- Что же он именно к этому проекту привязался? Есенин - личность популярная, прости господи, культовая, про него романы пишут, кино снимают…
- Он сказал - там не я и даже не похож. Мало ли что актеры рожей хлопочут! А тут, говорит, от моего имени документ подписан. И дальше непечатно. Да вы сами послушайте…
- В каком смысле «послушайте»?
- Они не могут сами обращаться, им посредник нужен. И вот - они никак не могли до нас добраться, а тут я…
- В транс впадать будете? - ядовито осведомился Шметтерлинг. Розыгрыш начинал терять оригинальность. Пошел эпизод из «Привидения». Но Вупи Голдберг была колоритнее Альбина.
- У вас совершенно неверные представления о нашей работе. Транс - это для дилетантов. Все будет по-другому. Сейчас я вам покажу.
- Эй, погодите! - (Мало ли, а вдруг он гипнотизер. Усыпит - и прощай, ноутбук.) - Желательно, чтобы при вашем общении присутствовало третье лицо.
- Я не против.
Виктор выглянул за дверь.
- Люда, иди сюда!
- Что случилось?
- Похоже, будет цирк. Помнишь мужика, который в пивнухе общался с духом Высоцкого? Тот же нумер, только типаж почище. Так что не исключен сюрприз.
Сюрприз уже стоял на общем обозрении. Пока Виктор договаривался с Людочкой, Альбин извлек из портфеля какой-то агрегат и водрузил на стол. Людочка по молодости лет могла и не знать, что это такое. А Шметтерлинг знал, но не видел много лет. И где теперь увидишь пишущую машинку, если даже пенсионеры нынче пользуются компьютерами.
- У ней внутри неонка? - осведомился Шметтерлинг. Это было уже не «Привидение», а нечто более родное.
- Не понял…
Очевидно, классика научной фантастики была столь же чужда Альбину, как и классика кинематографа.
- Вы будете печатать под диктовку поэта?
- Нет. Печатать будет он. Видите ли, нематериальная сущность обладает определенным количеством энергии, чтобы производить некоторые физические действия. Но для того, чтобы привести эту сущность в плотный мир, нужен проводник. Ну, как розетка нужна, чтоб включить ток. Я, конечно, мог бы воспользоваться компьютером, но тогда бы вы мне не поверили. Сказали бы - действует какая-то хитрая программа, которая реагирует на человеческий голос. Я долго ломал голову, как бы наладить связь, потом нашел вот эту машинку, она у меня на антресолях стояла - от родителей осталась…
- Очень трогательно.
Альбин не обратил внимания на иронию.
- Потом долго пришлось уговаривать Сергея Александровича. Он ведь печатать не умел, от руки писал. А от руки у меня может не получиться, совсем другой принцип…
- Ну, давайте заканчивайте, - Виктору представление уже надоело.
- Так бумага же нужна! - Альбин глянул на него недоуменно.
Люда молча вытащила из принтера пару чистых листов и протянула их коннектеру. Тот заправил их в машинку, но против ожидания отодвинул стул от стола метра на полтора и закрыл глаза.
Виктор хотел было сказать: «А обещал - транса не будет», но в этот момент послышался щелчок. Потом другой. Это стучали клавиши машинки. Неуверенно и не в такт. Так, словно по ним били одним пальцем.
тутядАва йужеподЕлу
- И как это получается? - спросил Виктор. ТАКИПОЛУЧАЕТСЯ чего УСТАвился иливморду хошь
- Не катится, уважаемый! Известно, что хотя Есенин и любил прикидываться простачком, писал он вполне грамотно.
Альбин открыл глаза, вздохнул.
- Это когда у него было материальное тело. Вы пробовали бить по клавишам одним усилием воли, да еще не умея печатать? Хотя… я так и знал, что вы мне не поверите. Можете разобрать машинку.
Если он рассчитывал на деликатность Шметтерлинга, то ошибался. Есть обстоятельства, при которых деликатность и прочие интеллигентские штучки следует задвинуть подальше.
Отвертки у Виктора не имелось. Зато имелся жизненный опыт.
- Люда, у тебя пилки для ногтей с собой нет?
Какой бы ни была Люда эмансипе и вообще филологиней, о красе ногтей она думала. И пилка у нее нашлась. С помощью этого орудия Виктор отвертел шурупы. И был изрядно удивлен. В покрытых пылью десятилетий потрохах пишмашинки никакого хитромудрого устройства не обнаружилось.
- Но как же…
Тут снятый кожух машинки поднялся и ударил нагнувшегося над столом Шметтерлинга по лбу. К счастью, Виктор был без очков, иначе удар мог повлечь серьезные последствия.
- Эй! - рыкнул Шметтерлинг. - Если вы телекинетик, думаете, у вас есть право людей калечить?
Снова защелкали клавиши - на сей раз не у машинки, находившейся в разобранном виде, а у включенного ноутбука. На экране появились слова:
за телекинетика ответишь черт нерусский
- Сергей Александрович! - в отчаянии воскликнул Альбин. - Это он меня обозвал, а не вас! Он думает, что это я его ударил!
- Вообще-то, - глубокомысленно заметила Людочка, - великий поэт отличался буйным характером и склонностью к ненормативной лексике. И морды, извините за выражение, бить любил.
- К тому же простое направленное действие типа удара, - подхватил Альбин, - нематериальной сущности производить легче, чем сложное, такое, как воспроизведение фраз на клавиатуре.
- Не парьте мне мозги!
хватит дурью маяться не для того я сюда пришел тутмоими именем мошенничество творитсявсуд подавать пора мне про это дело тутодин объяснил умный мужик хотинемец он юристом был сказки писал
- Гофман, - догадалась Люда. - Эрнст Теодор Амадей.
Она университет закончила сравнительно недавно, и знания в ее памяти еще сохраняли упорядоченность. У Шметтерлинга знаний было больше, но пребывали они в жуткой мешанине.
- Из того, что Гофман был юрист, еще не следует, что я должен поверить в эту чушь!
Папки у стенки накренились и изобразили принцип домино в действии. Стул, на который опирался Виктор, вырвался у него из-под руки, стукнул его под коленку и покатился по полу. В довершение всего скелет пишущей машинки сорвался со стола и грянулся с размаху о половицы. Для престарелого агрегата это было чересчур - он рассыпался на составные части.
Дверь распахнулась, в комнату просунулась усатая очкастая физиономия.
- Что у вас тут творится? Упились среди бела дня? Или полтергейст разыгрался?
- Что-то вроде, - Шметтерлинг, морщась, потирал ушибленную ногу.
- Охранника позвать?
- Сами справимся, Николай Михайлович, - проникновенно сказала Люда.
Представитель соседствующей редакции удалился. Ему тоже попадались разные посетители, так что особо удивлен он не был.
- Да уберите же вашего гения, покуда он все здесь не порушил!
- Так вы признаете, что это - он?
- Ну, предположим.
- Так он не уйдет, пока сам не захочет, - кротко произнес Альбин.
- Предупреждать надо было! - Виктор выпрямился и задумался. - Погодите, это значит, наш гений способен причинять физические разрушения и материальный ущерб?
- В общем, да… Я как-то не задумывался об этом аспекте…
- А для этого необходимо ваше присутствие?
- Не обязательно. Я нужен, чтобы привести его сюда. Но уж если он пришел…
- И наш гений не успокоится, пока не выскажет свои претензии «Козьме и Дамиану»? - в глазах Шметтерлинга заплясал нехороший огонек.
ДА ДА ДА!!!!!
- Хорошо, Сергей Александрович, я сейчас договорюсь с ним о встрече. - Виктор достал мобильник, но прежде, чем набрать номер КиД, уточнил: - Нет, пожалуй, полтергейст, как говорит господин Альбин, неправильный термин. Правильней будет не «буйный дух», а «творческий». Кунстлергейст.
Проблемы с авторским правом если не стары как мир, то не многим моложе. В давние времена за решением этих проблем обращались к правящим монархам, и монархи, надобно сказать, решением проблем не брезговали. Шметтерлинг мог бы припомнить, как в некие лохматые века ирландский король Диармайд разбирал тяжбу между монахами Финнианом и Колумбой по поводу прав на изданный, то бишь переписанный кем-то из них молитвенник. Король признал правоту Финниана, но Колумба не смирился и призвал свой клан к оружию. Повод к войне был признан достаточно веским, клан Фин-ниана не мог оставаться в стороне, мечи ударили о щиты. После ряда кровопролитных сражений королевское решение было подкреплено воинской силой, Колумба вынужден был бежать в Шотландию, где ему ничего не оставалось делать, кроме как обратить в христианство местных жителей, а заодно изгнать из озера Лох-Несс обитавшее там чудовище (тут, следует признать, он недоработал).
В дальнейшем, кажется, обходились без массовых кровопролитий. Но венценосные особы долго еще служили в подобных делах истиной в последней инстанции. «Своей королевскою волею объявляю, что лю-безный(ая) сердцу нашему имярек, оказавший(ая) Нашему Величеству множество полезных и приятных услуг, действительно является автором всех подписанных его(ее) именем стихотворений, и никто другой таковым не является». И подпись. И печать. Большая и круглая.
Теперь не так. Споры решаются не в королевском, а всего лишь в районном суде. А в таких судах, загруженных и перезагруженных, очень мало переживают из-за авторского права. И еще меньше в нем разбираются. Разумеется, чтоб это понять и этим воспользоваться, нужен толковый юрист.
В последнее десятилетие количество женщин среди юристов выросло сказочным образом. И выглядят они, как правило, тоже сказочно - как гибриды куклы Барби и Мерилин Монро в невероятно эротичных деловых костюмчиках. Что касается их познаний в профессиональной сфере… ну, кто же будет требовать знаний от блондинок? Является ли это обстоятельство тщательно продуманной стратегией и связан ли цвет волос с карьерным ростом, определить трудно. Возможно, будущие исследователи посвятят данному вопросу какие-нибудь специальные труды.
Марьяна Савватеевна Крутогор, юрист «Козьмы и Дамиана», никоим образом к этой породе не принадлежала. Она была в летах, которые дамские журналы называют «возрастом элегантности». Впрочем, элегантной ее назвать было проблематично. Любой костюм на ней, независимо от того, в каком бутике он был куплен и какому дизайнеру принадлежал, напоминал костюмы, в которых заседали в президиумах суровые дамы-общественницы советской поры. И сама она обликом была не то из профкома, не то из месткома, не то, господи сохрани и помилуй, передовик производства. Она и в самом д