– Так тебе завидую! – Конечно, она пропустила мое замечание мимо ушей. – Когда я училась в университете, родители не стали тратиться на общежитие. Приходилось вставать ни свет ни заря и тащиться на общественном транспорте на первые пары. – Мама поморщилась. – Надеюсь, в коммуне ты найдешь себе друзей. Ты так одинока.
– Брось, у меня есть ты. – Я криво улыбнулась маме.
– Ну, со сверстниками интереснее…
– Вспомни моих «подружек»! Первая увела Брендана. – Я изобразила пальцем усики Брендана, и мама громко расхохоталась. – Вторая оказалась тупой, как угол в девяносто пять градусов… – Я загнула пальцы, намереваясь продолжить.
– Ладно, я поняла-поняла. И все же… Ты ведь будешь учиться в огромном университете, вряд ли тебе удастся и дальше шарахаться людей.
– Они все жутко деградируют. Мои ровесницы то есть. Или мне просто не удалось встретить ни одну личность, с которой можно было бы пообщаться не только о парнях и прочей романтичной мерзости. – Я встряхнула головой, будто сантиментами можно было заразиться, только подумав о них. – Да и за что ты так со мной? Я хотела жить в общежитии, там и дешевле, и спокойнее, чем в сестринстве.
– Чтобы даже на каплю не прочувствовать все прелести студенчества? – Мама посмотрела на меня с искренним удивлением. – И, Офелия, пожалуйста, не надевай ты черное каждый день! Ну, ей-богу, всех парней распугаешь!
– Но ведь в этом и смысл…
– А девчонки наверняка боятся тебя. Этот твой мрачный образ… А выражение лица? Да у Джейсона из «Пятница тринадцатое» маска и то позитивнее!
Я закатила глаза и сбежала, не желая продолжать разговор.
Утром такси подъехало к нашему небольшому домику на Саут-Мелвилл-стрит, и мы быстро по грузили вещи. Мама вытирала слезы, махая мне белым платочком у почтового ящика, пока я тряслась от волнения на заднем сиденье. На автомобиле до Принстонского университета ехать час-два в зависимости от загруженности дорог, а учитывая, что сегодня предпоследний день летних каникул, стоять нам все три часа. Я предупредила водителя, что если мы не заедем по пути в «Старбакс» на перекрестке Южной 34-й и Уолнат-стрит (в котором я, кстати, проработала все лето), то в Нью-Джерси он привезет высушенный жаждой и жарой сухофрукт.
Когда мы встали в пробку, я вдруг ясно осознала, что на четыре года переезжаю в чужой город. Мое окружение, скорее всего, составят неприятные люди, а по соседству будут проходить безбашенные вечеринки. Мне ежедневно придется делать столько домашнего задания, сколько за всю школьную жизнь и не снилось! А еще – никакого личного пространства за пределами комнаты коммуны.
Мне, конечно, по жизни было безразлично мнение окружающих, и все с первого взгляда на меня могли это понять – мое лицо выражало настрой лучше любых слов. Еще я напомнила себе, что я дичайшая неудачница, супернеуклюжая и что смех у меня скорее больше похож лошадиный, чем на человеческий, что… «Нет, Офелия, остановись! – я отрицательно покачала головой, отмахиваясь от приступа неуверенности в себе. – Тебе же нет никакого дела до чужого мнения!» – …и продолжила пить кофе.
Как приятно было бы оказаться в мире, где и остальным на тебя плевать. В школе каждому до меня было дело. Цеплялись к одежде, к тому, что интересы у меня не девчачьи, что книги я читала «не для девочек» – детективы, жанр, который сам избрал меня, в котором я нашла себя как писателя. Дразнили за худобу и низкий рост, хотя в классе я была второй с конца, а не последней! Прозвали Лепреконом, посчитав, что я ходячее олицетворение злобного карлика и краду удачу, точнее грудь, у других девчонок, иначе почему к старшей школе я обладала самым большим бюстом, а они оставались почти совсем плоскими? Да-да, всё моя лепреконская сущность! В какой-то момент я просто перестала обращать внимание на издевки. Лучше наводить ужас на окружающих, чтобы продолжали держаться от меня как можно дальше.
Прошло три с половиной часа, и мы наконец въехали в Принстон. Территория кампуса была так велика, что я не сразу поняла, когда именно мы там оказались. По фотографиям Принстонский университет напоминал мини Хогвартс. Бесподобный и величественный, он внушал благоговение одним своим видом. Моя греческая организация находилась у озера Карнеги, до которого мы добирались по Лейк-драйв. Солнце палило неимоверно, но меня спасали солнцезащитные очки в пол-лица. Солнечные блики плясали на воде, большинство растений уже отцвело, но многие из них все еще оставались зелеными. Коммуны располагались в довольно живописном месте – я даже позволила себе улыбнуться, подумав о том, сколько вдохновения смогу поймать на берегу.
Я заметила четыре коттеджа: белое четырехэтажное здание, на двери которого были записаны три крупные розовые буквы – «Дзета-Хета-Эта». Следующий дом был трехэтажный, тоже белым, над дверью сияли золотистые буквы – «Бета-Каппа-Тета». Два следующих коттеджа цвета мокрого асфальта, пятиэтажные, располагали большей площадью. Третья коммуна носила название «Альфа-Дельта-Тета», а последняя, четвертая, – «Омега-Бета-Гамма». Мама изначально предупредила, что меня заселят в коттедж «Бета-Каппа-Тета» – тот, что во второй в линии.
– Нам сюда. – Я указала водителю пальцем.
Таксист вытащил два моих чемодана и помог донести их до входа. Я не успела постучать – дверь распахнулась, едва не сломав мой курносый нос.
– Добро пожаловать в «Бета-Каппа-Тета», сестренка!
На пороге появилась лучезарная девушка с длинными волосами, которые непослушными волнами ниспадали до самой поясницы. Она хлопала густыми ресницами, обрамляющими карие глаза. Руки она протянула вверх, как бы демонстрируя радушие приветствия.
– Э-э… Привет, – выдавила я.
– Давай чемодан! – Она взялась за ручку одного из двух чемоданов, не дав мне возразить, и повезла его внутрь, попутно рассказывая мне обо всем. – Меня зовут Брианна Кларк. Насколько мне известно, ты Офелия Коулман. Итак, на первом этаже у нас кухня.
Вместо двери проход в кухню был занавешен разноцветными шторками. Само помещение оформлено в стиле хай-тек: темно-синие столешницы и тумбы, белый стол и три высоких серых холодильника, на дверце каждого висело по гигантской цифре – «один», «два», «три».
– Для каждого этажа – свой холодильник, – пояснила Брианна. – Твоя комната будет на третьем, так что все свои вкусности будешь класть в холодильник с цифрой «три». Как видишь, мы повесили на них свои фото, чтобы не запутаться, – можешь сделать то же самое. Учти, красть у своих не стоит, иначе тебя будет ждать «неделя семи грехов». Следующая дверь – моя спальня. Если тебе захочется войти в комнату любой девушки, постучи. Мы не одобряем нарушения личного пространства. – Брианна обернулась и протянула руку. – Напротив – комната Викки. Слева от нее наша гостевая, по совместительству библиотека и кинотеатр.
Гостевая комната, выдержанная в спокойной бежево-золотистой гамме, была в три раза больше моей спальни в Филадельфии. На одной стене висел белый экран видеопроектора, который был прикреплен к потолку. По всем остальным стенам были развешаны фотографии девочек, скорее всего проживающих или проживавших здесь, с разных мероприятий. Тут же было и что-то типа уголка почета – на полках стояли кубки, свешивались чирлидерские помпоны и медали. Место от одной до другой стены занимал большой – как минимум на десять персон – кожаный диван.
– Ванная комната тоже для каждого этажа своя. Наша – вот здесь. – Брианна указала на дверь справа от комнаты Викки. – Пошли на второй.
Лестница сперва тянулась прямо, затем в углу уходила налево. В коридорчике, где мы оказались, было шесть дверей. На каждой висела золотая табличка с именем, какие-то плакаты и стикеры.
– На втором этаже живут Лайла, Дори, Ирма и Камми. Девочка из этой комнаты, – Брианна снова махнула рукой, – окончила университет и выселилась этим летом. Шестая дверь – ванная. Здесь задерживаться не будем, нам на третий. – Мы прошли оставшиеся ступеньки. – Здесь есть игровая комната с бильярдом и приставкой. Ты можешь посещать ее в любое время. Еще пять комнат пустуют. Если будет желание, сможешь переехать в свободную на втором этаже, но твоя мама сказала, что тебе чем выше, тем лучше.
– Да, верно, меня все устраивает.
– У меня к тебе сразу просьба: не шуметь в дни экзаменов после десяти часов вечера. Наша коммуна славится серьезным отношением к учебе, если ты больше по сексу, алкоголю и вечеринкам – тебе в «Дзета-Хета-Эта». – Брианна все так же лучезарно улыбалась, толкая чемодан в мою комнату.
Я рассмеялась.
– Вот уж от чего хотелось бы держаться подальше, так это от вечеринок. И людей.
– По поводу людей обещать не могу, как минимум от меня тебе будет сложно избавиться. Ты мне нравишься. – Она дружески ткнула меня локтем, меня же передернуло от перспективы постоянного общения с активисткой. – От вечеринок тоже не сбежать. Для греческих организаций они обязательны. Те, кто живет в общежитиях, просто мечтают о них каждую неделю. О времени проведения вечеринки узнать просто – на входной двери выбранной коммуны по четвергам вывешивают здоровенный плакат.
– Что-то мне стало грустно.
– Да ладно тебе! Я на первом курсе так же от всего шарахалась и была серой мышкой в очках с толстыми линзами – такими, что впору в телескоп вставлять! А теперь, взгляни, – Брианна покружилась, – стала обычной студенткой Принстонского университета.
– Что-то меня подташнивает… – прошептала я, осознавая масштабы бедствия.
– Твоя первая пара завтра утром – французский, – продолжала Брианна. – Как я поняла, ты сама выбрала этот предмет. Перед французским мы с Джошем, это мой парень, встретим тебя и проведем экскурсию по кампусу.
– Ага, спасибо.
– Ты всегда такая общительная?
– Поверь, я сказала тебе вдвое больше слов, чем обычно за месяц. – Я выдавила улыбку.
Брианна нагло открыла мой чемодан, пока я отодвигала в сторону второй, собранный мамой.
– О. Мой. Бог!!! – Брианна завопила так, что от испуга я дернулась, споткнулась о чемодан и распласталась на полу. – Ой, ты в порядке?