огла бы съедать целую коробку печенья за день, – подумала я, – и даже не заметила бы этого». Все мы тогда были молоды, и никто из нас не хотел питаться «мусорной едой», но из-за привычек, заведенных в этом доме, устоять перед ней было намного труднее.
Люди действительно заряжаются энергией, когда кладут вещи на свои места, справляются со скучными задачами, чистят поверхности и избавляются от вещей, которые не работают или не используются. Этот приток энергии позволяет с большей легкостью контролировать самих себя и придерживаться трудных привычек. Кроме того, решение таких мелких задач подхлестывает наше ощущение «самоэффективности». Чем больше мы можем доверять себе в том, что сдержим мелкие обещания, данные самим себе, тем скорее поверим в свою способность придерживаться какой-то важной привычки.
Конечно, нельзя отрицать, что некоторые люди процветают в атмосфере беспорядка. Незахламленная среда не влияет на их продуктивность, креативность и душевное спокойствие (она может их даже душить). Но для меня окружающий хаос подобен разбитому окну, из-за него я чувствую себя менее продуктивной и креативной. Когда мой кабинет загроможден раскрытыми книгами, исписанными листками, полупустыми кофейными чашками и ручками без колпачков, я ощущаю подавленность. Очищение моего пространства очищает мой разум и душу.
У каждого человека есть свои «разбитые окна». Неубранная постель – одно из таких распространенных «разбитых окон», вот почему рекомендация «заправлять постель» является одним из наиболее популярных зароков достижения счастья. И действительно, привычка заправлять постель коррелирует с ощущением благополучия и более высокой продуктивности. В числе других популярных «разбитых окон»: захламленный автомобиль, накопление куч грязного белья и мусора, неумение отыскивать нужные предметы вроде паспорта или зарядного устройства телефона, собирание стопок газет, журналов и каталогов, ношение пижам или безразмерных спортивных «треников» в течение всего дня, нежелание бриться или принимать душ.
Джейми, как он часто и настоятельно напоминает мне, воспринимает грязную посуду, оставленную на ночь, как такое «разбитое окно»; для меня, если грязная посуда добирается до раковины, значит, жизнь под контролем. А какое «разбитое окно» есть у меня? Уснуть перед телевизором.
Когда я только начала свое исследование в области формирования привычек, моя сестра Элизабет согласилась быть «рекрутом», позволив мне опробовать на ней некоторые из моих теорий. В одной из первых попыток переделать ее привычки я попыталась убедить Элизабет изменить свои привычки в области сна, но над этим она работать не хотела.
– Иногда, когда я вечером смотрю телевизор, сидя на диване, я там же и задремываю, – сказала она мне. – Именно тогда мой сон оказывается самым качественным и глубоким.
– Ты не дремлешь, – запротестовала я, – ты просто отключаешься перед телевизором! Для меня это и есть «разбитое окно». Я потом ужасно об этом жалею!
– А меня удручает необходимость отправляться в постель до полуночи. Я таким образом теряю одну из лучших частей своего дня.
До меня дошло, что Элизабет – одна из тех, кто чувствует себя обманутым, если не получат в конце дня этого кусочка личного времени, пусть даже ценой отказа от полноценного сна. Так что я оставила эту тему.
Я решила починить несколько собственных «разбитых окон». Начала со скверной привычки оставлять кучу одежды в ванной – иногда на несколько дней. Нередко, особенно когда спешу, я говорю себе: «От кучки одежды ничего не изменится». Но поддержание порядка успокаивает меня и дарит большее ощущение контроля; от беспорядка же мне становится хуже. Едва начав развивать в себе эту привычку, я осознала, что, если каждый вечер убирать свои вещи, задача оказывается не такой уж трудной. Секрет взрослой жизни: проще постоянно поддерживать некий уровень, чем наверстывать.
Далее я перешла к муторной задаче телефонных сообщений. Мне не нравился гудок, который сообщал мне, что у нас на автоответчике есть звонки – а наш телефон звучал постоянно, потому что я терпеть не могу принимать сообщения. Я решила декларировать новую привычку: всякий раз, услышав сигнал, я должна прослушать сообщение. Но очень скоро мне пришлось признать свое поражение. Я просто не могла заставить себя это делать. Тогда я переключилась на создание другой привычки: приносить ручку, бумагу и телефон Джейми, когда он приходит домой с работы, и заставлять его прослушивать сообщения. Он, похоже, не против.
Я присмотрелась и к своим кабинетным привычкам. Каждое утро я сажусь за свой письменный стол, ставя чашку кофе с одной стороны и диетический лимонад – с другой, и связываюсь с миром через электронную почту и социальные сети. Барабаня по клавишам, я ощущаю приятное чувство контроля над ситуацией – словно пилот самолета, проводящий проверку систем в кокпите, или хирург, протягивающий руку за инструментом.
Я хотела, чтобы конец моего рабочего дня был таким же удовлетворяющим, как и начало. Раньше я привычно выходила из-за заваленного всем, чем только можно, стола, но теперь в последние десять минут работы я складываю бумаги, просматриваю несколько электронных писем, заполняю документы, закрываю ручки колпачками, проверяю календарь на следующий день и собираю те предметы, которые должны отправиться в другие помещения квартиры.
Вскоре я обнаружила, что благодаря этой привычке мне гораздо легче входить в кабинет на следующее утро: я и не представляла, в какое уныние вгоняет необходимость разбирать бумажки и кофейные чашки, чтобы начать новый день.
«Фундаментальная четверка» сильно повлияла на мои собственные привычки – но можно ли сказать, что она столь же много значит для всякого человека? Чтобы поэкспериментировать с моей теорией значимости «фундамента», я спросила своего друга Маршалла, не хочет ли он стать участником моего исследования, чтобы я помогла ему разобраться с захламленностью в его квартире.
Я познакомилась с Маршаллом благодаря одному из моих детских читательских клубов. Маршалл ведет колонку в газете, он человек невероятно творческий, но однажды он сказал мне: «У меня нет проблем с выполнением заданий, но собственную работу я откладываю до последнего».
– Какую работу? – поинтересовалась я.
– Работу над сценарием спектакля, над идеей романа или над совместным проектом, который я мог бы начать с братом.
Поскольку я бывала в его квартире, мне было известно, что в ней царит страшный беспорядок, и я горела желанием протестировать свою теорию о том, что расчистка завалов – и, таким образом, укрепление «фундамента» Маршалла – поможет ему решить проблему с писательским трудом. Вот как я это ему объяснила:
– Моя теория заключается в том, что благодаря фундаментальным привычкам становится легче формировать другие хорошие привычки, то есть создание порядка может помочь тебе в твоем писательском труде. Люди снова и снова говорят мне, что обретение контроля над своими вещами помогает им лучше контролировать свою жизнь. А еще исследователи Принстонского университета обнаружили, что зрительно воспринимаемая захламленность окружения снижает способность сосредоточиваться и перерабатывать информацию.
– Ладно, – ответил он с осторожным энтузиазмом.
Я приехала к нему, в классическую нью-йоркскую квартирку с одной спальней в районе Гриннич-Вилледж, захватив с собой закуски и маленький блокнот: чтобы быть готовой делать заметки, если в процессе вдруг явит себя какая-нибудь истина, касающаяся формирования привычек. Мне не терпелось начать, но по виду Маршалла мне показалось, что он, возможно, передумал. И поскольку он встречался с моей сестрой, когда жил в Лос-Анджелесе, я решила сослаться на нее.
– Помнишь, я помогала Элизабет разбираться с захламленностью в ее доме? Люди часто переживают из-за беспорядка, но нет на свете большей неряхи, чем Элизабет. Хотя это действительно так, после генеральной уборки она стала намного аккуратнее, – добавила я, стараясь быть справедливой. – Помни, меня ничто не может шокировать. Договорились?
– Договорились…
Пока мы работали, я упомянула о своих любимых привычках, в надежде, что какая-нибудь из них понравится Маршаллу. «Следуй правилу одной минуты: если можешь выполнить задачу менее чем за минуту, выполни ее немедленно». «Никогда не оставляй газеты в доме до следующего дня». «Используй столешницы для деятельности, а не для хранения». Я рассказывала ему небольшие и вдохновляющие истории об уборке.
– У меня есть знакомый парень, у которого хранилась полная подшивка журнала The Believer, – рассказывала я, – и каким-то образом тот факт, что у него была полная подшивка, заставлял его думать, что это нечто ценное. – Я покачала головой. – Завести привычку собирать бесполезные вещи очень просто, но потом приходится ломать голову над тем, где их хранить. К примеру, хозяйственные сумки. Я не хочу их выбрасывать. Но кому может понадобиться сразу пятьдесят хозяйственных сумок?!
В ответ он протянул мне пожелтевшую стопку газет:
– Положи их, пожалуйста, в шкаф, в стопку.
Я заглянула внутрь шкафа.
– А зачем ты их хранишь?
– Это газетные разделы с моей колонкой, – он взглянул на стопку. – Может быть, стоит нанять кого-нибудь, чтобы сделать вырезки и сшить их в одну книжку. Или отсканировать. Тогда я мог бы выложить их в Интернет.
– У тебя есть сайт?
– Нет, но, может быть, неплохо бы его завести.
Слова Маршалла заставили меня призадуматься: может быть, он слишком «завышает планку»? Люди поднимают планку, когда раздумывают о том, что неплохо бы обзавестись новой привычкой, а затем вносят в свой замысел усовершенствования, которые делают его практически неосуществимым. Например, человек решает заняться физкультурой, и вместо того чтобы нацелиться на 20-минутную прогулку хотя бы раз в день, планирует создать для себя расписание, в которое входят кардиотренировки, силовые упражнения и упражнения на равновесие, и все это – 4 раза в неделю. Планка настолько высока, что взять ее невозможно.