– Можно я сделаю ещё один звонок?
– Да, конечно. – он тянется правой рукой назад и достает оттуда огромную куртку цвета хаки. – Надень, ты вся дрожишь.
И только после его слов я замечаю, что мои руки и ноги находятся в каком-то безумном треморе. Беру куртку из его рук и натягиваю её на себя. Набираю ещё один номер и жду ответа:
– Да. – сонный голос парня.
– Винс, это я.
– Рейчел? Какого черта? Ты время вообще видела? – недовольно бормочет он.
– Да. Прости. Джереми не с тобой? – спрашиваю и скрещиваю пальцы на руке, в надежде, что мой нерадивый брат уехал к нему.
– Нет.
– У меня к тебе просьба.
– Слушаю.
– Мне нужно, чтобы ты съездил ко мне на квартиру и проверил там ли Джереми. И моя машина, он уехал на ней. Проверь машину.
– Детка, давай, как только солнце встанет, я первым делом заскочу к тебе.
– Винс, это срочно! – не выдерживаю я и повышаю голос.
– Рейч, Джереми уже большой мальчик, он сам справится.
Его слова злят меня, прикрываю на секунду глаза и говорю:
– Винс?
– Да?
– Пошел ты!
Нажимаю кнопку отбоя и убираю телефон туда, откуда взяла. Через лобовое стекло на меня смотрит город, в котором я прожила всю свою жизнь.
– Рейчел? – осторожно произносит мужчина за рулем.
Я настороженно вскидываю на него взгляд.
– Ты по телефону говорила своё имя. Так куда тебя отвезти? Можем доехать до твоего дома, я только позвоню супруге, чтобы она не волновалась. – слишком дружелюбно говорит водитель. Не думала, что в этом городе ещё остались хорошие люди.
– Нет. Нет. Увезите меня в ближайший полицейский участок. Пожалуйста. – отвечаю и закутываюсь ещё глубже в огромную теплую куртку.
– Хорошо.
Через десять минут старый пикап притормозил у небольшого участка на краю города. Солнце уже раскинуло свои лучи, и сейчас я отчетливо могу разглядеть свои руки. На них бурые разводы засохшей крови.
– Приехали.
Начинаю снимать куртку, но мужчина останавливает меня.
– Нет, оставь себе. – достает из кармана листок и передает мне. – Если нужна будет помощь позвони мне.
Недоумённо смотрю на старика и спрашиваю:
– И всем вы так помогаете? Вы же не знаете меня, а вдруг я – серийный маньяк? Или убийца?
– Серийный маньяк скорее всего не попросил бы меня довезти его до полицейского участка. – он замолкает и сводит широкие, покрытые сединой брови, на переносице. – Если люди будут чуточку добрее, от этого никто не умрет. Кстати, мой сын – капитан полиции, и если вдруг… в общем, можешь позвонить мне.
– Спасибо. – искренне благодарю его я и беру листок.
Покидаю салон и иду в участок. Я уверена, что там мне действительно помогут. На входе меня встречает молодой лейтенант, который во всю уплетает розовый пончик. Он, кажется, только что проснулся, но при виде меня, настороженно спрашивает с набитым ртом:
– Что случилось, мэм?
– Я хочу дать показания. Признание…
– Какого рода?
– Я видела, как было совершено убийство. И… я… кажется, убила человека.
Парень сразу же хватается за рацию и кого-то вызывает. Пять минут, и я сижу в допросной, но то и дело бросаю взгляд на дверь. Мне кажется, что сейчас сюда ворвется монстр и утащит меня, снова туда. В тот чёртов мотель.
– Мисс Смит? Вы слышите меня? – врывается в мои мысли голос детектива.
Возвращаю взгляд к нему, мужчина примерно сорока восьми лет. На нём старенький, но ухоженный костюм серого цвета. На лице небольшая борода и усы, а ещё очки, в которые я не могу смотреть, так как вижу в них своё отражение. Напуганная девушка-убийца, вся растрепанная и в крови. Детектив не поверил ни единому моему слову. Да я бы на его месте и сама бы сомневалась в своих умственных способностях.
– Мисс Смит, прошу, скажите всё ещё раз, теперь уже для протокола. Я запишу всё на диктофон.
– Хорошо. – устало соглашаюсь я.
– Ещё раз сообщаю, вам доступен бесплатный адвокат, мы можем подождать его и начать допрос.
– Нет, не нужно.
– Начните всё с начала, пожалуйста. Но прежде ответьте мне на вопрос. Вы что-то употребляли?
– Нет, я ничего не употребляю. Никогда. – совершенно серьезно говорю я.
Но детектив пытается найти логическое объяснение моему рассказу. Не хочу его огорчать, но логикой тут и не пахнет. Но сумасшествием прет за версту.
– Может у Вас было эмоциональное потрясение, или же что-то другое, и Вам всё это просто померещилось?
– Нет. Я уверена, что видела… сын нашего мэра убил девушку.
Детектив нажимает на кнопку и начинается запись. Он снова смотрит на меня через чёртовы очки и, выгибая бровь, спрашивает:
– Вы утверждаете, что сын мэра – Тони Аллен, высосал душу из девушки?
Но я не успеваю начать рассказ. Взрывная волна выбивает дверь и разбивает смотровое окно-зеркало на миллионы мелких частиц. Волна сносит меня со стула, и я лечу на пол, но наручники, которыми я была прикована к столу, не дают возможности моему телу упасть до конца. Крик вырывается из меня, но я ничего не слышу. Меня оглушило напрочь, невообразимый свист в ушах не дает мне ничего расслышать. Но я вижу, как детектив делает слабые попытки подняться. Тут же в проходе появляются чьи-то ноги, поднимаю глаза и вижу того самого мужчину из леса. Что? Он жив… Его глаза нереально ярко сияют. Я чувствую, как холодок пробегает по моей коже. Выдыхаю и взор мне заслоняет белое облако пара, мне становится настолько холодно, словно меня закинули в морозилку и не собираются оттуда вынимать. То же самое я почувствовала там, в мотеле. Мерзкий пробирающий до костей холод.
Блондин наклоняется надо мной и что-то говорит, но я по-прежнему ничего не слышу.
Последнее, что я увидела – это голливудскую улыбку Тони Аллена. Следом удар по лицу, и я всё-таки отключаюсь.
2. Следи за братом
Рейчел.
За восемь часов до…
Быстрым шагом направляюсь в сторону своей квартиры и на ходу достаю сотовый. Нажимаю пару клавиш, и в следующую секунду до моего слуха доносятся гудки. Уже на втором гудке женщина берет трубку:
– Нет. Рейчел, ты не можешь так поступить. – категорически говорит Шерри.
– Но я ещё ничего не сказала.
– Если ты звонишь мне за час до твоей смены, то я делаю единственный вывод, ты решила отпроситься с работы. Я не права?
– Шерри, я заболела. – лгу я.
– Очередное враньё. Ты же знаешь, что сегодня поставка дорогущего вина, и я не могу позволить тебе филонить.
– Прости. Но я действительно не могу.
– Я уволю тебя. – тут же говорит она.
– Не уволишь.
– Почему это? – с издевкой в голосе спрашивает Шерри.
– Ну, во-первых, меня обожают клиенты твоего маленького винного магазина. Во-вторых, я ценю свою работу, и лучше меня ты никого не найдешь. Ну, и в-третьих, ты же меня любишь. – с улыбкой заканчиваю я.
– Я такого никогда не говорила. – парирует она.
– Это и не нужно. Я это и без лишних слов знаю. Ведь я тебе как дочь.
Повисает недолгая пауза, а следом до меня доносится тяжелый выдох Шерри:
– Ты – мелкая манипуляторша.
– Не спорю.
– Если ты скажешь мне, что случилось, то я отпущу тебя. Только правду.
– Я приболела.
– Ты уволена.
– Хорошо, Шерри, это Джереми, он снова связался со своей бывшей, и сегодня она тащит его в нарко-компанию. Ты, как никто другой, знаешь, чем закончилась прошлая его поездка. – говорю это и понимаю, что она будет волноваться, но никогда этого не покажет. Шерри – железная леди.
– И ты поедешь с ними? – тут же спрашивает она.
– У меня нет выбора.
– Это не правда, выбор есть всегда.
– Шерри, ты же знаешь, я не могу по-другому.
Очередной тяжелый выдох на другом конце провода:
– Знаю. Передай Джереми, что как только я его увижу, то сверну ему шею.
– Обязательно передам.
– Ладно, я вызову сегодня Коди, надеюсь, он не разобьет ни одной бутылки, а иначе, я вычту стоимость каждой драгоценной капли из твоей зарплаты.
– Я согласна. – без споров соглашаюсь я. – Шерри?
– Да.
– Я люблю тебя. – вполне серьезно говорю я.
– Подхалимка.
Шерри первой кладет трубку, и это вызывает у меня улыбку. Обожаю её. Когда мне было девять, а Джереми всего три года, она забрала нас из детского дома. Это далось ей с огромным трудом. Ведь одиноким женщинам редко позволяют взять подопечных. После второго отказа, она наняла дорогущего адвоката и судилась со всем штатом. Но она свернула горы, и уже через полгода с начала слушаний мы поселились в её небольшом, но уютном доме в центре города. Шерри спасла нас и дала хорошее воспитание, но она очень закрыта на эмоции и чувства. Я всегда считала её старшей сестрой, нежели мамой. Своих родных родителей я плохо помню. Знаю только то, что папа ушёл от нас, когда Джереми исполнилось три месяца. Что случилось с мамой, я не знаю. Мне было шесть лет, когда мама сказала, что нужно срочно сходить в магазин. Я помню, как она наклонилась над кроваткой Джереми и поцеловала его, потом подошла ко мне и сказала следить за братом. Она вышла за дверь, и больше я её никогда не видела. Она не вернулась. Прошло уже больше восемнадцати лет, а я до сих пор слежу за братом. Вот такая я послушная дочь.
Со временем из моей памяти стерлись лица родителей, остались лишь крупицы воспоминаний о каких-то незначительных моментах. После того, как служба опеки забрала меня и Джереми из нашего дома, а мама так и не появилась, то всё имущество, которое у нас имелось, распродали. Оказывается, папа был игроком и набрал кучу кредитов, которые в скором времени проиграл в казино, на их уплату и ушли все деньги с продажи дома, мебели и даже фотоальбомов. Я всегда задавалась вопросом, кому придёт в голову купить чужие фото? Это же бред.
Подхожу к таунхаусу и бросаю взгляд на парковку, моя старенькая тойота синего цвета стоит на месте. Ну да, а кто бы её угнал без бензина? Кто-то вчера ночью слил всё под чистую, и с утра мне пришлось ехать на общественном транспорте. Ненавижу автобусы, люди там постоянно стараются придвинуться к тебе как можно ближе. А я предпочитаю держаться от них как можно дальше. Вот такой я человек, не очень-то жалую посторонних людей. Если сказать точнее, то вообще не люблю людей, они все странные, со своими тараканами в голове.