— Скорее всего. Если они вообще нападут, то крупными силами.
Митя прикинул запасы темной одежды и светлой парусины. Пожалуй, хватит на целый флот. Заскочив в каюту прихватил и то и другое.
Сарапул с юнгой уже спустили карронаду в лодку. Но юнгу Митя решил оставить на шхуне. С небольшой лодкой вполне могли управиться трое. Кроме Сарапула с ним отправился Барахсанов.
— Малыш, на тебе «Незевай»! — сказал на прощание шкипер.
Втроем они погребли к крепости.
Ещё раз обследовав её, Митя с Барахсановым остановились на южном бастионе. Его открытая площадка давала лучший обзор. Карронаду поставили прямо здесь. Укрытия для неё не нашлось — зубцов бастион не имел. Но им не требовалось вести длительный обстрел идущих по фарватеру кораблей.
Затем ни отыскали подходящий ствол дерева для сигнальной вешки. Нашли для неё место, видное с Пальмового холма. В стороне поставили навес из парусины, сложили очаг из обломков кирпича, соорудили для него укрытие, чтобы огонь не был заметен в ночи. Неизвестно, сколько придется нести вахту.
В полдень солнце начало припекать, в сырых низинах парило, но на голландской крепости воздух сохранял морскую свежесть. На маленьком островке не имелось вонючих болот, а ветру с моря ничего не мешало продувать его насквозь, тем более поднятую над землей открытую площадку бастиона. И хотя движение воздуха было весьма умеренным, напора хватило, чтобы разогнать духоту.
Вечером их сменили Пулька с Малышм Теком, а утром Митя с Сарапулом вновь встали в дозор. Барахсанов с юнгой составили третью вахту. Часть дня они присматривали за шхуной, часть проводили в крепости. Иногда к ним присоединялся кто-нибудь из гвардейцев, а также Мамун или Вэнь.
Люди ожидали нападения несколько дней. Затем успокоились и всё меньше верили, что пираты придут. Многие вернулись к прежним делам. И только дежурство на голландской крепости, однажды организованное, продолжалось не смотря ни на что. Сарапул и Малыш Тек несколько раз замечали на горизонте парус, но тот не приближался и мог принадлежать рыбакам, мелким торговцам или перебирающимся с острова на остров оранг-лаутам.
В тот день, когда пираты вернулись защитников на бастионе оказалось четверо. Митя с Сарапулом и Мамун с Аляпой.
Как раз начался прилив, когда Сарапул заметил паруса.
— Много парусов, — уточнил он, прикрывая глаза ладонью от солнца.
Остальным пришлось воспользоваться подзорными трубами, чтобы, рискуя повредить глаза солнцем, увидеть корабли. Они вышли из-за дальнего острова (Пангкил, как назвал его Мамун) и выглядели непохожими один на другой. В этих местах различных типов кораблей и парусов имелось великое множество. И не удивительно — многочисленные племена, живущие на островах и торгующие по обширному океану, изобретали что-то удобное каждое для себя, рассчитывая на местные материалы. Крестьяне предпочитали простоту, рыбаки — устойчивость, контрабандисты — скорость, торговцы — вместимость. Пираты использовали весь набор судов для различных задач. Кичи, гарай, падаваканг, ланонг, — Мамун долго перечислял название кораблей и лодок, описывая парой слов каждый тип. Одни из них были меньше баркаса, другие не уступали размерами шхунам Виктории, а некоторые превосходили их. Вот и предположительно пиратская флотилия имела несколько замечательных образцов местной корабельной школы.
Помимо уже известного быстроходного проа, один небольшой кораблик обладал загнутым массивным носом, как у древних башмаков и такой же кормой. Ещё один походил на маленькую джонку. Но все они скорее относились к эскорту. Флагман, если можно так выразиться, оказался крупным даже по местным меркам. Он превосходил размерами «Незевай» и шёл среди других типов, словно кит в окружении сельди. Корабль имел по балансиру с каждой стороны и нёс сразу несколько прямоугольных парусов, поднятых на двухопорных (А-образных) мачтах. Некоторое время Митя размышлял, пытаясь разобраться со способом, каким люди управляют такой оснасткой, но бросил затею. У него сейчас имелись дела поважнее.
— Это и есть ланонг, — сообщил Мамун. — На таких плавают разбойники иранун. Хорошие воины.
Такой комплимент от представителя племени буги, которое лучшими считает только собственных бойцов, дорогого стоил. Слова Мамуна также означали, что перед ними скорее всего пираты, а не какое-то посольство султана.
В целом, ланонг выглядел как сильно перекормленный проа. Мамун заявил, что даже такие крупные корабли обычно не имели бортовых батарей и дело вовсе не в недостатке орудий или пороха. Он не успел договорить, но когда ланонг подошел ближе, Митя сам понял причину — кроме парусов корабль имел вёсла. По три десятка их опустились разом с каждого борта и принялись взбивать в пену пространство между основным корпусом и балансирами. Точно так же поступили и на других судах. Пираты не случайно напали именно теперь, в разгар прилива. Ветер, приливное течение и весла работали сообща, придавая флотилии ошеломляющую скорость.
— На веслах пленники, — с улыбкой сообщил Мамун. — Если нас захватят, мы окажемся рядом с несчастными.
— То есть, это по сути галера, — заметил Митя. — Чем она вооружена?
— Обычно на носу ставят длинную пушку, а на кроме несколько вертлюжных, — сказал Мамун.
Немного подумав, добавил, что пушки вообще у островных племен считаются редкостью, а в основном парни обходились саблями, устрашающими кинжалами керис и мушкетами. Они не вели морских сражений в принятой у европейцев манере, зато могли высадить на борт противника или на берег огромную толпу не знающих страха воинов.
Длинная пушка даже небольшого калибра могла стать серьезной угрозой для тонких бортов шхуны. И Митя подумал, что лучше бы направить пиратов по восточной протоке. Собственно, после того, как с крепости выстрелит карронада, пираты могли выбрать одну из трех возможностей. Штурмовать голландскую крепость, сойти с фарватера и взять мили две западнее, или же пойти восточным каналом между Бинтаном и Домпаком. Именно на третий вариант надеялись Раш и Митя. Он же выглядел и наиболее оправданным с точки зрения пиратов. Западный маршрут слишком отдалил бы их от города, поставил бы под возможный огонь городских батарей, а штурм голландской крепости занял бы много времени.
Тут Митя сообразил, что и его время уходит.
— Чёрт, мы не успеваем! — воскликнул он. — Варнаки гребут слишком быстро. Давайте уже стрелять и сваливать отсюда.
Оставаться вчетвером против армии пиратов даже на стенах голландской крепости никто из них не желал. Карронаду направили на флагманский ланонг и выстрелили.
Разумеется, никакой угрозы такой выстрел не представлял. Слишком далеко для того, чтобы ядро или картечь могли долететь до противника, тем более нанести ущерб. Поэтому карронаду даже не заряжали. Ограничились порохом и плотно загнанными пыжами. Но звук выстрела, а в большей степени облако дыма от английского пороха (уголь, селитра, сера) получились впечатляющими. Тот кто не слишком разбирался в артиллерии, мог принять такой выстрел за огонь из серьезного орудия.
Как и рассчитывал полковник, это заставило гостей повернуть на восток, чтобы воспользоваться мелководной протокой. В свою очередь это давало передовому пикету выигрыш времени. Вот только, как им распорядиться?
— Если мы выйдем в пролив на лодке они нас заметят, и тогда могут догадаться, что крепость пуста, — сказал Митя.
Если пираты узнают, что в крепости никого не осталось, то могут продолжить движение по фарватеру, а значит вскоре окажутся возле брошенного города и шхуны. И все планы полковника рухнут.
— Тем более, если с крепости больше не стреляют, — добавил Аляпа, не забывая перезаряжать пушку.
— И кроме того, ни перехватят нас, — сказал Митя. — Без паруса только на вёслах мы не сможем идти так же быстро, как они.
— Ну что касается нас, мы можем незаметно пересечь пролив между крепостью и Домпаком, — предложил Мамун. — Высадимся на нем, перенесем лодку на другую сторону в узкой части и оттуда доберемся до шхуны.
— С карронадой мы лодку вчетвером не перетащим, — усомнился Митя.
— Орудие лучше бросить, — согласился Мамун.
— Не велика потеря, — махнул рукой Аляпа. — У нас все равно не хватит людей для неё. Положим вон в те кусты, прикроем ветками, никто и не заметит. А как все закончится, заберем.
Так они и поступили. Сперва гвардейский сержант выстрелил еще раз, давая понять, что крепость готова сражаться, затем они подняли условный сигнал — четыре белых тряпки на длинном шесте. И только потом, стараясь не поднимать головы, направились к лодке.
Она уже покачивалась на воде, в паре саженей от берега, хотя выбираясь на берег они протащили её довольно далеко вглубь суши. Если бы не привязь лодку бы уже унесло приливным течением. Сейчас же это сыграло им на руку. Пробежав по мелководью все четверо запрыгнули в лодку, а Митя, потянув за нужный конец, освободил её от привязи.
На веслах первыми оказались Сарапул с Аляпой. Гребли они мощно и быстро преодолели неширокий пролив. Там все четверо спешились и, схватив лодку за леер, потащили по суше. Им повезло, что на пике прилива узкая часть острова (по сути вытянутый мыс) оказалась особенно узка, а топкий берег скрылся под водой. Правда пришлось обогнуть небольшой холм, увеличив путь на сотню шагов, но сил дотащить до воды пустую лодку хватило.
— Однако, надо было брать байдарки, — сказал Аляпа, вытирая лоб.
Как и всякий береговой чукча он ценил преимущество лёгкой лодки. Но сейчас ему никто не ответил. Мысль вышла запоздалой, изменить они ничего уже не могли, зато желали сохранить силы для предстоящей гребли.
Митя оглянулся. Не увидев на фарватере пиратскую флотилию, он убедился, что она продолжила путь по восточной протоке. Незевайцам же предстоял ещё один заплыв. И здесь им пришлось куда тяжелее, несмотря даже на помощь прилива. Предстояло грести полторы мили, а все четверо уже серьезно вымотались.
Лодка имела две пары весел, что позволяло работать в две смены. Но усталость брала своё. Ладони горели, мышцы сводило от напряжения, легким не хватало воздуха, а гортань пересохла так, что никто не мог произнести ни слова. Лишь пыхтение, выдохи, всё больше похожие на стоны, хлопки по плечу когда нужно м