Тихоокеанскими Штатами называли объединение колоний, однако, и этот проект не имел ни конституции, ни законов, ни представительных органов власти, а зона интересов включала весь океан и побережье Америки до самого водораздела. При этом одни острова (вроде Нука-Хива или Кусай) населяли природные жители, а Складчина или какая-то из компаний Виктории имели там торговый пост; другие острова (вроде Рождества) заселялись колонистами, третьи оставались необитаемыми, но на них велись разработки гуано или звероловный промысел. На Алеутских островах вообще царило многовластие: местные племена, независимые колонисты, промышленные, Российская империя, компании Складчины. На Оаху правил местный король Каха Хан, но портом, крепостями и поселениями колонистов заправлял Ипполит Семенович Степанов, бывший ссыльный дворянин Российской Империи. Богатая Сахарная компания владела плантациями и фабриками. Туземные княжества и кланы лавировали между этими тремя центрами силы. Хотя формально природные жители подчинялись королю, они всё больше зависели от колонистов, в руках которых сосредоточились богатства и технологии.
Только Виктория избирала Совет, который решал некоторые вопросы. Другие города даже таких куцых органов не имели. Где-то вопросы решались сходом, собранием, где-то частной инициативой или директивами той или иной компании. Индейские племена жили сами по себе или селились среди русских, перенимая чужие обычаи. Причем даже само понятие племени оказалось размытым. Иногда сообщество индейцев состояло из небольшой семьи, рода, а иногда являлось крупным союзом, где даже языки значительно различались.
Да и сама Складчина имела довольно расплывчатую структуру. Собрание пайщиков выбирал Правление, которое распределяло дела и утверждал расходы. Но одни члены Правления занимались конкретными делами, а другие только голосовали, принимая решения. С другой стороны, существовало много различных структур, не подчиненных Складчине напрямую, таких как Зерновая компания, Морское собрание, Меховая компания, Винокуренный картель.
Единственное, что упорядочивало весь этот хаос и позволяло колониям развиваться в едином замысле это воля некоторых людей, обладающих финансовыми возможностями и определенным авторитетом. Таких людей, как Тропинин и тех кого Гриша видел в «Олимпе».
Последнее предположение он высказал вслух.
— Верно, — согласился Алексей Петрович. — У нас нет государя и государства. Мы Остров не только в географическом смысле, но и в смысле затравки цивилизации посреди океана дикости. И я имею в виду не только побережье Америки и Тихий океан. Мы взращиваем общество, какого ещё не создали нигде в мире. Большинство тех, кто уже прибыл и ещё прибудет в нашу страну — крестьяне, старатели, охотники, лесорубы — в массе своей нищие и необразованные люди. Хаос, океан судеб, стремлений. Местные индейцы и вовсе прозябают в первозданной дикости.
И поскольку у нас пока нет государства, то нет чётких правил, устава, основополагающего закона, ничего формального, что могло бы стать маяком для всех этих людей. Поэтому, да, вы правы, маяком служит активная группа людей, носителей идей, ценностей, стратегии. Людей, способна воспроизводить культуру и выступать, так сказать, ментальным и этическим ориентиром. Потому что доминирующей религии, которая заведовала бы моралью, у нас нет тоже.
Гриша кивнул, не столько соглашаясь, сколько показывая, что понимает, о чём идет речь и следит за ходом мысли начальника.
— Такую группу людей социальная теория называет элитой, — продолжил Тропинин. — Клуб «Олимп» собирает их вместе для свободных дискуссий. Иван Американец сделал ставку на средний класс, как он называл зажиточный и образованный слой горожан и фермеров. Это была его идея фикс. Чем больше средний класс, утверждал он, тем прочнее будет стоять на ногах общество и страна.
— Пожалуй, в этом есть смысл, — согласился Гриша.
— Ничуть не умаляя его главный посыл, мы, его последователи, добавили к первичной системе элиту. Эти два слоя общества призваны дополнять друг друга.
— Как?
— Если взять за аналогию судно, — Трпинин указал на шхуну, стоящую посреди гавани. — То средний класс это как бы корпус корабля, который не позволяет ему утонуть. А элита сродни парусам, что движут его вперед.
— И еще у корабля есть руль, — заметил Гриша, быстро усвоив новый материал.
— Верно, ха-ха. Верно, — Алексей Петрович кивнул. — Элита лишь внешнее облако, если можно так выразиться. Мякоть плода. А есть и ядро, косточка.
— Косточка?
— Пришло время посвятить вас в более тонкие материи нашего существования. Именно этим мы сегодня займемся.
Гришу слова начальника заинтриговали, и это ещё мягко сказано. Он просто сгорал от любопытства. К счастью идти далеко не пришлось. Здесь же на набережной располагалось трехэтажное здание, когда-то служившее главной конторой Старой компании, а теперь принадлежащее отчасти Складчине, отчасти Объединенной меховой компании, отчасти издательству.
Они вошли в холл, свернули в левый коридор и поднялись по лестнице. Секретный отдел расположился в северном крыле здания. Ход туда вел через обычный, ничем не примечательный кабинет, где сидел заурядный с виду переписчик. Вот только его нарукавники не блестели потертостями, на руках не имелось следов чернил, зато сбитые костяшки пальцев намекали на профессию иного рода.
— То что здесь расположено уже не совсем Складчина, — сказал Тропинин, прикрывая дверь. — Это круг ближайших соратников Ивана Американца. Можно назвать нас тайным правительством, но это не будет соответствовать истине. Мы не правим. Мы направляем.
— А в чем разница?
— Мы своего рода хранители первоначальных идей, заложенных Иваном Американцем.
Конечно, Алексей Петрович малость преуменьшал значение секретного крыла. Для идей не требовалось столько кабинетов, комнат, стеллажей с книгами и бумагами. Они прошли сквозь всё это прежде чем попали в просторный зал.
На стене висел синий флаг с золотыми звездами, обозначающими территории Тихоокеанских штатов и одновременно ковш Большой Медведицы. Рядом висела подробная карта побережья от залива Сан-Франциска до Берингова пролива. Суша была тщательно прорисована вглубь континента до водораздела и примерно на пять стен верст дальше.
— Такой подробной карты нет ни у кого во всем мире, — сказал Тропинин. — На ней указаны некоторые вещи, которые мы храним в секрете до лучших времен. Например, месторождения золота.
Начальник показал гостю выдвижные щиты с планами той или иной местности, лоциями и общими картами. Большая карта Тихого океана занимала особое место. И как заметил Гриша вся она была испещрена мелкими дырками.
— Когда-то мы пытались отследить движение кораблей наших колоний, — пояснил Тропинин. — Втыкали в карту булавки с портами отправки и назначения, натягивали между ними нитку, обозначая маршрут. Каждый день бегунок с названием корабля передвигали дальше. Точности никакой, схема движения давала лишь общее представление. В то время в операционном зале всегда находилось с полдюжины операторов. Теперь этим занимается Адмиралтейство, а здесь стало гораздо тише.
Навскидку зал вмещал с полсотни человек, которые могли собраться за большим центральным столом или работать отдельно в закутках, где стояло несколько маленьких конторок и столиков. В одном из таких уголков имелась небольшая кухня со спиртовкой, посудой, банками с кофе, чаем и сахаром. Туда они и направились.
Алексей Петрович бросил в джезву несколько ложек молотого кофе, залил водой из большой стеклянной банки и поставил на спиртовку.
— Иван Американец не любил чиновников, — продолжил он разговор. — Никаких. Ни государевых, ни компанейских, ни церковников, ни общественников. Всякий, кто управляет чужими деньгами, чужой собственностью, с его точки зрения делает это в лучшем случае неэффективно, а в худшем гребёт в свой карман.
Поэтому создавая Складчину он определил, что в Правление будут избирать только владельцев бизнеса из тех кто платит десятину. И получать они будут символическую зарплату. Одну астру в год. Однако, в таком решении скрывается подвох. Угадаете, какой?
— Они будут принимать решения в пользу своих коммерческих интересов?
— Верно, молодой человек. Избежать противоречий невозможно. Чтобы это не зашло слишком далеко проводятся ежегодные съезды. Любого из нас можно переизбрать. Однако, сменяемость и подотчетность лишь второстепенный фактор. Главное, это группа людей, которым не безразлична судьба нашей страны. То что вы метафорически назвали рулем корабля. Сейчас всем этим занимается довольно сплоченный союз последователей Ивана Американца. Его друзья, ученики, соратники. Мы держимся вместе, даже если подчас спорим между собой, мы владеем крупными компаниями и через них контролируем Складчину. Проблема в том, что наше поколение рано или поздно уйдет. Увы. И к этому времени мы хотим получить или работоспособное административное устройство, или сплоченную группу собственных учеников. А лучше и то и другое.
Кофе поднялся и Алексей Петрович снял джезву со спиртовки.
— Пусть отстоится, — сказал начальник, а сам отправился к другому уголку зала.
Он подошел к невзрачному, но видимо очень прочному несгораемому шкафу, и около минуты возился с ключами. Наконец дверца открылась и Тропинин вернулся в кухонную выгородку с папкой в руках. Она выглядела довольно пухлой.
— Это Красная папка, — сказал Грише Тропинин.
Поскольку цвет Гриша и сам мог разглядеть, стало очевидно, что «Красная» — это название.
— Она послужит ориентиром для тех, кто сменит наше поколение, — пояснил Алексей Петрович. — Здесь план развития колоний на ближайшие сто лет.
— На сто лет? — не поверил Гриша.
— Записки начал составлять ещё Иван Американец, а мы позже дополнили собственными соображениями. Мы хоть и придерживаемся общей линии, открыты новым идеям и готовы внести в план поправки.
— Но как можно планировать на сто лет?