“Привет,” сказала она девочкам. Она посмотрела вниз на их чемоданы, и её удивление превратилось в полное смятение.
Америка уставилась на Шепли. Он поднял руки. “Она с Трэвисом!”
Пришло время мне вступить в разговор. Я вышел из-за угла, зевнул и шлёпнул мою гостью по попке. “Мои друзья здесь. Тебе пора уходить”.
Она, казалось, немного расслабилась и улыбнулась, после чего обняла меня и поцеловала в шею. Ее губы казались мягкими и теплыми, не такими, как час назад. Перед Эбби же они были как две липких булочки, обмотанных колючей проволокой.
“Я оставлю свой номер на стойке бара.”
“Э… не утруждайся,” сказал я, напуская на себя беспечный вид.
“Что?” Спросила она, отклонившись.
Было ошибкой допускать мысль о включении ее в список “часто летающих пассажиров”. Обычно я выбираю кого-нибудь получше.
“Каждый раз одно и то же!” Америка посмотрела на девушку. “Как ты вообще можешь удивляться? Он же чертов Трэвис Мэддокс! Именно этим он и знаменит, и каждый раз они удивляются!” Сказала она, поворачиваясь к Шепли. Он обнял ее, пытаясь успокоить.
Глаза девушки сузились от гнева и смущения, после чего она выбежала из квартиры, прихватив сумочку.
Дверь захлопнулась, и плечи Шепли напряглись. Такие моменты очень беспокоили его. Я был его противоположностью, укрощая девушек-мигер, поэтому прошел в кухню и открыл холодильник, как будто ничего не случилось.
Огонь в ее глазах предсказал ярость, которую я еще не встречал (не потому, что я не встречал девушку, которая хотела мою задницу на блюдечке с голубой каемочкой, а потому, что я никогда не заботился, чтобы распознать эту ярость).
Америка покачала головой и зашагала по коридору. Шепли последовал за ней, согнувшись и волоча ее тяжеленный чемодан.
В момент, когда я думал, что Эбби ударит меня, она рухнула в кресло. Хах. Что ж… она сердилась. Возможно, лучшим вариантом было покончить с этим.
Я скрестил руки на груди, сохраняя минимальное безопасное расстояние от нее, оставаясь на кухне. “Что с тобой, Гулька? Тяжелый день?”
“Нет, я питаю истинное отвращение.”
Это было начало.
“Ко мне?” Спросил я с улыбкой.
“Да, к тебе! Как ты можешь использовать девушку и после так отнестись к ней?”
Итак, началось. “Как я к ней отнесся? Она предложила свой номер, я отказался.”
Ее рот приоткрылся. Я постарался не засмеяться. Не знаю, почему меня так забавляли ее волнение и ужас от моего поведения. “Ты занимаешься с ней сексом, но номер не берешь?”
“Зачем мне ее номер, если я не стану звонить?”
“А зачем спать с ней, если ты не собираешься ей позвонить?”
“Гулька, я никому ничего не обещаю. Она не оговаривала дальнейшие отношения, прежде чем распластаться на моем диване.”
Она с отвращением посмотрела на диван.”Трэвис, она же чья-то дочь. Что, если в будущем с твоей дочерью станут так обращаться?”
Эта мысль уже приходила мне в голову, так что ответ был готов. “Скажем так, моей дочери лучше не расставлять ноги перед первым встречным кобелем.”
И это было правдой. Заслуживают ли женщины, чтобы к ним относились, как к шлюхам? Нет. Заслуживают ли шлюхи, чтобы к ним относились, как к шлюхам? Да. Я был такой же шлюхой.
Первый раз, когда я трахнул Меган, и она вскоре ушла, и я не плакал из-за этого, не ел килограммы мороженого. Я не жаловался моим братьям по “Сиг Тау”, что на первом свидании Меган относилась ко мне так, как и следовало относиться к человеку с моим поведением. Нет смысла притворяться, что ты защищаешь свое достоинство, если твоя цель - уничтожить его.
Девушки славятся своими сплетнями, во всяком случае, им всегда хватает времени обсудить парня. Я слышал, как они называли одноклассников шлюхами до того, как это пришло мне в голову.
Тем не менее, если я трахаю шлюху и выгоняю ее потом, то вдруг становлюсь плохим парнем. Бред.
Эбби скрестила руки на груди, была заметно, что она не могла с этим поспорить и от этого ещё больше злилась. “Значит, помимо того, что ты сам признаёшь себя кобелём, ты говоришь, что раз она переспала с тобой, то заслуживает быть вышвырнутой, как бродячая кошка?”
“Я лишь говорю, что был с ней честен. Она уже взрослая, все случилось по взаимному согласию… Если тебе интересно, то она проявила изрядную настойчивость. Ты ведешь себя так, словно я совершил преступление.”
“Трэвис, мне показалось, что она не слишком трезво осознавала твои намерения.”
“Женщины любят придумывать всяческие объяснения своим поступкам. Она не сказала мне в лоб, что ожидает продолжения отношений, как и я не сказал, что мне нужен секс без всяких обязательств. Чем это отличается?”
“Ты свинья”.
Я пожал плечами. “Меня и похуже обзывали.” Несмотря на мое равнодушие, услышать это от нее было так же приятно, как забить деревяшку под ноготь. Даже если это было правдой.
Она посмотрела на диван и передернулась. “Думаю, я посплю в кресле.”
“Почему?”
“На этом я спать не буду! Один бог знает, что я там подцеплю.”
Я поднял ее сумку с пола. “Ни на диване, ни в кресле ты спать не будешь. Ты спишь в моей кровати.”
“Уверена, там еще большая антисанитария, чем на диване.”
“В моей кровати, кроме меня, никого никогда не было.”
Она закатила глаза. “Не смеши меня.”
“Серьезно. Я трахаю их на диване, а в свою комнату никого не пускаю.”
“Так почему же мне позволено спать на твоей кровати?”
Я хотел сказать ей. Господи, хотел бы я когда-нибудь произнести эти слова, но я едва мог признаться в этом самому себе, а ей тем более. В глубине души я знал, что являюсь куском дерьма, и она заслуживает лучшего.
Часть меня хотела отнести ее в спальню и показать, почему она была особенной, но была еще одна вещь, останавливающая меня. Эбби была моей противоположностью: невинная снаружи и испорченная глубоко внутри.
В ней было что-то, чего не хватало в моей жизни, и, хотя я не был уверен, что это было, я не мог дать волю вредной привычке и трахнуть ее. Я видел, что она была всепрощающим типом людей, но была грань, которую лучше было не переступать.
В голову пришел отличный вариант, и я ухмыльнулся. “Ты планируешь заняться со мной сексом ночью?”
“Нет!”
“Вот поэтому. А теперь поднимай свою ворчливую задницу и иди под горячий душ. Потом мы немного позанимаемся биологией.”
Эбби стрельнула в меня глазами, но подчинилась. Она чуть не толкнула меня плечом, когда проходила мимо, а затем захлопнула дверь ванной. В ответ на поворот крана с водой, в квартире тут же заскрипели трубы.
Она пришла налегке: только самое необходимое. Я нашел несколько шорт, футболку и пару белых хлопковых трусиков с фиолетовыми полосками. Я посмотрел на них, а потом порылся еще.
Все трусы были хлопковыми. Она действительно не собиралась раздеваться передо мной или хотя бы дразнить. Это немного разочаровывало, но, в то же время, из-за этого она нравилась мне все больше. Интересно, были ли у нее вообще стринги.
Была ли она девственницей?
Я рассмеялся. Девственница в колледже - неслыханной в наши дни.
Также там были упакованы тюбик зубной пасты, зубная щетка и небольшой тюбик крема для лица, которые я взял, выходя в коридор, где захватил полотенце из бельевого шкафа.
Я постучал в дверь ванной, но Эбби не ответила, так что я решил просто зайти. Она была за шторкой, но, в любом случае, у нее не было ничего, что я не видел до этого.
“Мерик?”
“Нет, это я,” сказал я, положив ее вещи рядом с раковиной.
“Ты что здесь делаешь? Убирайся!” взвизгнула она.
Я усмехнулся. Как ребенок. “Ты забыла полотенце, и я принес тебе одежду, зубную щетку и какой-то подозрительный крем для лица, который нашел в твоей сумке.”
“Ты рылся в моих вещах?” Ее голос стал на октаву выше.
Я придушил внезапный приступ смеха в горле. Я принес ей вещи, чтобы выглядеть хорошим мальчиком, а она была такой капризной. В любом случае, я не нашел ничего интересного в ее сумке. Эбби была такой же озорной, как и учительница воскресной школы.
Я выжал её зубную пасту на мою щетку и открыл кран.
Эбби была странно тихой, пока ее лоб и глаза не появились из-за шторки. Я старался игнорировать ее, чувствуя, что ее глаза прожигали мой затылок.
Ее раздражение было для меня загадкой. Для меня же такой ход действий был странно расслабляющим. Эта мысль заставила меня меня остановиться; семейная жизнь была не тем, что, я думал, мне понравится.
“Убирайся, Трэвис,” прорычала она.
“Я не могу лечь спать, не почистив зубы.”
“Если подойдешь к этой шторке ближе чем на пол метра, то во сне я выколю тебе глаза.”
“Гулька, я не стану подглядывать.” На самом деле, мысль о том, как она нависает надо мной, даже с ножом в руке, в какой-то мере заводила. Больше, конечно, та часть, в которой она надо мной, чем то, что в ее руках будет нож.
Я закончил чистить зубы и пошел в спальню, улыбаясь всю дорогу. Через несколько минут шум в трубах затих, но она все не выходила.
В нетерпении, я просунул голову в дверь ванной. “Быстрей, Голубка! Я уже состарился!”
Ее внешний вид удивил меня. Я видел ее без макияжа и раньше, но, в этот раз, кожа была розовой и блестящей, а длинные мокрые волосы были зачесаны назад. Я не мог перестать пялиться на нее.
Эбби отвела назад руку и бросила в меня расческу. Я пригнулся и закрыл за собой дверь, посмеиваясь всю дорогу по коридору.
Я услышал, как ее маленькие ножки потопали по коридору в мою комнату, и сердце заколотилось в груди.
“Спокойной ночи, Эбби,” раздался из комнаты Шепли голос Америки.
“Спокойной ночи, Мерик.”
Я рассмеялся. Ночной кошмар осуществился. Девушка Шепли познакомила меня с моей полной противоположностью. Я не мог завладеть ей и не хотел покидать ее.
Хотя я не мог назвать это ни чем иным, кроме зависимости, я не осмеливался делать что-то серьезное. Я только держал ее достаточно близко к себе, ведь зная, что она рядом, я чувствовал себя лучше.
Для меня не было никакой надежды.