1Где живет материнский гнев
Дом, так или иначе, связан с властью. Его задумали, построили, заняли и контролируют люди со своими потребностями и страхами, но имеющие власть.
Матери по всему миру негодуют.
Мать отстояла час в пробке после напряженного восьмичасового рабочего дня и наконец пришла домой. Вот она стоит в ванной, а ее пятилетняя дочь балуется. Девочка переминается с ноги на ногу, пританцовывает, включает и выключает воду. Делает все что угодно, кроме чистки зубов.
– Хватит дергаться, – раздраженно выдыхает мама. Дочь встает на цыпочки и плюет прямо в раковину. – Ну что ты делаешь?!
Мать берет бумажное полотенце и, вытирая плевок, думает, что ей нужно успеть сделать, когда дочь ляжет спать. Девочка несколько раз намеренно роняет зубную щетку, хихикая над своими выходками. Мама не выдерживает и демонстративно шлепает ладонью по стене.
– Прекращай! – она выхватывает зубную щетку прямо изо рта дочери. – Каждый день одно и то же! А ну-ка открывай рот!
Мать быстро и грубо чистит зубы девочки, но та и не думает успокаиваться.
– Стой спокойно, а то ударишься!
Спустя несколько жалких секунд происходит неизбежное – дочь случайно ударяется головой о раковину. Она хватается за ушибленное место и начинается громко кричать. Мама бросает зубную щетку в раковину, садится на унитаз и закрывает лицо руками. Она знает, что если сорвется, то разнесет весь дом, мало не покажется никому.
Материнский гнев охватывает все тело. Пальцы сводит судорогой, щеки горят, дыхание учащается. Гнев вспыхивает быстро, яростно и неконтролируемо. Он выплескивается посредством ругательств и громких криков, от которых наутро болит горло. Мать машет руками и топает ногами.
– БЫСТРО ПОЧИСТЬ ЗУБЫ!
Как матерям нам следует быть заботливыми, терпеливыми, добрыми и спокойными. Мы стараемся скрывать свой гнев, держать эмоции в себе и не давать им выхода. Шейла, мать двоих детей, трех и семи лет, из Брисбена, Австралия, призналась в электронном письме: «Меня частенько охватывает гнев. Порой так и хочется схватиться за острый нож и хорошенько изрезать им наш матрас на лоскуты». А кому-то иногда хочется покричать где-нибудь, где нас никто не услышит. «Раньше я кричала под водой в общественном бассейне, но, увы, пандемия лишила меня и этой возможности». Впадая в ярость, не причинить никому физического вреда стоит огромных усилий. Джоанна из Португалии призналась мне: «Помню, как схватила свою маленькую дочь и… вцепилась зубами в ее пушистый комбинезон, чтобы не сделать чего похуже».
Чаще всего, когда мама зла, под раздачу попадают дети. Однако иногда гнев может быть направлен на партнеров или домашних животных, общественные порядки и всех, кто нас окружает. Материнский гнев также проявляется в самоповреждении: злоупотреблении психоактивными веществами, порезах, ударах по ногам и лицу, закусывании губ, щек и языка. Одним словом, во всем, что причиняет физическую боль. Матери, которых обуревает гнев, подвергают себя истязаниям, даже не подозревая об этом. Это страшно, но это случается чаще, чем вы можете себе представить.
Причина возникновения боли заключается вовсе не в отказе ребенка чистить зубы или в других аспектах воспитания. Ее причины гораздо глубже! Гнев появляется из-за постоянного стресса и неоправданных ожиданий, связанных с материнством в сочетании с отсутствием поддержки со стороны семьи и общества в целом.
Самое неприятное в причинах, вызывающих материнский гнев, – это то, что мы их не замечаем. И по итогу все, что мы видим, что видят окружающие, – это разгневанная мать. На первый взгляд материнский гнев выглядит как причина и следствие: ребенок уронил кувшин, тот разбился вдребезги, в результате чего мама вышла из себя и закричала. Такое объяснение легко понять: произошло неприятное событие, за которым последовала реакция. Если добавить чуть больше деталей, то станет ясно, что мать неоднократно просила ребенка не играть с кувшином. Возможно, столь хрупкая вещь была дорога ей как память о прабабушке, спасшейся от холокоста. Или же у мамы горели сроки по сдаче работы, а бабушка, которая должна была посидеть с ребенком, не смогла прийти из-за мигрени. Так или иначе, если видеть всю картину целиком, то маме можно только посочувствовать в подобных ситуациях.
Если представить материнский гнев в виде «дома», причинно-следственная связь начинает прослеживаться уже на первом этаже. Скажем, на «кухне», поскольку именно там происходит большая часть повседневной рутины. Дабы полностью понять причины возникновения материнского гнева, нам нужно покинуть «кухню» и спуститься в «подвал», к самому основанию и попытаться разобраться, что же было до. Говоря «до», я имею в виду то, что произошло за час или за день перед тем, как мама накричала на ребенка. Также стоит брать во внимание личные проблемы и тревоги матери, которые обостряются день ото дня. Ежедневные заботы, самоопределение, социальные нормы, власть (или отсутствие власти), травмы из прошлого, современные общественные структуры и установки – все это в совокупности доводит матерей до ручки, вынуждая их сжимать кулаки и срываться на окружающих их людей, чаще всего на тех, кого они любят больше всего на свете.
В «подвале», где все ярче разгорается материнский гнев, мы узнаем, что отсутствие поддержки со стороны партнера уходит корнями в социальное и культурное неравенство между полами. Отмотаем время назад и вспомним мать и ребенка, разбившего кувшин. Возможно, каждое утро мама остается с ребенком совершенно одна, потому что отец рано уходит на работу. Ее муж зарабатывает меньше, но начальник разрешает ей работать из дома по утрам, чтобы та не жертвовала «материнскими обязанностями». Мужу же такой возможности работодатели не предоставили. Да он и не просил, поскольку в его офисе так не принято. Никто из его коллег мужского пола не работает из дома. Если подумать, ее супруг даже не уверен, есть ли у кого-то из них дети. Для матери работать из дома – значит быть рядом с ребенком, если тот заболеет и не сможет пойти в детский сад. Вся ответственность по заботе о малыше в таком случае ложится на ее плечи, несмотря на то что мама тоже работает. Рабочий график матери порой бывает более гибкий, чем у отца, – этот момент кажется незначительным и безобидным на фоне других проблем, но все же он является результатом структурного неравенства. В результате чего вся основная ответственность и забота о ребенке неизменно возлагается именно на мать. В момент, когда муж целует жену на прощание и уходит на работу, а их ребенок бьется в истерике на полу, раздражение внутри матери постепенно нарастает.
Возможно, накануне вечером, перед тем как ребенок разбил кувшин, она попросила мужа повесить полку для ее коллекции повыше, чтобы их подрастающий сын не мог до нее дотянуться. И вполне вероятно, он лишь отмахнулся от просьбы жены, сказав: «Да успокойся, он не достанет». Размышляя над этим, мы понимаем, что в день, когда кувшин оказался разбит, мать злилась вовсе не на сына, а на мужа, ведь тот проигнорировал ее просьбу, посчитав ее переживания необоснованными. В глубине души она злится и на себя, потому что не настояла на своем, не прислушалась к своей интуиции и не убрала кувшин подальше. В «подвале», где скрывается первоисточник материнского гнева, мы видим, как страдают матери из-за пренебрежения их чувствами.
«Подвал» здания материнского гнева от пола до потолка заставлен пыльными коробками, в которых хранятся доказательства и подтверждения всех тех лишений, с которыми вынуждены мириться мамы в зависимости от их идентичности. Например, представим, что та самая мама с разбитым кувшином – темнокожая. В этом случае ситуация принимает иной оборот. Услышав звуки бьющегося стекла и крики, люди могут переполошиться и вызвать полицию. А это уже приведет к тому, что государство сочтет ее «никудышной» матерью. Службы защиты детей забирают малышей у темнокожих матерей в два раза чаще, чем у белых (что касается коренных американок, то там этот показатель и вовсе в три раза больше). Подобная статистика вызывает у людей неподдельный страх и тревогу, оборачивающиеся в конечном итоге психологическими травмами. Каждый день мы подвергаемся социальной и структурной дискриминации в зависимости от наших личных особенностей: лишний вес, происхождение, возраст, инвалидность. Это влияет на то, как мы справляемся с ролью матери, и еще больше распаляет женщин, в душе которых день за днем накапливается гнев.
Структурное неравенство, которое неминуемо вызывает стресс и злость, часто становится причиной финансовых проблем и ухудшения здоровья. Но что касается матерей, то, как правило, принято не копаться излишне глубоко в причинах их негативных эмоций. Все остается в рамках «кухни»: ребенок разбивает кувшин, мама кричит. Подобное описание событий не бросает вызов существующему положению вещей. Оно перекладывает вину на плечи матери. И правда, ну что за мать будет срываться на членах семьи?
Этим вопросом задаются и те, кто осуждает разгневанных матерей, и сами матери, борющиеся со злостью и стыдом за свои эмоции. Многие женщины на самом деле не осознают, что в их так называемом подвале постепенно накапливается необузданный, неуправляемый гнев. Они считают, что всего лишь злятся на своих детей или партнера. Достаточно совладать с гневом, и все наладится. В конечном итоге они винят себя, а общество винит их, потому что обе стороны в моменте видят только вершину айсберга.
Пока весь негатив накапливается на дне, в «подвале», на «кухне» сидит ребенок, который не внял просьбе мамы и устроил беспорядок. Гнев – одна из возможных ответных реакций матери в этот момент. Другие варианты – сожаление, разочарование, беспокойство или даже юмор. Если бы только реакцию на стрессовые ситуации можно было выбирать. Большинство разгневанных матерей не в состоянии выдохнуть и подумать: «Какая реакция будет наиболее здоровой и правильной?» Гнев быстрее разума.