Хотя показатели бронебойности орудий и близки, из-за более тяжелого снаряда, реально ИС-2 причиняет разрушений больше "Пантеры". Правда за это приходится платить — гораздо меньшей скорострельностью и запасом боекомплекта.
Почему-то шустрые Т-34-85, захваченные фашистами движутся в самом хвосте колонны? Они тут возможно самые быстрее танки. Но видимо немцы имели свои резоны.
Самоходок в колоне не видно, но зато еще и пехота прет на грузовиках. Немцы выглядят довольными и веселыми. Играют на своих губных гармошках.
Еще бы — кактусовый комар, приняв облик фюрера, сумел повернуть ход истории вспять. А еще некоторые считают, что прошлое нельзя изменить.
Или это вовсе не прошлое, а параллельная вселенная, слегка отстающая по времени от нашей? Да вроде бы оно так и есть… Хотя вселенных как гроздь и более того.
Когда кавалькада стальных мастодонтов миновала, Юлий резвым жеребцом вскочил и бросился бегом по проталине. На шоссе мальчик-майор решил не выходить, но идти параллельно. Должны же встретиться ему и нормальные люди.
Бежать впрочем, по нервной местности занятие не из легких. Тем более, что кроссовки быстро промокли и стали посвистывать, выпуская пузыри. Затем уже и усталость перешла в стадию накопления. Это когда ноги тяжелеют, а дышать становится труднее.
Юлий умудрился зацепиться за корень ногой и полетел вверх тормашками прямо в гнилое болото. От плюха поднялась большущая волна. Точнее Петрову она показалась большой, как козе небо в овчинку.
После чего пришлось отряхивать грязь и оттирать кожаную куртку. Гольфы промокли и стало холодно, неприятно.
Юлий снял кроссовки и попробовал отжать. Босым ногам на земле, в которой только-только стала пробиваться трава стоять холодно. Однако неприспособленные к грязи кроссовки носить, тоже не выход. В мокром виде скорее простудишься. Да обувь заграничная, нарядная, уже начала расползаться, на правом кроссовке которым и зацепился Юлий, надорвалась подошва. Ясно еще несколько часов хода и она оторвется совсем. Пока еще солнце светит, можно и пройтись босиком. Если двигаться будет не холодно.
Юлий так и решил поступить, тем более, во время войны, босоногий мальчик никого не удивит. А в современной сытой России, особенно в Москве на него бы таращили глаза. Народ явно отвык от естества дарованного ему Родом и его детьми-демиургами.
Нет, сам Петров пока еще не был готов стать родноверцем. Он к религии относился, как и большинство россиян — типа православный, но в церковь только на праздник, и если есть настроение.
Но и пару книг, про язычество Юлий успел прочесть, и определенный интерес к этому у него возник.
В Родноверии проповедовалось естественность и близость к природе. Мол, что естественно, то и верно. А Христианство, поучая хранить верность жене и отвечать на зло добром проводит учение противное человеческой природе и естественному инстинкту. Понятно, что для обезьяны, живущей в человек — естественно плодить себя, красть и давать сдачи. Да и сами православные заповедям Христа не следуют. Тем более, тот же самый Иван Грозный избил жену своего сына Ивана за то, что та была в жаркий день в одной сорочке. Словно в наготе есть что-то постыдное. Разве, например животные, живя в естественной природе, пользуются одеждой?
Юлий во время бега опять наступил на корень. Подошва мальчишки-москвича еще слишком нежна, и отдалась болью. Хотя Петров уже и занимался единоборствами, но его тренировки носили слишком уже бесконтактный и безопасный характер. И дети тренировались не босиком в чешках. Хотя конечно, некоторая польза и в этом была — растяжка, пластичность, выработка гибкости.
Потом, когда Петров перешел к более суровым методам подготовки прежняя база, оказалась не лишней. Но сейчас у него тело, точь-точь как в момент исполнения тринадцати лет и ступать на камешки и корни болезненно. Юлию приходиться чуть снизить темп и смотреть под ноги, чтобы поверхность была ровной.
Бег согрел, но стали болеть утомленные прошлым переходом икры. Дыхание же немного выровнялось.
Юлий вслух произнес:
— Мальчик бежит по дороге… Рожки и ножки остались в итоге!
И не слишком весело рассмеялся.
Потом перешел на шаг… Так проще… Подальше от дороги, по которой опять лезут фашисты. Силы что ли много? А техники похватали, наверное, с помощью своего оружия не меряно?
Юлий миновав пни, оказался за деревьями. Тут конечно безопаснее, но зато тень и голые ноги с непривычки стали мерзнуть сильнее. Мальчишка-майор наступал на шишечки, веточки, с трудом сдерживая оханье. Приходилось терпеть, пока пацан не вышел на утоптанную тропинку.
Подошвы уже саднило, и Юлий с радостью окунул их в лужицу. Поначалу, вода не показалась холодной, и зуд отступил. Но потом, что ледяное потянулось от пяток к позвоночнику, и мальчишки-майора застучали, чечеткой зубы.
Петров снова перешел на бег, хотя и чувствовал, что силы убывают. Первые сто метров дались с огромный трудом, словно ты трутень прорывающийся через густое желе.
Затем кровь разогрелось и открылось второе дыхание. Юлий не прерывая бег, перешел на трусцу, следя за тем, чтобы окончательно не сбить, болезненно саднящие пятки.
Одновременно мальчишка-майор пытался сосредоточиться и придумать план?
Весенний лес не выглядел слишком уж оживленным. Близость войны припугнула зверье, а многих животных отстреляли голодные партизаны и жадные фашисты.
Почки еще только-только начали набухать, деревья голые, не приветливые…
Юлий подумал, что, наверное, так себя чувствовал и Оливер Твист, когда бежал от гробовщика. В Британии даже летом прохладно, разве что ночи почти неотличимы от дня, и мальчишка с разбитыми ногами и пустым животом плелся от хаты к хате.
Конечно, Англия густонаселенная особенно ближе к Лондону страна, и там всегда найдется дворик, где можно попросить подаяния, и сноп сена для ночлега. А худому, голодному ребенку, все же не каждая свинья откажет в корочке хлеба.
Тут у него похуже — страна разорена, не столь густо населена, да и сам Юлий еще не настолько тощ и оборван, чтобы внушать жалость.
Петров подумал, что с грязными босыми ногами, и тоже время в дорогой куртке из крокодильей кожи он выглядит очень нелепо.
Тем более ногам холодно, а по спине наоборот стекает пот, куртка то теплая, почти парилка.
Юлий перешел на шаг, и принялся расстегивать свою обнову. Действительно, майка стала мокрой, и почти баня. Не без труда мальчишка содрал её с рукавов. Даже в плечах заболело, несмотря на подростковую гибкость.
Но после этого возникла другая проблема, руки заняты и мокрыми гольфами, кроссовками, а теперь и курткой.
Так что если кто нападет, то и отбивать будет нечем…
Юлий шел быстро, и старался не думать об плохом. Хотя настроение портилось. Тропинка немного петляла, а солнце неумолимо ползло к закату. Икры ныли все сильнее, а подошвы пекло с каждым шагом. Даже по относительно ровной тропе, исцарапанным и изрезанным ступням, вкатываться становилось все больнее.
Тем более холодало, и в мокрой майке стал опять бить озноб. Юлий с досадой подумал, что все-таки он дольно изнеженный городской мальчик. Несколько часов хода по лесу, разбили ноги до крови, хотя наверняка местные дети не подули и в ус…
От последней мысли Петрову стало смешно — разве у ребят бывают усы? И это немного отвлекло от усталости и боли.
Потому, мальчику-майору вдруг вспомнилась и Герда. Наверное, девочка тоже разбила босые ножки в пути, и жутко устала, промерзла. Ей было и хуже, так как под утро уже выпал снежок. Хотя, наверное, Герда, будучи из бедной семьи не столь изнежена как он. А Юлий мужчина и офицер, так что он не остановится, пока не дойдет до села.
Голод чувствовался теперь слабее, боль в разбитых ногах, от припекания уже почти перешла в стадию взрывов, а чтобы не трясло, Петров опять накинул на себя куртку.
Но холод в свою очередь, гуляя по голым коленкам, гнал своими уколами вперед.
Лес кончился внезапно. Или может быть, Юлий не заметил, увлеченный своими мыслями, как он вышел к вспаханной земле.
Тут пошли колхозные поля, которые еще только начали расчищать и готовить к посеву.
Было тихо и… пахло гарью. В отдалении, вяло дымилось, и виднелись колхозные хаты.
Юлий даже подумал, что дома чем-то похожи на притихших цыплят, которые дожидаются наседки.
Особой радости мальчишка-майор не испытал, хотя вроде бы достиг своей цели. Людей совсем не видно, царит странная, зловещая тишина — словно в одном из фильмов снятых по сценарию Стиве Кинга.
А лучи уходящего в закат солнца, еще и окрасили белые, колхозные хаты в кровавый, вызывающий тревогу цвет.
Юлий остановился, недалеко лежало полусгнившее бревно. Мальчишка-майор направился к нему и присел. Точнее даже устало плюхнулся, дерево заскрипело. Юлий принялся натягивать на себя кроссовки и гольфы. Появляться босиком перед людьми не хотелось, а подошва и в самом деле разбита, даже появились небольшие багровые волдыри.
Не высохшие гольфы, даже приятно охладили воспаленную кожу. Сами кроссовки мягки, и в них комфортно. Тем более, купленные на вырост, они налезли и на сбитые в кровь ноги подростка.
Юлий сидел, и не хотел вставать. Устали ноги, спина, и даже шея. Чувство голода притупилось.
Петров призадумался… Если бы он был попаданцев в какой-нибудь фантастической повести, что чтобы делал? Самый напрашивающий вариант, найти кактусового комара и прихлопнуть.
Однако для этого нужно либо чрезвычайное везение, или какое-то супероружие, а может и сообщники. Заговор, или напарник, или… Артефакты.
Да в детских книгах, иногда тоже совершали мальчишки подвиги. Точнее, совершить подвиг для героя детской книги обязательно. А если он при этом еще и не ребенок, успевший понюхать пороха майор, то тем более.
Правда, чтобы Гитлера замочить, до этого мало кто додумался. Правда, был один писатель Олег Рыбаченко. У него дети похитили и Гитлера и Сталина, но…
Во-первых, эти дети имели оружие далекого будущего и могли согнуть или сломать титановый ломик. А тут он совсем обычный мальчишка, чуть более тренированный, чем середнячок. Вот уже и сил нет встать, после перехода. Спартанцы, наверное, повыносливее были. Да и он сам, в двадцать три года имел физическую форму получше.