётко проговорил старик, окончательно выводя Ивана из заблуждения: он отнюдь не грезит.
– Да кто вы такие?.. Ты кто такой? – взял себя в руки Иван и перешёл в наступление, подумав, что сбежать отсюда он всегда успеет.
Хотя…
Сбежать, да. Но куда? Опять в свою квартиру? Да он же часом назад из неё удрал сюда!
Опять бежать? К чёрту!..
После встречи с Хиркусом Иван захандрил. Словно всё переделал, а дальше – невнятность и пустота. Даже встреча с Ил-Лайдой не изменила его плохого настроения, только обидел её своей холодностью.
Сарый, видя его маяту, молчал, но посматривал с укоризной, ещё больше наводя скуку на Ивана. Он капризничал, огрызался…
А два дня назад, подзуживаемый Учителем, неудачно сходил посмотреть самый древний, как везде утверждается, город на Земле – Иерихон. И оказался в жалкой деревеньке по сравнению с тем поселением, куда его водил Раптарикунта в школу ходоков во времени, а это было тысяч за двадцать лет до Иерихона. Одним словом – разочаровался. А Учитель ерничает, дескать, прежде чем чему-то верить известному современникам Ивана, надо самому посмотреть. Вот и посмотрел…
Вернулся, на кухне Джордан ждёт его, не дождётся: напрашивается сводить его куда-нибудь подальше в прошлое…
Скука!
А тут вот: горбоносые!
Когда-то Иван слышал такое слово. Впрочем, не горбоносые, а носолобые. Горбоносые – это он так перевёл для себя слово старика, а тот говорил вообще-то о людях, у которых «нос во лбу». Любопытная, наверное, физиономия?
– Мы – тохи, а я – Слушатель, – с достоинством ответил старик на вопросы Ивана.
– Чего Слушатель?
– Как чего? Что говорят боги! А я – слушаю и передаю тохам, о чём они говорят и думают.
– Ага!.. Так что же они тебе не подсказали вовремя о нападении горбоносых, – с ехидцей в тональности Учителя спросил Иван, поражаясь, как у него так получилось.
– В этот раз их боги оказались сильнее. Наши боги промолчали, вот я и не услышал их предупреждения, – убеждённый в высказанную абракадабру, по мысли Ивана, поведал старик. – Но потом сказали ясно, и я услышал.
– Что же они сказали? – нетерпеливо спросил Иван.
– Сказали: кого первого чужого встретите, тот вам и поможет! Ты – первый, ты – должен выполнить волю богов!
«Приехали!», – подумал Иван. – «Кто же ему подсказал обо мне? Я здесь появился случайно даже для самого себя… Или такое возможно в представлениях людей, попавших в беду?»
Любопытство движет людей к поступкам.
Вот и Иван, в душе ещё противясь самому себе, уже загорелся заняться хоть чем-то. И почему бы ни помочь этим людям, не посмотреть на тех, у кого «нос во лбу»? А если носолобые и вправду собираются принести пленных в жертву своим богам, то надо освободить несчастных!
– Я ничего и никому не должен! – высказал Иван уже сакраментальную для себя фразу. Сколько уже раз ему приходилось повторять её тем, кому он якобы что-то должен. – Но я постараюсь вам помочь и освободить ваших соплеменников… тохов.
– Да! – обрадовано воскликнул старик. И тут же добавил: – И убить носолобых! Всех!
– Нет! – резко отозвался Иван. – Никого убивать не будем! Будем договариваться друг друга не трогать. Места всем хватит!
Вот теперь, по мысли Слушателя, несусветную чушь нёс уже Иван.
– Но боги любят, когда им дарят человеческие жизни! Иначе они отвернуться от нас! – заволновался старик.
– Боги ничего не любят! – наставительно сказал Иван, подняв перед стариком указательный палец, и добавил неотразимый, как ему показалось, аргумент: – Потому-то они и боги!.. Давай не будем о них сейчас пока говорить. Где находятся захваченные тохи? Вернее, где расположилось ваше поселение?
– Там, – неопределённо махнул рукой старик, явно расстроенный заявлением Ивана о богах. – Завтра успеем. Бежать будем…
– Сегодня успеем!
– Мы устали. Надо…
– Помолчи! – распорядился Иван, что так же не понравилось старику, он возмутился, но Иван, не обращая на него внимания, вызвал облако.
Знал бы куда, переместил бы тохов сразу.
Тохи, очутившись в облаке, заволновались, стали укорять Слушателя за то, что тот привёл их не туда и нашёл не того вождя, и они теперь все попали в плен.
– Успокой их и показывай дорогу! – приказал Иван и двинул облако.
– О-о! Да, да, туда! – подтвердил старик выбранное Иваном направление и крикнул соплеменникам, чтобы они помолчали и видели бы правильность его выбора.
Облако набирало скорость, Слушатель, вдохновлённый необычным полётом, едва успевал подсказать, куда повернуть: едва заметная тропа вилась между холмами, но от неё во все стороны отходили другие тропы. Минут через пятнадцать впереди показались лачуги поселения тохов вдоль неширокой речки, делающей здесь крутую дугу и охватывающей его с трёх сторон. Иван стал медленно приближаться к нему.
В центре поселения высилось похожее на лобное место сооружение из брёвен с помостом наверху из неровных жердей. Вокруг помоста толпились люди. На нём стоял, и что-то говорил человек, с ног до головы покрытый перьями.
– Кто это? – спросил Иван, останавливая облако.
– Кьцокл, – сказал старик гневно. – У него нос во лбу! Это он послушался своих богов, чтобы напасть на нас!
– Ага! – Иван пока лица Кьцокля не мог рассмотреть: было до него далековато, да и оно, похоже, было раскрашено. – Ладно… Где они держат пленных тохов?
– Надо туда, – показал старик.
Это была глубокая яма. В ней плечом к плечу стояли пленённые тохи: ни двинуть от тесноты рукой, ни повернуться, ни укрыться от палящих лучей солнца. Над ямой стояла немногочисленная стража, также изнывающая от жары.
Что стража видела и пережила, Иван не интересовался. Он охватил пленных временным коконом и перенёс их вдоль берега речушки километра за три вверх по её течению.
Освобождённые пленные обессилено попадали на землю, как только были убраны оковы кокона. Прибывшие с Иваном тохи тут же бросились помогать соплеменникам. Они их поднимали и вместе с ними забредали в речку и окунали их в ней. Недавним пленным достаточно было поплескаться и попить воды, как они пришли в себя, за исключение двух человек, которых пришлось выносить из воды на руках и уложить на берегу. Все они оказались мужчинами.
– А где ваши женщины и дети? – естественно задал вопрос Иван.
Слушатель бросил на Ивана подозрительный взгляд.
– Они… спрятаны, – будто через силу проговорил он.
– Ну, да, – озадачился Иван. – Ты хочешь сказать, что они вами спрятаны… Значит, вы знали о нападении носолобых? Но ты же говорил о неожиданности нападения с их стороны.
– Они всегда спрятаны!.. Зачем ты спрашиваешь?
– Как зачем? А зачем ты меня позвал? И назвал вождём? Ты хочешь, чтобы я вам помог, ничего не зная о вас?
– Ты должен…
– Да ничего я не должен! – разозлился Иван. – Забирай своих людей и… катись! Знаешь, куда?
Тохи, что выходили на берег, с любопытством посматривали на Ивана, почти на две головы возвышающегося над Слушателем. Слова Ивана слышали все, но, похоже, они ни коим образом не воздействовали на их поведение. У них было кому отвечать – Слушателю.
Слушатель, пожалуй, впервые засомневался в своей правоте вещать истины, слетающие с его губ.
– Но боги…
– Мне твои боги не помощники! Мы будем говорить с носолобыми или куда-то уведёшь своих людей?
– Нам некуда идти! Они везде… – старик поник головой.
– Но что вам мешает жить в мире? Почему вы воюете? Здесь всем хватит места, чтобы не мешать друг другу.
Иван говорил, но с тоской понимал пустоту, а оттого тщету, своих слов и вопросов. Почему они воюют? Да по любому поводу, как во все времена! Из-за богатых угодий соседей, разных богов, просто показать свою силу и подчинить себе ближнего. Да мало ли ещё из-за чего.
Только он мысленно продумал этот перечень, как Слушатель озвучил практически весь этот список, добавив о необходимости принести врагов в жертву богам.
Перед Иваном, по истине, встала задача, решение которой ему, наверное, не под силу: «воевать нельзя мириться», где здесь поставить интонационную запятую?
«Только не воевать!» – твёрдо решил Иван.
– Сейчас мы сделаем так… – проговорил он, словно советуясь сам с собой.
– Да, сделаем так! – подхватил Слушатель.
– Как?
– Нас много… Нападём… Но нам нужны…
– Нет, не так! Мы сейчас пойдём к ним с тобой. Скажем, чтобы они ушли с вашей земли и больше сюда никогда не приходили… А что? Так и сделаем!
Иван как будто нашёл выход. Надо так провести переговоры с носолобыми, чтобы они впредь побоялись бы сюда ступать с немирными целями.
«Внушить им», – размышлял он, – «что там, где живут тохи, носолобым появляться нельзя, так как… Ну, да! Нельзя, так как здесь поселился он… э-э… Бог!»
Тут же в памяти всплыли Дигон, Уленойк, ходок, который где-то шаманил… Может быть, они правы? Не дьяволом же назваться! Или их какой-нибудь местной нечистью. А Бог – он есть Бог!..
Но его возвышенные мысли разбил старик.
– Они тебя не послушают.
– Э, нет! – сомнения тоха отбросили его сомнения. – Сделаю так, что они вас стороной обходить будут и другим закажут поступать так же.
Поместить всех тохов во временной мешок Ивану не составило труда – мгновение, не более того.
– Говорить буду я, – сказал он Слушателю. – Пошли!
– Но они нападут на нас, – забеспокоился Слушатель – Мы безоружны. Они отобрали…
– Ничего не бойся! Если они даже будут на нас нападать. Нам и им, – Иван кивнул в сторону мужчин, только-только осознающих возникшую между ними и реальным внешним миром стеной, – ничто не угрожает. Всё, всё!
Слушатель неуверенно шагнул за Иваном, но они словно не шли, а плыли, едва касаясь ногами земли. Он оглянулся: тохи, даже те, что сидели и лежали, так же двинулись всем скопом. Они там уже отметили необычность своего передвижения, раздались крики, призывающие Слушателя. Но те, кто уже побывал в облаке, вскоре успокоили их.
Постепенно увеличивая быстроту движения, Иван и тохи достигли носолобых. У тех царила неразбериха. Они толпились вокруг ямы, где только что стояли пленные, предназначенные для богатой жертвы богам, а теперь внезапно опустевшей. Стража ничего толком не могла объяснить, как это случилось. Здесь же стоял в широком кольце своих телохранителей Кьцокл и творил суд над стражниками, упустившими пленных. Участь их была незавидной – сами могли быть предоставлены своими жизнями богам.
Иван оставил тохов позади и только со Слушателем, окутанный временным барьером, направился к толпе носолобых. Их заметили сразу, и по мере их приближения, стали расступаться, удивив этим Ивана. Нет, чтобы сплотиться перед чужаками, они им уступают дорогу. Разглядывая их, Иван пришёл к выводу, что они ничем не отличались от тохов. И носы у них находились там, где им положено быть, как у всех нормальных людей. Лишь, наверное, отличие в одежде, если можно назвать одеждой набедренные повязки. Да вот ещё – головы противников тохов покрывали лёгкие вязаные шапочки, да и то не у всех. Но это, возможно, знак того, что они настоящие воины. Ещё неизвестно, чем украшают себя тохи, идя в набег на кого-нибудь.
Местных обычаев Иван не знал, расспрашивать Слушателя было поздно. И всё-таки его поражал образ действия воинов носолобых. Они выстроились по бокам, давая узкую дорогу пришельцам без видимой угрозы для них. Тоже, быть может, обычный порядок в этом племени – дать возможность пройти чужакам к их предводителю – Кьцоклу.
Однако, когда оставшиеся во временном мешке тохи, стали скопом, превышающим ширину, на которую расступились носолобые, надвигаться на них и при этом словно призраки просачиваться через их шеренги, воины дрогнули. И то, ведь такое может только присниться. И они, ломая строй, в испуге отпрянули в стороны и выставили перед собой копья.
Поведение тохов тоже нельзя было назвать спокойным: они переживали тот же шок, что и их враги, когда, наплывая на очередного носолобого, не встречали сопротивления плоти, а сами как тени пронизывали его без усилий.
Наконец Иван достиг цепочки телохранителей Кьцокла, воинов как на подбор. Они, уверенные в своей силе, стеной стали перед Иваном и Слушателем. Один из них громко и сурово спросил:
– Кто и с чем?
Иван не отозвался, а, схватив за руку дёрнувшегося Слушателя, миновал строй телохранителей и остановился перед Кьцоклом.
«Вот он – носолобый!» – понял Иван.
Лицо предводителя было раскрашено жёлто-красными полосами, тяжёлые серьги оттягивали мочки ушей почти до плеч, а ото лба к кончику носа сделана выпуклая нашлёпка: «нос во лбу». Головной убор и плечи предводителя носолобых украшали перья, но ниже поясницы красовалась та же набедренная повязка, как у всех, ниже – босые ноги в перьевой оправе от колен до щиколоток.
Жгучие чёрные глаза впились в нежданных пришельцев. Слушателя он, по-видимому, знал и узнал, но взгляд его остановился на Иване.
А Иван до самого последнего момента встречи лицом к лицу с Кьцоклом не знал, как начнёт переговоры. Лишь настраивал себя быть суровым и ультимативным. К сожалению, его повседневная одежда и тапочки на босую ногу не придавали ему значительности. Знать бы о таком повороте событий, можно было бы на себя надеть нечто такое, чтобы выглядеть в глазах Кьцокла не просто человеком, а посланцем свыше… Хотя бы сапоги надеть… куртку…
Пока шло время размышления, Кьцокл, по всей видимости, подал знак, так как его воины, дружно направив копья на пришельцев, сделали шаг к ним. Второй и третий… Но ни на йоту не приблизились к цели. Это основательно рассердило Кьцокла. Он взмахнул оперёнными руками как крыльями и крикнул:
– Смерть!..
Слушатель с гортанным звуком на выдохе уткнулся Ивану в бок, видя не далее как в метре от себя направленные на него жала копий и кинувшихся вперёд носолобых.
Парадокс атаки без возможности достичь противника быстро дошёл до сознания как до Кьцокла, так и до его воинов – они застыли в оцепенении.
Но не желание Кьцокла услышать от подошедших к нему парламентёров хотя бы одно слово, а тут же осудить их на смерть, подтолкнуло Ивана на ответные действия. Он решил не церемониться и, наконец, по настоящему показать свою силу. Для этого он вначале поместил Кьцокла во временной мешок, подвесил его над ямой, вырытой для пленных тохов, подержал его во взвешенном состоянии, а затем, убрав временной барьер, сбросил его в яму. И как можно громче объявил:
– Это моя земля! Земля тохов! Кто в неё войдёт без мира, тот умрёт!.. Если кто из вас останется на моей земле до захода солнца, тот умрёт!… Кто возьмёт с собой что-нибудь украденное у тохов, тот умрёт!.. Время пошло!
Иван выкрикнул все эти угрозы и тут же переместил себя и Слушателя за пределы плотного кольца воинов Кьцокла.
Соперник несчастный…
Для Слушателя речь Ивана стала таким же откровением, как и для его недругов. Поэтому добиться от него чего-нибудь вразумительного Ивану долго не удавалось, пока не встряхнул его с силой за плечи.
– Откуда они пришли?.. Ты слышишь меня?… Быстрее соображай! Иначе они растащат ваше добро! Ну!
– Там… туда, – старик, наконец, понял, чего у него добивается Иван, и показал в сторону дальних холмов.
– Так, понятно. Станем на их пути. Ты смотри, чтобы они у вас ничего с собой не взяли.
Но носолобые, похоже, бежать никуда не собирались, а вытащенный из ямы Кьцокл призвал всех к себе. Иван крикнул ему:
– Я же сказал… – дальше ему не дали договорить.
Кто-то из телохранителей с пяти шагов метнул в него копьё. Оно миновало Ивана, как тень настоящего времени, и с силой воткнулось в отвесную стенку ямы. Иван резко повернулся и глянул в сторону телохранителя, метнувшего в него копьё. И тот с десятком стоявших рядом с ним воинов исчез из поля видимости. Внезапно образовавшаяся в толпе носолобых лакуна, послужила сигналом к беспорядочному бегству. Кьцокл, обежав Ивана по широкой дуге, проворно пустился вслед своему воинству. Несколько перьев осыпалось с него, и, подхваченные ветром, долго искали места, где им упасть на землю.
Носолобые кучно держали направление к распадку между холмами, что высились в километре от посёлка тохов.
Уже считая выполненным задуманное, Иван заметил, что, невзирая на его предупреждение, некоторый воины убегали обременённые поклажей, явно захваченного какого-то добра у тохов.
– Э!.. Эй!.. – издал Иван звук досады, так как докричаться до убегающих он уже не мог.
И он решился…
В принципе, он давно уже предполагал о своей возможности проявиться перед кем-то не в одном облике, а в нескольких, разведённых во времени. Но осуществить задуманное не представлялось случая, а экспериментировать ради эксперимента не хотел. А тут как раз возникла ситуация, где можно было проверить предполагаемое на деле…
Самые резвые носолобые уже достигли сужения распадка, как перед ними возникла шеренга из десятка образов новоявленного Бога тохов. Все они стояли с поднятыми вверх руками ладонями вперёд.
Иван размножился, разбросав себя во времени, но, несмотря на множество своих ипостасей, перегородивших дорогу носолобым, он оставался единым во всех отражениях, все они повторяли его движения, все выкрикивали одно и тоже:
– Кто взял чужое, тот умрёт!
Словно шелуха осыпалась на землю. Она усеялась посудой, одеждой, какими-то свёртками – носолобые освобождались от украденного добра у тохов.
Шеренга образов Ивана расступилась, воины, толкаясь, бросились в образовавшуюся щель, дальше от пережитого ужаса. Кьцокл, напрочь лишённый украшения из перьев, затерялся в общей сутолоке.
– Никогда не приносите в жертву богам человека! Боги не любят этого! – наставлял Иван тохов.
Пока он увещевал и укрощал носолобых, пока гонялся за ними, тохи поймали двух своих врагов и приготовили их к жертвоприношению.
И кому?.. Ему, Ивану!..
Он отпустил несчастных, уже не чаявших остаться в живых, пленников и, напутствуя, сказал им для передачи соплеменникам, свою волю: он вернул к жизни всех, кого ему пришлось наказать за непослушание ему. Он говорил об изъятых телохранителях Кьцокла и укрытых облаком.
Слушатель явно был недоволен решением Ивана и хотел, правда, с опаской, опротестовать его действия, ссылаясь на традиции племени тохов, идущие со времён она. Вот и пришлось Ивану объяснять ему и мужчинам племени о нежелательности человеческих жертв.
– А для наблюдения за исполнением этого закона, а также для охраны от нападения кого бы то ни было, тохи должны построить для меня жилище, достойное богов, которые будут меня и вас, естественно, посещать.
Мысль о строительстве культового сооружения, где он мог бы найти пристанище, пришла к Ивану неожиданно. А что? Вот здесь и осесть, основать пристанище, если захочется сбежать ото всех забот как КЕРГИШЕТУ, как Повелителю Времени, как… Устроиться здесь и никому не говорить, где он, и с кем он…
Уж сколько раз Учители побуждали его к тому.
Впрочем, сказать просто, но уже получасом позже в нём стал возобладать прораб. Какая стройка без проекта? Тохи, наверное, никогда не возводили никаких зданий, кроме своих хлипких хибар. А строительные материалы?.. А их транспортировка?.. А строители?..
В конце концов, сляпать дом как будто просто, но он же через месяц развалиться!
Однако Слушателя, принявшего идею вождя и Бога как должное, заботы Ивана не волновали, словно он действовал по принципу: надо построить – построим!
Чуть позже, после того, как тохи стали наводить порядок в поселении, были посланы люди для сбора брошенного наворованного носолобыми скарба, Слушатель подошёл к Ивану и сказал, как бы, между прочим:
– Мы знали и уже давно построили жилище для богов. Если мы сделали всё правильно, ты можешь жить в нём и приглашать к себе других богов.
– Да-а? – разочарованно выдохнул Иван, только что утопавший в грандиозных планах строительных работ.
– Там будет тебе хорошо! – заверил Слушатель.
– Надеюсь… И где?
– Далеко… Но как ты это можешь делать, то – близко.
– То есть? А-а… Ты вот о чём. Тогда…мы с тобой вдвоём посмотрим или кого-то ещё прихватим?
– Да, моих хрид. Они всегда со мной.
Хриды, два ражих по меркам тохов телохранителя, вооружённые один копьём, другой увесистой дубинкой, везде следовали за Слушателем, как нитки за иголкой, и всегда оказывались с противоположных к нему сторон. Порой они поддерживали старика под руки; так они подвели его к Ивану при первой встрече на берегу океана. Хриды пытались отгородить Слушателя и от Ивана, пока тот на них не цыкнул, да и смотрелись они перед ним чахлыми отроками.
Иван накрыл себя и тохов облаком.
– Показывай, куда?
По меркам этих мест, до обиталища богов и вправду было далековато – вверх по реке, к высоким холмам со скальными выходами на поверхность, километрах в семи, не меньше.
С первого взгляда Ивану не показалось и не понравилось то, что он увидел. Замысловатое сооружение, частью плоское, частью, втиснутое в глубокий подскальный выем, было выполнено из крупных необработанных валунов. Оно стояло на естественной узкой площадке, круто обрывающейся к речке; здесь она делала крутой поворот и подмывала берег.
Несмотря на множество комнат, переходов и террас, внутри Ивана встретили голые не отштукатуренные стены, а над головой отсутствие крыши, если не считать нависшей скалы над половиной этого «жилища богов».
Всё это мало походило на дом для жилья. Желание здесь осесть у Ивана охладело. Он уже подумывал, как отказаться, вымучивая благовидный предлог, почему это убежище для богов ему не подходит.
Слушатель ходил за ним со своими хридами и молчал до тех пор, пока Иван с кислым лицом не закончил осмотр строения и уже готовился его забраковать бесповоротно.
– Мы не знали, как будет выглядеть наш Бог, и когда он придёт к нам, – сказал старик, опережая окончательное решение Ивана. – Если бы ты пришёл в виде огня, то дерево здесь сражу же сгорело бы… Был бы ты ветер, то всё, что здесь могло висеть, сорвало бы и унесло… Если вода, как её удержать?.. Но ты пришёл как человек… И здесь всё надо делать для человека. Очаг, кровлю, ложе… Тохи для своего Бога сделают всё! Ты сможешь жить и приглашать других богов, если они придут к тебе… как люди тоже.
Он сказал и вопросительно посмотрел на Ивана.
– Они будут людьми, – помедлив, заверил Иван.
Сарый встретил Ивана ворчанием, суть которого заключалась в пренебрежении КЕРГИШЕТОМ забот ходоков во времени. При этом было произнесено ненавистное Ивану слово – «должен…»
– Да что я вам, поводырь? – взорвался Иван.
Он пришёл к себе домой, помыться, побриться, поесть, в конце концов, а тут ему… подарок – должен, мол!
Учитель, чьё ворчание едва ли походило на чёткое высказывание банальных, много раз слышанных Иваном увещеваний, от неожиданного буйства ученика припал к стене и непонимающе заморгал.
– Ваня… У тебя что-то произошло нехорошее?
Весь вид Сарыя, казалось, ожидал от Ивана чего-то страшного, раз тот появился в таком состоянии.
– Но почему я должен? – сбавил тон Иван. – Но почему я не могу жить, чтобы никому не быть обязанным?.. Вы, Учители мои, ради этого учили меня ходить во времени?
– А тебя, Ваня, зачем учили в школе, а потом в институте? В тебя был вложен труд в надежде, что он не пропадёт даром. Не развеется как дым в мелочах, но даст кому-то тоже обрести себя, как мыслящую личность…
Пока Сарый читал ему нравоучение, Иван сел напротив него за стол. А тот говорил и буравил его взглядом своих карих глаз.
– Не надо, Учитель… – смиренно попросил Иван. – Я же всё это сам знаю… Кто меня искал? Кому я понадобился?
– Жулдас.
– Что-то с Ил-Лайдой?
– Он просил тебя прийти обязательно. Якобы ты… тебе надо это сделать ради тебя самого.
– Схожу. Я как раз собирался к ним.
Иван не придумывал. Он и вправду намеревался навестить Ил-Лайду и поговорить с ней о поселении у тохов.
– И приходили Шилема с Манеллой…
– В таком содружестве? – удивился Иван. – Они же, как кошка с собакой.
– Они ото всех временниц приходили.
– Учитель, не тяни! Что им надо?
– Скажу. Только, Ваня, опять… не злись. Я вот их послушал и высказался от души. Но я для них не авторитет. Это ты у них…
– Ну?
– Вот и ну… У них, видишь ли, появилась грандиозная идея объединения временниц всех времён. Так-то!.. Вот для этого они хотят встретиться с тобой. Сам понимаешь, что собрать их всех под силу тебе и только тебе.
– Н-да… Они у нас шутники! – не столько возмущённо, сколько удивлённо проговорил Иван. Но тут же возмутился: – Что я им?.. Нет, надо же! Временницы всех времён объединяйтесь!.. Зачем, спрашивается?
– А это ты у них спроси.
– И спрошу!.. Нет! Никаких вопросов! Я ушёл, и никаких вопросов! Всё!
Иван резко встал.
– Как бы надолго ты не ушёл, они тебя в покое не оставят. Не здесь, так где-нибудь перехватят, – сказал Сарый. – Сам уже их знаешь, на что они способны.
– Знаю. Но если появятся, передай им, что я никаким объединением заниматься не буду!
– Я-то передам… – уныло протянул Сарый.
– Вот и передай!.. Я сейчас помоюсь, побреюсь и меня – нет! Нет меня, Учитель!.. Впрочем, с тобой и Симоном буду, конечно, встречаться. Накоротке… – бросил Иван, скрываясь за дверью ванной.
Он не видел усмешки Сарыя.
Иван появился в знакомой комнате Ил-Лайды. Её не было, но за дверным проёмом, перекрытым шторой, гомонили голоса. Иван выглянул из-за шторы. Фийхи узнали его.
– КЕРГИШЕТ!.. Ил-Лайду украл Манта. Господин и Жулдас ищут его и Ил-Лайду!
– Чёрт!.. Ну, я его сейчас сюда приволоку! Будет знать…
Мир словно распался на составные части. В одной из них Иван увидел Ил-Лайду. Её окружали закрытия, из которых она самостоятельно не могла выбраться.
Закрытия…
Иван особо не вдавался в феномен закрытий. В основном они возникали естественным путём, создаваемые самим Временем. Но, по-видимому, некоторые из ходоков так же могли их образовывать, как препятствия движению во времени другим ходокам; нечто вроде временного мешка, создаваемый Иваном. Возможно, такими способностями обладал Радич, Прикоснувшийся к Времени и вот, по-видимому, Манта, вождь племени из Южной Америки.
Избавить Ил-Лайду из оков временной ловушки Ивану не составило особых забот или напряжений, и она оказалась рядом с ним.
– Ваня! – со слезами бросилась она к нему. – Мой отец!.. Он его убьёт!..
– Сейчас, сейчас… Подожди, дорогая!..
Гирба-Сех-МирГунна , отца Ил-Лайды, он так же нашёл в закрытии, но привязанным толстыми ворсистыми верёвками к высокому столбу. На другом столбе висел Жулдас. Иван шагнул к ним, погружаясь в невнятный гвалт большого скопления людей, возглавляемых Мантой, и тут же, почти инстинктивно посадил всех их в тесный временной мешок, и лишь после того освободил ходоков из пут закрытия.
– КЕРГИШЕТ, берегись! – крикнул Жулдас.
Иван оглянулся, увидел десятка два лучников, натягивающих тетивы, чтобы выстрелить в него стрелам, отмахнулся.
– Пусть стреляют… Сейчас я вас… Чёрт! Обрезать нечем. Потерпите, попробую развязать.
Но узлы верёвок были затянуты на совесть. Иван только поломал ногти и сожрал кожу на пальцах, развязывая их.
В толпе племени Манты началась паника. Лучники стреляли, но стрелы до столбов не долетали. Сам Манта онемел и сидел истуканом…
Оглядевшись, Иван выхватил его из кокона времени и врезал ему в челюсть, а пока Манта приходил в себя от удара, выдернул из его ножен кинжал, присвоенный тем у отца Ил-Лайды. Обрезать верёвки было делом нескольких секунд. Гирба и Жулдас мешками упали на землю – отекшие члены не повиновались им. Это не помешало Ивану их и Манту перебросить в столицу Мен-хи, в покои Ил-Лайды, отпрянувшей при их появлении в дальний угол.
Фийхи сгрудились над правителем.
– Растирайте ему руки и ноги, – крикнул им Иван, а сам склонился над Жулдасом.– Ну, ну, давай шевелись!
– Я да… – бормотал Жулдас, но потуги его овладеть собственным телом пока что оставались тщетными.
Иван разводил и сводил руки, сгибал и разгибал ноги Жулдаса. Фийхи все эти движения повторяли на Гирбе. Наконец, недавние пленники Манты задвигались сам. Всё это время, втиснутый во временной мешок, Манта стоял тут же неподвижным изваяние, только глаза его говорили о том, что он жив. На пол лица его наливался синяк от удара Ивана. Вначале он явно пытался стряхнуть, наложенные на него Иваном, оковы времени, но понял – безуспешно.
Гирба и Жулдас поднялись на дрожащих ногах, лицом к лицу столкнулись с Мантой, отшатнулись. Первая реакция Жулдаса не отличалась от недавнего желания Ивана – это дотянуться кулаком до ненавистной рожи обидчика, но его рука встретила пустоту.
– КЕРГИШЕТ, зачем ты его притащил сюда? – спросил он. – Дай пинка ему лет на сто тысяч! Пусть там сидит! Или к столбу его так же, как он нас! У-у!.. Жаль, до тебя не дотянусь, а то бы…
– Он для того здесь, чтобы решить, как с ним поступить. Может быть и пинок, как ты говоришь.
– Я тебе говорил, придёт КЕРГИШЕТ! – выкрикнул Герба, отталкивая фийха и подступая к Манте, но когда его руки коснулись как будто изваяния, а его не оказалось, он отступил от него. Озадаченно спросил: – Призрак? А куда ты его, КЕРГИШЕТ, самого дел?
– Здесь он… Что ему было нужно? – наконец смог уже спросить и Иван.
– Всё захотел! И Ил-Лайду в придачу.
Ивану пришлось некоторое время поразмыслить над заявлением правителя страны.
– Ил-Лайду – понятно. Но что значит – всё?
– Ему понравилось всё, что у меня есть. Даже, чтобы ему мои фийхи служили… Я ему сказал о тебе, он смеялся, а потом привязал нас.
– Он, КЕРГИШЕТ, может делать во времени ловушки… Закрытия, – продолжил разговор Жулдас. – Обещал меня первого убить.
– Потом меня, – добавил Гирба. – Говорил, всё себе заберёт, когда нас не будет… Смеялся!
– Я ждал от него пакости. Один раз приходил к тебе, предупредил Сарыя, – сказал Жулдас.
– Он передал мне твою просьбу. А как Иката и дети?
– Не знаю, – встревожился Жулдас.
Фийхи об Икате тоже не могли сказать что-либо определённого – им было не до того. Иван поискал её. До сегодняшнего дня он мог найти во времени и пространстве ходоков, а искать обычных людей ещё не приходилось. Однако, спустя не более пяти секунд, он увидел Икату, беседующей с какой-то женщиной в одной из комнат обширного дворца правителя Мен-хи.
– Вижу!.. С ней всё в порядке… Теперь, вернёмся к тому, с чего начали. Что будем делать с этим?
– Пинком, и всё тут! – со злостью выпалил Жулдас. – Что ты с ним возишься? Он бы не стал…
– Наверное.
– Я думаю, мы с господином Гирбой-Сех-мирГунном не первые и не последние, если ты его отпустишь, – предположил Жулдас. – На тех столбах многие повисели. В том числе, возможно, и ходоки.
– Наверное, – невесело согласился Иван. – Вот мы это и обсудим. Нужны Симон и Кристофер… Сам бы я… Набить ему морду, а потом подставить под те стрелы, что летели в вас и меня…
– Правильно, КЕРГИШЕТ! – одобрил Герба.
– Не знаю, насколько это правильно. Я и так уже… влез по уши, самочинно кого-то наказывая…
– Но мы тебя поддержим, КЕРГИШЕТ, – заверил Герба. – Ты будешь не один.
– А я не хочу… так вот… Но то, что он ходить во времени больше не будет, и не будет в нём пакостить, ручаюсь…
– Да, так! – успел поддержать Ивана Жулдас.
А Иван выкрикнул в лицо безмолвному Манте:
– Ты слышишь? С сего момента ты не ходок во времени, а будешь… Но до того ты расскажешь где и кого ты уже замучил или убил. А сейчас уединимся, чтобы поговорить! Жулдас и Герба, вы со мной.
Они очутились на заимке Симона.
Здесь ещё не улетучился запах предыдущего сбора ходоков. Но сколько с того времени пережито некоторыми из них! Кроме, пожалуй, Кристофера. Его Иван нашёл там, куда вернул его в прошлый раз – в парке, на скамейке. Впрочем, сидел он там, быть может, считанные минуты, как вновь очутился на торце у пня перед КЕРГИШЕТОМ. Чуть позже появились Симон и Сарый.
– КЕРГИШЕТ, ты переходишь все границы дозволенного! – возмутился Кристофер и взмахнул ручками, как крылышками.
– Кем дозволенного? – парировал Иван, готовый к негодованию Кристофера.
– Как кем? Кодексом ходоков во времени. Не мешай…
– А этот кодекс предусмотрел, что делать с теми, кто мешает?.. Что?.. Вот то-то!
– Ваня, – подал голос Симон (Иван его выхватил опять из какого-то собрания), – что опять случилось? И кто это? – указал он на Манта.
– Вот Жулдас и Герба-Сех-мирГунн расскажут кто и что… Жулдас, ты начнёшь?
Жулдас посмотрел на правителя Мен-хи, тот кивнул.
– Я скажу первым… – сказал Жулдас.
Потерпевшие от Манты поведали о случившемся, хотя, порой, эмоции преобладали над их словами. Иван добавил о пленении Ил-Лайды и высказал предположение, поддержанное Жулдасом, о способности вождя племени создавать локальные ловушки во времени, что позволяло ему захватывать ходоков во времени.
– Мы, вот, киваем на перлей, тарзи и других, как виновников нападения на ходоков в поле ходьбы. А вот такой мастак, сидя поодаль ото всех, как в норе, втихую пакостит, чувствуя свою неуязвимость и безнаказанность!.. Я бы его загнал дальше, чем видно. Во времени тоже. Да мне уже надоело это делать и брать на себя карательные функции. И не только с этим подонком, но и вообще. Решайте вы, что делать с этим… Мантой? Как скажете, так и сделаю!
Иван к концу своего высказывания словно выдохся, даже голос сел, и он закашлялся.
– А что ты сможешь? – спросил Кристофер, но с недоумением посмотрел на Симона. – Он же ходок… Куда не перемести…
– Ваня теперь может всё! – с нажимом на последнем слове сказал Симон и замолчал, создав долгую безмолвную паузу.
– То есть… Но тогда… – растерянно произнёс Кристофер.
– Я за то, чтобы КЕРГИШЕТ услал его к ящерам! – тут же подал голос Жулдас. – Пусть там с ними повоюет. А ещё лучше будет, если они его сожрут вместе с его даром строить ходокам ловушки!
– Да, так и надо сделать! – с жаром поддержал отец Ил-Лайды и с ненавистью посмотрел на Манту, удерживаемого до сих пор Иваном во временной изоляции.
Несмотря на своё положение, Манта особо испуганным не выглядел, только иногда кривил лицо, да и то, наверное, от полученной затрещины – синяк расползался от скулы по щеке к глазу.
Первый шок после попадания в тиски времени, у него явно прошёл. Это привело Ивана на мысль, что Манта либо чего-то ждёт, либо на что-то надеется со стороны, потому-то он как будто свысока и снисходительно поглядывал на собрание его судей. Весь вид его говорил; – всё скоро изменится! О помощи со стороны можно было отбросить, как о не реальной. Поразмыслив, Иван нашёл только один аргумент в пользу его поведения. Манта, по-видимому, создавал недолговечные ловушки во времени, которые, сработав, через определённый срок, размывались. Может быть, он и сейчас надеялся таким образом избавиться из созданного Иваном временного мешка. А потом – лови его в поле ходьбы! Ведь так оно и может быть! И то, что он сам создаёт, вдруг имеет тоже определённую длительность существования? Но если это так, то помещать кого-либо во временной кокон, а тем более толпу, не безопасно для него самого. Их высвобождение – прямая ему угроза: начал что-то, а тут надо убегать и скрываться в поле ходьбы…
«Надо проверить», – подумал Иван сокрушённо.
Кристофер ничего, кроме нескольких междометий, не выдал, а Симон щурил глаза и тоже не возражал, но и не поддерживал радикальных мер, предлагаемых обиженными Мантой ходоками против него.
Удивлял Сарый. За всё время обсуждения он ни разу не раскрыл рта, как если бы его такие проблемы не волновали. Он присутствовал. Иван несколько раз посмотрел на него вопросительно, но Сарый отмалчивался.
– Вот что, Ваня, – наконец сказал Симон. – Закрой ему и вправду дорогу в поле ходьбы. Пусть поживёт как все обычные люди. Невозможность ходить во времени избавит его от способности создавать ловушки. Они, как ты сам знаешь, требуют хотя бы мизерного кимера, чего он будет лишён.
Неторопливая речь Симона и неоднократное упоминание о лишении его дара ходьбы во времени, по всему, стали доходить до сознания Манты. С его лица сползла маска беззаботности, он заволновался и впервые, пожалуй, произнёс внятно:
– Я вас не боюсь! – сказал он твёрдо, и следом, так же твёрдо, даже сурово, произнёс: – Мой Учитель Тот, Кто Прикоснулся к Времени. Он не любит, когда…
– Кто?! – опешил Иван. В его глотку словно попал вязкий ком, и он долго не мог его проглотить, чтобы спросить: – Ар-Тахис?
Спросил и замер: вдруг сейчас узнает, что где-то таится ещё один Прикоснувшийся к Времени… А где второй, то в мире и во времени их – несть им числа!
Манта долго подозрительно вглядывался в Ивана. Возможно, он слышал, как ходок, о КЕРГИШЕТЕ, и о том, что тот якобы бывает у правителя Мен-хи, но виделись они впервые, так что он мог верить и не верить в угрозы Гербы со стороны КЕРГИШЕТА. Однако имя его Учителя, произнесённое Иваном, в конце концов, породило в нём догадку: перед ним истинный КЕРГИШЕТ. И упавшим голосом Манта подтвердил:
– Да, он. Ар-Тахис.
Иван перевёл дыхание, рядом шумно выдохнул Симон, Сарый тоже отреагировал невнятным мычанием.
Но, как помнил Иван, Ар-Тахис ни одним словом не обмолвился, что у него были ученики. А может быть, потому и не обмолвился, раз Манта поступает вопреки этике ходоков.
– Если твой Учитель Ар-Тахис, то он не мог учить тебя бесчинствовать на дороге времени! И не важно уже, что он любит, а что – нет. Он ушёл в прошлое, в то, когда ещё только начинал ходить во времени. А это почти семьдесят тысяч лет.
Манта будто не слышал его.
– Он ещё вернётся! – пригрозил он. – И вы все…
Вождь запнулся, не зная, по-видимому, какой карой напугать ходоков. Иван воспользовался его заминкой.
– Ар-Тахис никогда не вернётся. Он до конца выполнил свою миссию. Он уступил место мне, Повелителю Времени! Я – КЕРГИШЕТ! И вправе спросить тебя по всей строгости кодекса ходоков…
– Правильно! – подал голос Кристофер. – По всей строгости кодекса…
Манта не сдавался, неизвестно на что надеясь. Это удивляло и настораживало Ивана. В конце концов, Время – всё-таки неведомая субстанция, активная и своевольная. И он как будто Повелитель его, но ведь где-то затаилось хырхоро, неподвластное ему. А что собой представляет Время за входами в миры тарзи, «купцов»?.. Или вот Время Фимана и его округи? И как знать, вдруг у Манты есть неизвестная для ходоков лазейка во времени, тоже неведомом для них?
«Да нет у него ничего!» – тут же отбросил Иван всё, уже неоднократно им продуманное и несостоятельное. – «Пыжится… Не верит мне».
– Симон, Кристофер, решайте! Мне это уже – вот! – Иван провёл раскрытой ладонью ниже подбородка. – Герба и Жулдас уже сказали. Учитель…
– Верни, Ваня, его туда, откуда взял. Я уже сказал, что его надо лишить возможности ходить во времени.
Но неожиданно, хотя этого можно было ожидать, засомневался Кристофер. Он, конечно, был не против наказания. Но – кодекс!.. «Не мешай другим ходить во времени!». Кристофер сомневался, однако ничего вразумительного предложить не смог. И не мог, так как в итоге тот же кодекс не определял меру наказания к нарушителям его заповедей, кроме как порицания, да и то словесного. С подобным осуждением Иван уже познакомился на первом своём собрании ходоков. Тогда к Радичу и его единомышленникам Кристофер обратился с гневной речью, приведшей к банальной развязке – к стрельбе по увещевателям.
– Я понял! – наконец, прервал Иван его путаное объяснение основ поведения ходоков на дороге времени. – Мне понятны пожелания Жулдаса и Гербы… – Он глянул на Учителя, но тот отмолчался. – Но сделаем по Симону!
Как и ожидал Иван, ни Жулдас, ни правитель Мен-хи возражать против его решения не стали. Симон, словно обеляя КЕРГИШЕТА, стал объяснять Манте степень его проступка и справедливость меры наказания. Впрочем, Манте все эти перипетии обсуждения его неправильного, даже преступного, по мысли судящих его ходоков, поведения, похоже, показались пустой болтовнёй. Он знал свою силу и верил в свои способности, а угрозы… Так ему уже грозили и неоднократно: и ходоки, и некоторые соплеменники, и соседи, да где они со своими угрозами?
Но всё изменилось, как только Иван освободил его из заточения во временном мешке. Он не стал вождя перебрасывать ко времени руководства им племенем. Одно, чтобы наглядно проверить эффект лишения Манты возможности уйти в поле ходьбы, а другое – показать и ему и ходокам воочию свершения наказания.
Почувствовав себя свободным, Манта решил, что настала его очередь действовать против ходоков. Вначале он попытался поймать их в ловушку, а когда этого не смог сделать, то решил стать на дорогу времени и уйти, а уж потом с ними расправиться по отдельности. Некогда естественное для него движение не получилось, и он, наверное, до конца понял весь ужас случившегося с ним. Его тело словно лишилось остова, и он медленно осел мимо торца на траву, раскинувшись на ней безжизненно.
– Ему… Плохо! – заохал Кристофер.
– Возвращай его, Ваня, домой, – попросил Симон, не глядя на пришедшего в себя и закопошившегося, чтобы подняться, Манту. – Меня с Каменом тоже… Думаю, и остальные не против вернуться туда же… Давай Ваня!
Живи, как жил!
В столице Мен-хи царила ночь.
Жулдас, как только Иван перемести его и Гербу в их время и место, поторопился найти и успокоить Икату. Она уже наведывалась к Ил-Лайде и знала о случившемся переполохе. А повелитель Мен-хи тут же собрал фийхов, и кому-то из них сурово выказывал претензии. А Иван, наконец, остался наедине с Ил-Лайдой.
– В Кап-Тартар? – спросил он её, обнимая.
– Да, Ваня, да… Отсюда… Я здесь не могу!
…Время для них растворилось, исчезло. Изумрудная вода прудов парка, солнце и… они только вдвоём. Все заботы и тревоги остались где-то за тромбом, отделившим Кап-Тартар от реального мира…
Они устали от ласк и одиночества. Пора возвращаться.
– Как я не хочу домой, – сказала Ил-Лайда. – Там мне кажется, что всё стало неверным… лживым. И там я всегда без тебя.
Иван как никогда был рад её признанию. Не надо было начинать разговор издалека.
– Есть одно место… В отдалённой отсюда точке зоха. Давай сбежим с тобой туда. И чтобы никто не знал бы, где мы.
– Насовсем? – вскинулась Ил-Лайда, но не ясно было, что она вложила в это восклицание: испуг или радость.
Она могла испугаться забвения где-то в пространстве и времени. Но и обрадоваться тому же самому забвению.
– Это будет зависеть только от нас с тобой, – нашёлся Иван. – Но я, дорогая, – КЕРГИШЕТ. И мало ли кому…
– Я знаю, – перебила она его. – Но чтобы никто не знал где мы! Да?
– А вот это будет, – заверил Иван. – Ты будешь подругой Бога тахов и для них сама богиней.
– Но, Ваня, – заволновалась Ил-Лайда, – богиней быть трудно. Я ведь ничего не умею делать. А богиня должна хоть что-то уметь, чтобы доказать свою… Доказать, что она – богиня.
– Зачем что-то доказывать?
– Так надо, – уверенно сказала Ил-Лайда и покачала головой. – Ты, Ваня, скажи… А что мы будем есть? Во что одеваться? И… всё другое?
– А-а, – только и мог ответить Иван.
Ему всё это даже в голову не приходило. Правда, он подумывал об источнике электроэнергии, о некоторых иных бытовых удобствах, но Ил-Лайда спрашивала о насущном. А насущное требовало кого-то, кто будет обеспечивать их беззаботную, как он представлял до вопросов Ил-Лайды, жизнь. На тохов надежд он не возлагал.
Вспомнились намёки и более откровенные высказывания ходоков, присмотревших себе местечко для безбедного проживания, но обязательно в окружении слуг, либо соплеменников, всех тех, кто может создать приемлемые условия для такой жизни: еда, одежда, уборка, стирка, да и зрелища… А что? И зрелища. Ну, день вдвоём, неделю – опять же вдвоём. Месяц… С ума же сойти можно!
Да, уж от тохов всего этого не дождёшься.
Вот потому-то ходоки и пристраиваются вождями, жрецами, шаманами. Или живут, как все вокруг.
– Ты что, Ваня? – теребила его за руку Ил-Лайда. – Я что-то не так сказала?
– Всё так, дорогая. Всё так… Да-а, задачка. Вместе и начнём её решать. Ты не против?
– Чего, Ваня?
– Начать устраивать наш быт у тохов. Давай сейчас побываем у них. Посмотрим, что они там сделали. Посмотрим и подумаем, как будем с тобой там обустраиваться, а?
Иван говорил, но без уверенности. Чтобы он не предложил, а там их ждут голые стены, и даже нормальной крыши над головой нет.
– И всё сделаем так, как мы хотим? – живо спросила Ил-Лайда.
– Да, милая.
– Мы сделаем так…
– Не торопись? Вначале посмотришь что это и где, а уж потом сделаешь так, как тебе задумается.
– Посмотрим, Ваня, – охотно согласилась Ил-Лайда.
Иван вывел Ил-Лайду в реальный мир невдалеке от «жилища богов». Здесь, по расчётам Ивана, после его посещения прошло недели две. У строения толпились тохи.
– Надо же, – диву дался Иван, – работают!
Идя с Ил-Лайдой сюда, он не питал надежд на то, что тохи кинуться благоустраивать его будущее жилище. А они, смотри-ка, восприняли его желание всерьёз.
Впрочем, ведь то было пожелание Бога!..
Иван взял спутницу под руку и медленно двинулся к тохам. Они его не узнали. Он был одет не так, как в прошлый раз. Тохи насторожились, уплотнили свои ряды. И лишь когда Иван с Ил-Лайдой подошёл почти вплотную, шеренгу соплеменников растолкал Слушатель и оповестил:
– Это он! Наш вождь и Бог – Кокцель!
Тохи покорно склонили головы.
– Что он сказал? – спросила Ил-Лайда.
– Он… – растерялся Иван. – Он узнал меня… Я им тут недавно помог… кое в чём.
– С ним его подруга! – указал на Ил-Лайду Слушатель. – Подруга Бога тоже Бог! Я правильно сказал? – обратился он уже к Ивану.
– И то и другое, – ответил Иван, досадуя на ненужное, как ему думалось, выяснение подробностей. – Она пришла со мной… – он запнулся, – из облачной страны…
Сказал и едва не рассмеялся от собственной придумки о месте обитания Ил-Лайды.
– Да, боги красивые, – неожиданно заявил Слушатель. – Кокцель счастливый Бог!
– Что он говорит?
– Говорит, что ты красивая.
– Да-а? Так и говорит? – приветливо заулыбалась Ил-Лайда.
– Именно, так, – подтвердил Иван. А Слушателю перевёл: – Она благодарит тебя за встречу. А теперь… Носолобые не тревожат?
– Нет. Но от них был вестник.
– С чем это?
– Хотят с тобой говорить.
– Даже так? О чём?
– Чтобы ты был их Богом тоже.
Иван вначале не нашёлся, что сказать. Ему даже показалось, что Слушатель не прочь сдать его в аренду бывшим своим обидчикам.
– А ты как считаешь? Надо мне соглашаться?
Слушатель хитро сузил глаза.
– Если ты им скажешь, что тохи ближе к тебе, чем они… А я Тот, Кто Слышит тебя, тогда да.
Иван усмехнулся. Он ожидал примерно такого же условия. Поэтому не выказал удивления или отрицания, и сказал:
– Хорошо. Позже подумаем, как это сделать…А теперь показывай, что вы тут наработали в моё отсутствие?
Оказалось, практически ничего.
Слушатель объяснил затяжку долгим невнятным монологом, но Иван как будто понял его: ни Слушатель, ни тохи не знали, что, собственно, надо делать, чтобы выполнить волю Бога. Здесь, перед строением, они уже собирались неоднократно, обсуждали, спорили, но дело не двигалось.
Время от времени, переводя Ил-Лайде объяснения Слушателя, Иван провёл её по всем коридорам, комнатам и тупикам предполагаемого их места обитания вдали ото всех.
Сам Иван всё больше разочаровывался, а вот Ил-Лайде, вопреки всему, понравилось. Уже в середине этой своеобразной экскурсии она живо начала прикидывать, что и где надо будет разместить, повесить, поставить и устроить. Иван, внимая её горячности, сперва лишь кивал и скучно поддакивал, с сомнением рассматривая голые стены, где должны будут висеть ковры, первозданную пустоту комнат, где надо будет установить столы, оттоманки, кресла… Пол также покроется коврами.
Но слово за слово, в нём постепенно стал просыпаться прорабский дух. Даже сердце защемило: как и что он здесь распорядится сделать, как расставит людей, как всё здесь преобразиться по его проекту…
Но весь его пыл опять угас после короткого разговора со Слушателем. Ни один Иванов прожект, даже простейший, до сознания тоха не доходил, как ни силился Иван объяснить ему, что такое брус, доски, защитные средства от дождя и палящего солнца при создании кровли. Зачем нужен ровный пол и как его сделать, как отштукатурить стены. Не говоря уже о кроватях, шторах и мебельном антураже…
Что тогда говорить о маленькой электростанции, кондиционерах?.. А ещё бы видеомагнитофон поставить вот здесь, в углу… А ещё…
Он втолковывал тоху для себя известные вещи: как, что и, главное, чем. Нужен инструмент: пилы, топоры… Гвозди, скобы…
Всё! Иван выдохся. Слушатель смотрел на него испуганными глазами: о чём это говорит Бог? Или так изъясняются боги? А, может быть, это богиня заоблачной страны так повлияла на Кокцеля? Она – женщина, а женщина… О! Женщина как всегда будто слова сказать против мнения мужчины не смеет, а всё твориться по её капризу!
– Сделаем так! – решил Иван упростить задачу.
Он быстро прошёлся со Слушателем опять по всему строению, показывая, где сделать кровлю, где поставить ложе, не вдаваясь в детали и разъяснения, как это надо сделать. Ил-Лайда едва поспевала за ними. Краткие объясняющие суть разговора реплики Ивана не удовлетворяли её. Она порывалась что-то подсказать, но Иван не замечал её устремлений.
– Ваня! – встала она, наконец, у него на пути. – Зачем ты их мучаешь? Ты же можешь всё сделать по-другому. Скажи моему отцу, и он даст тебе тех, кто сумеет здесь всё сделать правильно. Посмотри, вон растут деревья. Они их срубят и… сделают. Ты же можешь их всех сюда пробить… И всё остальное, что нам будет здесь нужно.
– Что говорит подруга Бога?
Слушателя потрясла эмоциональная речь Ил-Лайды. Так могли говорить между собой только боги, равные во всём. У них женщины и мужчины равны! Каждый говорит так, как ему хочется!
– Она говорит… – Иван замялся не только оттого, что не знал, как перевести предложение Ил-Лайды, но и потому, что сам не мог догадаться до такой простой идеи, как переброска строителей. – Она говорит, что надо прислать сюда… э-э… наших строителей… Да, наших, – он показал пальцем в небо, – Они знают, как привести в порядок жилище Бога.
– О-о! – с восхищением протянул Слушатель. – Пусть все узнают, что здесь, у тохов, работают строители богов!
– Не обязательно, – буркнул Иван.
– Тохи будут служить им, помогать…
– Чёрт! – чертыхнулся Иван по-русски. – Ввязался на свою голову. Строители богов…
– Что, милый?
– Думаю вот, – сказал Иван, а про себя подумал: – «Бросить всё и забыть?.. Но Ил-Лайда так надеется обрести здесь покой. И потом… Всё равно где-то надо будет начинать».
– Ты же можешь, – поощрила-польстила она, прижимаясь к нему всем телом. – Ты – КЕРГИШЕТ!
Иван, пожалуй, никогда не попадал в такую щекотливую ситуацию.
То, что зыбко туманилось в желании осесть по подсказке Учителей где-нибудь в укромном местечке во времени для обычной жизни, вдруг вплотную подступило к реализации. И надо было решать, как всё-таки устраиваться, а, может быть, позабыть об устройстве, чтобы голова не болела от ненужных дум и забот?..
«Не надо было брать с собой Ил-Лайду», – запоздало подумал он.
Но её подсказка давала возможность сбросить с себя все неурядицы по строительству жилья и его убранству. Конечно, её уверенность, в том, что стоит только срубить деревья и всё будет в порядке, от наивности и незнания строительного процесса. Впрочем, как посмотреть. Давно ли в нашем времени строили «одним топором и долотом?» И если перебросить сюда из Мен-хи человек… двадцать, знающих как надо строить, они таким же приёмом всё здесь сделают и без его участия…
А что? Даже забавно получается!
Тохи помогут. А как же, у них будут работать «строители богов!» Или как их ещё назвать?
Иван лихорадочно стал вспоминать, не встречал ли он где-нибудь о названии устроителей божественных чертогов? Пока Ил-Лайда не вывела его из забывчивости.
– Хорошо, милая. Я поговорю с твоим отцом, – сказал он, но с вздохом подумал: – «Хотел спрятаться… Но разве спрячешься даже во времени?»
Гирба-Сех-мирГунн, когда Иван, не называя точки зоха, объяснил ему свою просьбу, захохотал, к смущению просителя, до слёз. Но потом Иван с удовольствием подсоединился к его смеху. Как ни говори, а ведь действительно смешно! Посмеялись, зато договорились сразу. Правда, надо было первоначально показать место и объём работы местному «прорабу», дабы тот посмотрел, прикинул, кто и что ему потребуется. А вот внутреннее убранство пусть подбирает по своему вкусу сама Ил-Лайда.
«Прораб», хмурый человек в преклонном возрасте, словно всегда находился в задумчивости, со знанием дела осмотрел «жилище богов», задав при этом Ивану не более десятка вопросов. Ивану такой подход понравился: ему сюда по строительным проблемам приходить незачем. К тому же, менхиец быстро нашёл язык общения со Слушателем: жестами и мимикой.
А вот с Ил-Лайдой Ивану пришлось, и посоветоваться, и поспорить. Оставив мужчин договариваться, Иван ходил с ними и Ил-Лайдой, чуть приотстав, и в душе посмеивался: претензии Ил-Лайды шаг от шага росли, воображение её распалялось. Как ни странно, Слушатель, сразу вступивший в контакт с «прорабом», страдал он непонимания Ил-Лайды. Иван старался иногда разъяснять ему те или иные пожелания, но они вводили тоха в замешательство: что, собственно, хочет богиня, и как такие необузданные её пожелания сможет выполнить строитель богов?
Дня через три настоящего времени, прошедших в Мен-хи, «бригада строителей» в составе двадцати двух человек встречала Ивана в одном из помещений дворца правителя страны. Здесь же навалом громоздились кучи инструментов, провизии, каких-то свёртков, возможно для проживания не на голой земле. Иван быстро окинул настороженные лица строителей, по-видимому, предупреждённых «прорабом» о своеобразном перемещении к месту работы.
– Готовы? – бодро спросил он их.
– Готовы, – отозвался «прораб».
Строители не успели вдохнуть и выдохнуть, как со всем своим скарбом оказались у стен сооружения тохов. Даже предупреждённые, они едва не поддались панике. В тот день на их родине шёл проливной дождь, и многие из них ещё не высушили одежду, а тут на их головы обрушились обжигающие лучи полуденного солнца.
Слушатель с дюжиной тохов уже поджидал строителей богов. Поскольку те и другие отличались, пожалуй, в основном друг от друга одеждой, то сошлись быстро.
Иван с кислой усмешкой осмотрел эту прорву народа, собранную из разных времён и концов света для обустройства жилища Бога и его подруги. То-то здесь закипит работа!
Вспомнив об Ил-Лайде, Иван нахмурился. Прежде чем направиться к строителям, он заглянул к ней. Её комната была буквально завалена всем тем, что, по мнению Ил-Лайды, им потребуется для жизни на новом месте. Но не это неприятно поразило Ивана, а сборище подруг, слуг и даже фийхов, которых она собиралась прихватить с собой.
– А как же, милый? – уверенно проговорила она, деловито перебирая при этом предметы интерьера, долженствующие украсить жилище. – Мы с тобой там боги! – и голос её даже не дрогнул при этих словах. – А богам кто-то должен служить!
Иван едва не всхлипнул от досады. Вот и сбежал в укромное местечко!..
Оставив строителей на усмотрение «прораба» и Слушателя, Иван, поколебавшись, куда направиться, подался к себе домой, чтобы остыть, подумать о новой ситуации, складывающейся в его житье-бытье. И застал Симона, пьющего чай с Сарыем. С ходу пожаловался Учителям о своей якобы неудаче устроиться где-нибудь во времени для обычной жизни.
– Да, Ваня, побег во время – идея, к сожалению, неудачная. Ты думаешь, почему я ушёл когда-то из своего такого побега и не вернулся?.. Помнишь, я тебе как-то говорил о руинах моей некогда красивой постройки в начале этой эры?.. Всё потому, что поиск тёплого местечка где-то в затерянном времени – блеф!
– Но, Симон! – воскликнул обескураженный его заявлением Иван. – Вы же с Учителем мне уши прожужжали, неоднократно предлагая устроиться в этом самом затерянном времени! А теперь говорите… блеф?
Тень улыбки скользнула на лице Симона.
– Потому и говорили, чтобы ты, обжёгшись, больше не повторял наших ошибок, Ваня. Кстати, там есть люди?
– Да. Они там помогают строить для меня… жилище Бога.
– Ого! Ты там подвязался в качестве Бога? – спросил Сарый, хитро поглядывая на Симона.
– Так получилось, – засмущался Иван. – Я не хотел. Честное слово!
– Конечно, не хотел, – согласился Симон. – Камен ведь неспроста спросил тебя, так как сам побывал в этой должности. Да, да, Ваня. Кстати, в мистерии Дионису он внёс и свою кость, как говаривали в те времена.
– Учитель…
– А что? – заважничал Сарый. – Но, Ваня, это, быть Богом, так надоедает! Ты вот почему к Дигону не ходишь? Ты ведь там тоже Бог. Вот-вот… И у этих… тохов?.. У них то же самое будет. Сбежишь!
Иван тяжело вздохнул.
– Так что же мне теперь делать, Учители?
– Хороший вопрос. Но давай будем рассуждать так… – Симон огладил колени. – Здесь, в этом времени, – он повёл рукой в сторону окна, – прошло едва ли два года со времени, как ты стал ходоком… Подожди! Для себя же ты набегал лет уже десять… Как считаешь, Камен?
– Не больше, – помедлив, ответил Сарый.
– Итак, ты сам для себя прожил лет сорок. Так?
– Так… Наверное, так, – неуверенно отозвался Иван, слегка сбитый с толку расчётом его лет жизни.
– Так вот, Ваня, ты прожил пока что сотую, а, может быть, пятисотую часть своей жизни. Поэтому…
– Что? – всполошился Иван. – Какую сотую-пятисотую? Это же…
– Вот именно!.. Сколько времени прожил Ар-Тахис? Не задумывался?
– Он… Но он к нам, в наше время, передвигался, как я понял, скачками.
– И всё-таки?
– Не знаю.
– А мы вот думаем, тысяч десять, а то и более того. Но он только прикоснулся к Времени, а ты Повелитель его.
Тишина повисла в комнате, словно само Время затаилось и прислушалось к словам Симона.
– Да, Ваня, – скрипуче проговорил Сарый. – Вот и думай, что тебе делать? У тебя таких ролей, как боги, случаться будут неоднократно. А уж устраиваться где-нибудь – десятки раз… – Он замолчал с каким-то виноватым выражением на лице, и как будто для себя проговорил: – Мы уже всё это прошли… А тебе, Ваня, всё это предстоит испытать. Так что ты не сокрушайся по всякому поводу. Поживи Богом. Не понравится…
– Только, Ваня, – перебил его Симон, – напоминаю. Не становись правителем каких-либо племенных или государственных образований.
– Если только вождём какого-нибудь небольшого племени. Куда ни шло, – добавил Сарый.
– Ну, Камен. Своих сугатов забыть не можешь? – усмехнулся Симон.
– А что? – с вызовом спросил Сарый. – Я сугатам дал кое-какие знания. Недаром же они стали объединителями племён.
– И, заметь, Ваня. Камен только лишь подвиг возглавляемое племя в лидеры, но от роли главы объединения благоразумно отказался. И поступил правильно… И ещё. Не становись военачальником, полководцем. Особенно в историческом, в современном понимании, времени…
Иван слушал Учителей, будто находясь в прострации. Какие десятки тысяч лет жизни, если ему всего сорок? И за эти сорок лет он уже прошёл и мир, и войну, и институт, и прорабом поработал, познал дружбу и предательство… Всего за сорок лет!
Так неужели ему придётся всё это повторить или пройти нечто подобное стократно?..
– Но у тебя, Ваня, куда больше возможностей, чем у нас, чтобы заполнить свою жизнь многообразием. Познай, кто такие тарзи, тарсены. Подружись с «купцами». Сходи в далёкое прошлое, познакомься с цивилизациями иных разумных, не людей. Они когда-то появлялись на Земле и умирали. Как в"ыги, мивакуки, как… Их, наверное, возникало немало. Побывай сам, пробей кого-нибудь с собой… Ты же всё это можешь. Океан интересного открыт перед тобой, Ваня… Так что живи, как жил!
– Да, Ваня, у тебя много впереди времени для жизни, – подтвердил Сарый.
Конец
Санкт-Петербург
Красный Бор – 2013
В оформлении обложки использована фотография Алексея Ананишнова: Песок на пляже, Самуи, Тайланд.
Для подготовки обложки издания использована художественная работа автора.
Написать автору: anawiwa@mail.ru