– Уверена, – произношу как можно тверже, несмотря на стресс и сомнения. Я должна быть уверена в том, что знаю точно. А мой проект продуман и-де-аль-но!
Давай, большой босс, расскажи мне про свойства газобетона и преимущества перед кирпичом, я готова.
Чуть вскидываю подбородок, призывая Аполлонова бросить мне вызов, на который я готова ответить, а он щурится и с интересом изучает меня, начиная с моих перепачканных грифелем пальцев и вплоть до складки между бровей – а она точно есть. Я уверена, что стою сейчас, сурово нахмурившись, как бывает всегда, когда кто-то сомневается в моих знаниях. Даже если это великий ужасный (и красивый) Аполлонов.
– Почему не газобетон? Он экономичнее.
Я ухмыляюсь на его предсказуемый вопрос:
– Скупой платит дважды.
– С ним быстрее работать.
– Зато дольше искать толковую бригаду.
– Экология?
– Безопасность? – парирую я. – У меня трехэтажное здание с дополнительным техническим этажом и бетонной черепицей на крыше. Газобетон не рассчитан на такой вес. Двадцать процентов газобетонных блоков трескается еще на этапе строительства. К тому же посмотрите характеристики грунта. И это мы еще не говорим о трудностях в установке навесных фасадов, необходимости в дополнительной вентиляции, утеплителе и о потере блоков при строительстве. Все это нивелирует экономичность и несомненное удобство. Так вы уверены насчет газобетона?
Последнее я говорю уже в приступе самодовольства и позабыв о давящем грудь чувстве страха перед звездным статусом Андрея Григорьевича. Хотя, скорее всего, не стоит злить человека, который через пару часов озвучит, кого именно возьмет к себе на практику, но… Что сделано, то сделано.
Делаю глубокий вдох и протягиваю Аполлонову распечатанные таблицы.
– Я рассчитала смету на оба материала. Знаю, что это не входило в курсовую, но не смогла удержаться.
Он их не откладывает, а просматривает с особым вниманием. Читает строку за строкой, будто речь идет не о гипотетическом студенческом проекте, а о реальном здании. И…
– Гробы? – Он доходит до последней строки таблицы расчетов с газобетоном и смотрит на меня, приподняв брови. Последний пункт написан ручкой поверх таблицы.
И, судя по тому, что Андрей Григорьевич сжимает губы, чтобы не засмеяться, юмор он оценил.
– Ну… безопасность превыше всего, – опьяненная успехом, говорю я дерзко и смело. – Кирпич для данного проекта безопаснее. Так что мы не можем вычеркнуть из сметы… жизни людей. А вдруг… конструкция рухнет?
Повторяю его движение бровями и совершенно точно слышу красивый звонкий смех, который меня слегка завораживает. Аполлонов и правда смеется мне в ответ. А я смотрю на это явление, едва ли не как на восьмое чудо света. Слышу шепот за спиной и лишь тогда мотаю головой, чтобы прийти в себя.
– Убедили, – наконец заключает он, отдавая мне победу в споре. И не перестает таинственно улыбаться.
Не знала, что он вообще это умеет.
– Анечка, подписываю, – пропустив мимо ушей большую часть диалога, включается Заяц, который все это время передвигал драгоценные камушки в телефоне. Пока не проиграл. – Можете печатать.
Он выдает свой вердикт, а потом вдруг тушуется и косится на звездного гостя:
– А вы, Андрей Григорьевич, что скажете? – Заяц вечно делает вид, что забыл о существовании коллеги, и это почти всегда неловко.
Его, конечно же, задевает тот факт, что наш курсовой проект оказался в лапах другого (молодого выскочки) наставника, но я его даже понимаю. Заяц – прекрасный профессор, мастер своего дела, выдающийся архитектор и справедливый человек. И мне жаль его до безумия. Только я все равно не могу не признать того факта, что Зайцу на моей доске визуализации места не нашлось, а вот Аполлонов там есть.
– Вы уже определились с бюро? – Голос Андрея Григорьевича проникает в уши, но не доходит до мозга.
Я в состоянии аффекта после выступления.
– Что? – И, кажется, начинаю снова дрожать.
– Бюро. Практика. Я должен выбрать двоих – это часть моего контракта.
Аполлонов все еще придирчиво рассматривает проект, терпеливо ждет, пока оживет подвисший «Архикад»[5], и постукивает пальцами по столешнице.
– Я… нет. Я…
И где та дерзкая любительница кирпича? Уверенность в себе как ветром сдуло.
– Приглашаю вас к себе, если нет более выгодных предложений.
К себе… куда? Андрей Григорьевич… что? О! Стоп, это то, о чем я думаю? Это…
Чтобы не показаться совсем идиоткой, я молча киваю несколько раз и забываю поблагодарить Аполлонова, когда с громким топотом к преподавательскому столу с ноутбуком в руках спускается великан Голицын в черной кожаной куртке, которую пора бы спрятать в дальний угол до осени. Но чего только не сделаешь на радость поклонницам, которые пищат от его прикида! Какие жертвы во имя имиджа, чтоб его!
– Простите, что отвлекаю, но у меня возникли очень срочные дела. Вот проект, – тычет он Андрею Григорьевичу. – Вот дом. Тут солнечные батареи. Вот это место под парковку, здесь окна. Ну, вы поняли. И да, я использовал вот эти перекрытия. Ну и, разумеется, газобетон, от которого вы в таком восторге. Короче, разберетесь. Анна, вы вчера у меня оставили. – И этот сумасшедший вручает мне скетчбук! При всех! – Такая рассеянная. – А это он сообщает уже Аполлонову, еще и как будто по секрету.
У меня нет слов. Потому что лучший момент моей жизни безобразно испорчен.
Голицын закрывает ноутбук, перед этим скинув проект на почту Зайца, прячет компьютер в сумку и… целует меня в щеку! Прямо на глазах у всех одногруппников, Зайца и Аполлонова.
– Пока, Санта-Анна, – рокочет он где-то у моего уха и, закинув сумку на плечо, уходит.
– Что за дурак! – рычу я, но мой гневный шепот тонет в гомоне, который поднимает группа. – Извините, я…
– Можете идти, – коротко произносит Аполлонов, потом поворачивается к Зайцу, отплачивая ему его же монетой. – Верно? Вопросов нет?
– Нет, – подтверждает профессор, смутившись явному уколу.
Я в ту же секунду вылетаю из аудитории, прижав к груди сумку и ноутбук. Пытаюсь продышать этот унизительный кошмар, когда…
– О, Анька, я успела? – Ко мне на всех парах летит Роксана. Ее черные волосы подлетают на каждом шагу. На них остатки афрокудрей не первой свежести, лицо наполовину скрыто черными очками, а под ними, уверена, следы вчерашнего праздника.
– Успела. Иди. Я записала тебя пятнадцатой по списку. Принимают пока восьмого или девятого.
– Все… – Она останавливается передо мной, чтобы спросить: – Все хорошо?
– Просто замечательно, – чересчур резко отвечаю я, потому что до сих пор не знаю, как объяснить Роксане, почему я продинамила ее клиента. За полночи так и не придумала оправданий, кроме «твой Голицын – засранец, а я трусиха, которая не сумела заставить себя вернуться в салон».
Я ее подвела. Впервые. Пусть она и заноза в заднице, но я искренне верю, что она бы меня никогда так не подставила.
– А, Роксана… – с трудом выдавливаю из себя.
– Слушай, и спасибо за Кокоса, – вдруг выдает она.
– Ко… коса? – Я даже заикаюсь.
– Ну, вчерашний клиент. Он позвонил, сказал, что выбрал третий вариант. В пятницу будем бить. Слушай, ты супер! Правда! Я бы такого не придумала. Перья, крылья… Это намного круче старомодных вензелей, которые обычно бьет себе этот мужик. Не представляю, как ты его уломала.
– И я… не представляю, – на автомате повторяю за Оксаной, соображая, кто все это устроил. И мне это ой как не нравится.
– Как точка, кстати?
– Взяли на практику. Несмотря на вмешательство… – я очень стараюсь контролировать растущую злость, – некоторых преступных элементов. Голицын опозорил меня перед всей аудиторией!
– Тебя? Да ладно. Зачем?
– Сама его спроси. Твой парень, ты и разбирайся! Иди уже! – раздраженно подгоняю ее, игнорируя поздравления.
Напряжена, потому что Роксана всегда была в курсе всех, даже самых незначительных событий моей жизни, а теперь впервые у меня появилась от нее тайна. И с кем! С Голицыным. Это же он выручил с клиентом? Потому что, если бы не он, подруга могла потерять клиента.
И что? Я ему теперь должна?
Глава 5
Три недели спустя я перебегаю дорогу на красный, накрыв голову сумкой и прячась от дождя. Интересно, затяжной ливень в первый день практики – это хороший знак или нет? Спросила бы своего личного астролога-таролога, но, несмотря на погоду, Роксана с утра пораньше умчалась на электричке в какую-то глухую даль: будет, по ее словам, тусоваться все выходные на чьей-то даче. Она обещала быть дома к понедельнику. И да, практика у нее проходит куда проще, чем у меня. То есть никак. Отчет она, видимо, напишет в последний день – выдумает данные для таблиц и нарисует на коленке несуществующие проекты. Печать получит по блату, а тройке будет вполне довольна. Иногда я, конечно, завидую подруге, которую больше всего в этой жизни волнует, как не пропустить ни одной крупной вечеринки за лето. Может быть, так и нужно вести себя в двадцать два?
Ладно уж. Шаг, второй, прыжок через лужу, и я оказываюсь перед «Аполло Арт». Не верю, что и правда здесь. Это место подобно храму современного искусства, где творят самые что ни на есть волшебники. Волшебник, если быть точнее. Я ждала этого дня с момента, когда меня «избрали», и теперь чувствую себя маленькой Элли, заброшенной ураганом в волшебную страну Оз. Бюро кажется таким большим! Оно располагается в пятиэтажном здании. На уровне второго этажа красуются большие зеркальные буквы «Аполло Арт», исполненные самой обычной «Гельветикой», и это почему-то заставляет меня улыбнуться. Поднимаюсь по ступенькам в святая святых, чувствуя, что этот момент однозначно особенный в моей жизни. Торжественный, я бы даже сказала.
Стряхнув капли с летнего хлопкового пиджака, который промокает в мгновение ока, я шагаю вперед. На ходу приглаживаю растрепавшиеся волосы и на ощупь проверяю, не размазалась ли под глазами тушь. Сегодня, на радость маме, которой хотелось по-особенному принарядить меня, я позволила сделать мне прическу – она лучше меня дружит с плойкой, а этот дурацкий дождь спутал мне все планы! Мало того что локоны раскрутились и повисли сосульками, так еще у остановки какой-то придурок мотоциклист окатил меня из лужи. Кто вообще гоняет в такую погоду? Себя не жалко, так других пожалел бы! В общем, время на укладку я сегодня потратила зря, вполне сошел бы строгий хвост.