Но самой интересной игрушкой для ребят был самолёт — подарок дяди.
Замечательная игрушка этот самолёт! У него красивые серебристые крылья, спереди два пропеллера, внизу два колеса, а сверху приделаны два кольца. Через кольца пропускали верёвку. Ара держал один конец верёвки, Цогик — другой. Когда Ара спускал верёвку вниз, самолёт двигался к нему, а когда поднимал, самолёт мчался к Цогик.
Котот вертелся тут же, но смотреть ему было неинтересно: он нюхал. Ара сердился на него:
— Котот, это не еда, это самолёт! Пожалуйста, не мешай!
Из соседнего двора пришёл Гево́рг.
— Ой! — удивился он. — Что это вы делаете?
— Пускаем самолёт! — гордо сказал Ара.
— Дашь мне немножко попускать?
— Не дам, это мой самолёт!
— А помнишь, я тебе мячик давал?
В сад вышла мать Ара.
— О чём это вы спорите? — спросила она.
— Разве самолёт не мой? Разве не мой? — быстро заговорил Ара.
— Твой, — ответила мама.
— Геворг хочет играть…
— Пускай играет.
— Не дам, не дам! — возмутился Ара, схватил самолёт и прижал к груди. — Он мой!
Геворг заплакал. Мать Ара позвала его в дом.
— Ну, пускай самолёт! — сказал Ара Цогик.
Но Цогик тоже захотелось плакать.
— Я больше не играю, — сказала она и ушла.
Ара, обняв самолёт, вошёл в комнату. Геворг сидел у стола и ел яблоко, а на столе лежало ещё одно.
— Яблоко! — обрадовался Ара.
— Не трогай, это для Геворга, — сказала мама.
— В буфете ещё есть, — возразил Ара.
— Те для папы.
Мама сняла крышку со швейной машинки и начала шить. Интересно шить на машинке! Повернёшь ручку — и колесо начинает вертеться: чик-чик-чик-чик-чик…
Ара подошёл к столу:
— Крутить, мама?
— Нет. Нельзя. Это моя.
— Ну, дай покрутить!
— Нет.
Ара чуть не заплакал:
— Почему не даешь? Колесо поломается?
— Твой самолет тоже не поломался бы, — сказала мама, — но ты Геворгу не дал.
Ара опустил голову — ему было стыдно.
Немного погодя ребята снова были в саду. Самолет пускали Геворг и Цогик, а Ара весело играл с Кототом, ожидая своей очереди.
Чёрненький
Козлёнка привёл отец Ара. Отец держал в руках пучок зелёной травки, а козлёнок мекал и бежал за ним. Так они вошли в сад.
В это время Цогик, Ара и Котот играли в саду. Цогик и Ара приготовили для Котота бумажную цепь и хотели привязать его к яблоне.
— Котот, только одну секунду стой спокойно, только одну секунду! — уговаривал его Ара.
Но Котот не соглашался.
„Гав, гав!“ — сердито лаял он, глядя на цепь, и лапами рвал кольца.
Когда козлёнок вошёл в сад, всё было забыто. Все трое обрадовались: Цогик и Ара — козлёнку, а Котот — тому, что освободился от цепи.
Дети сразу побежали к козлёнку. Котот за ними. Козлёнок испугался Котота и начал смешно подпрыгивать.
— Котот, будь умным, — предупредил Ара, осторожно придерживая козлёнка.
У козлёнка была мягкая чёрная шерсть, короткий, поднятый кверху хвост и маленькая голова с едва заметными рожками.
Стали решать, как его назвать.
— Чёрненький, — твёрдо сказал Ара.
Цогик согласилась, а Кототу было всё равно.
Затем пошли в сад, чтобы нарвать для Чёрненького травы. Взяли по маленькой охапке и принесли козлёнку.
Чёрненький уже подружился с Кототом. Отец привязал козлёнка тонкой верёвкой к яблоне, а Котот сидел возле него смирно и дружелюбно.
Чёрненькому дали охапку травы, и он тут же съел её.
— Ещё что нужно сделать? — спросила Цогик.
— Нужно напоить его, — ответил Ара.
Чёрненького отвязали и повели к ручью. Он напился и от удовольствия мекал.
Затем решили выкупать козлёнка. Только хотели облить его водой, как в сад вышел отец.
— Что это вы делаете? — спросил он.
— Купаем козлёнка.
— Подождите! — засмеялся отец. — Ведь он простудится.
Оказалось, что купать козлёнка нельзя.
— Ну, тогда давайте сделаем ему из травы и листьев матрац, — предложил Ара.
До вечера они делали матрац. Чёрненький равнодушно смотрел на него.
— Почему он не ложится спать? — спросила Цогик.
— Ещё рано, выспится, — ответил Ара.
В это время ребят позвали ужинать. Они ещё раз погладили Чёрненького и ушли.
Рано утром проснулись и тут же побежали в сад, к Чёрненькому. Козлёнок был на месте, а травяного матраца не оказалось. За ночь Черненький съел свой матрац.
Три по десять — тридцать
Котот в эту комнату войти не мог: ему было запрещено. Там жили шелковичные черви. Уже целый месяц бабушка и мать кормили листьями тутового дерева шелковичных червей. Старший шелковод колхоза был доволен их работой.
— Недолго уж осталось, через несколько дней начнут сновать коконы, — сказал он.
Ара, Геворг и Цогик с нетерпением ждали этого.
Наконец шелковичные черви начали сновать коконы. Занятные эти коконы! Они похожи на цифру восемь — как будто два круглых белых мячика соединены друг с другом. Но самое интересное — это работа червей. Между тремя тонкими травинками черви выбирают себе место, выпускают изо рта шелковинку и обматываются ею. Спустя некоторое время они обматываются ещё прозрачным чехлом и продолжают укреплять стенки.
Цогик, Ара и Геворг втроём с интересом смотрели на одного червяка. У него уже был тонкий чехол.
— Сейчас перестанет, — сказал Геворг, — больше не будет ткать.
— Почему? — удивилась Цогик.
— Если стенки будут толстыми, воздух не пройдёт, тогда он задохнётся.
— Нет, — засмеялся Ара, — он ещё будет ткать, ему хватит воздуха в чехле.
Они поверили Ара: он говорил то, что слышал от мамы, а мама, конечно, не может ошибиться.
— Ара, а Что он будет делать внутри кокона? — спросил Геворг.
— Медленно, медленно превращаться в бабочку, — ответил Ара.
Это было уже совсем невероятно: неужели червяк может стать бабочкой?
— Что ты!.. — не поверил Геворг.
— Вот увидишь, — сказал Ара.
— Это твоя мама так говорила?
— Да. Вот я попрошу у мамы несколько коконов, мы сохраним их, и, когда черви станут бабочками и выйдут из коконов, тогда сам увидишь.
Пришла мама. Она положила на тахту несколько пучков травы с острым запахом.
— Мама, дашь нам несколько коконов? — попросил Ара.
— Дам. Сколько штук вы хотите?
Вопрос был серьёзный. Сколько попросить? Тысячу — это много, десять — как будто мало, а других цифр они не знали.
— Два раза по десять, — попросил Ара.
— Нет, три по десять, — сказал Геворг.
— Эх, вы! Совсем считать не умеете, — засмеялась мама. — Идите к Со́ник, пускай она вас научит считать до тридцати. Когда научитесь, тогда приходите, я дам вам тридцать коконов.
— Мы тридцать не хотим, только три по десять! — обиженно сказала Цогик.
— Но ведь три по десять — это и есть тридцать.
Они удивились. Затем пошли к Соник, старшей сестре Геворга.
Три дня они учились считать, занимались в саду. Котот тоже участвовал, но он так и не научился считать.
— Считай! — убеждал Ара. — Считай, Котот, чтобы мама тебе тоже дала коконы.
Но Котот не считал.
— Котот тупой, — заключил Геворг.
Ара рассердился:
— Вовсе не тупой! Тупая Мурка.
— А почему не считает?
— Во-первых, Кототу не нужны коконы, — сказал Ара, — а во-вторых, во-вторых… — пробормотал он, не зная, что сказать: наконец нашёл: — а во-вторых, Котот — собака, а собаки никогда не считают.
Больной
Чёрненький утром траву не ел: не было аппетита. Ара, Цогик и Котот после завтрака пошли навестить Чёрненького и очень обеспокоились.
— Почему он не ест траву? — сказал Ара. — Неужели он болен?
— Посмотри, какой скучный, — сказала Цогик, хотя на самом деле козлёнку вовсе не было скучно.
Котот начал играть с Чёрненьким, но Цогик отогнала его:
— Котот, не заставляй больного бегать! Вспотеет, устанет.
Ара подошёл к Чёрненькому и положил руку ему на лоб:
— У него температура повышена, весь горит.
— Надо лечить, — сказала Цогик. — Он, конечно, болен гриппом.
Ара нашёл оправу от очков, нацепил себе на нос. Он стал врачом, Цогик — сестрой. Начали лечить Чёрненького.
— Необходимо измерить температуру, — сказал врач.
Принесли карандаш, положили под мышку Чёрненькому, затем вынули, посмотрели.
— О! — воскликнула Цогик. — Температура тысяча, доктор.
— Открой рот, — предложил Чёрненькому врач. — Открой рот — я посмотрю твой язык.
Чёрненький рта не открыл.
— Он без сознания, — заключила Цогик.
Они побежали домой, принесли лекарство.
Цогик, держа лекарство на ладони, подошла к Чёрненькому. Чёрненький понюхал и отошёл. Он не хотел принимать лекарство.
— Прими! — убеждал Ара. — Хорошие дети во время болезни всегда принимают лекарство. Прими, чтобы скорее выздороветь, чтобы щёчки твои порозовели.
Однако Чёрненький не подходил близко. Чтобы не выбрасывать лекарство, решили дать его Кототу, но он поднял хвост вверх и — гав, гав, гав! — убежал.
— Оставь его! — сказал Ара. — Готовь шприц — нужно Чёрненькому сделать укол.
Острым кончиком карандаша кольнули Чёрненького в бок.
Чёрненький отскочил в сторону, Котот бросился за ним.
— Держи, Котот! — приказал врач.
Но Котот вовсе и не думал держать Чёрненького. Чёрненький и Котот стали бегать по саду.
— Посмотри, как больной бегает! — сказал Ара.
— Значит, он не болен.
— Да, не болен! — возмутился врач. — Прививка помогла — вот что!
О том, что случилось во дворе
Бабушка посадила наседку. Двадцать дней черная курица сидела на яйцах и согревала их. На двадцать первый день цыплята начали стучать по скорлупе: „Тук, тук, тук!“
Курица обрадовалась и принялась клювом ломать скорлупу. Из яиц вышли пушистые цыплята. Один был жёлтенький, другой — чёрненький, потом ещё рябенькие, беленькие. Они были такие маленькие, что едва двигались. Курица собрала их вокруг себя и вышла из сарая.