Не смерть. Только задержка.
Неспешно подошёл с саблей в руке, капая кровью на траву.
— Не дёргайся, не сопротивляйся, иначе убью.
Он тут же замер, подняв дрожащие руки.
Даже в свете слабомощных светляков, все ещё висевших над убитыми хозяевами, было видно, как пот стекает по вискам поверженного врага.
— Мне нужны ответы, скажешь правду, тогда отпущу, — сказал я, присев перед мужчиной на корточки. — Ты из людей Оксакова?
Он кивнул слишком быстро, словно боялся, что я передумаю слушать и просто перережу горло.
— Зачем я вам? Что Оксакову от меня нужно?
— М-меня послали помочь… — он проглотил комок в горле. — Устранить вас. Чтобы наследницей рода стала старшая сестра… с тем усачом, — кивнул мужчина на тело гусара.
Я усмехнулся.
— Ага. То есть Варвара — марионетка, гусар — её приданое, а Оксаков дёргает за ниточки. А Иван Краснов? При чём тут он?
Наёмник заёрзал, но ответил:
— Он… он задолжал банкиру. Теперь отрабатывает.
— Понятно, — я медленно провёл лезвием сабли по плечу мужчины, стирая кровь. — Значит, Оксаков решил, что может вот так просто убрать меня и поставить на моё место своего человека, а потом постепенно прибрать всё к своим рукам.
Наёмник промолчал, но его взгляд выдавал страх.
Он прекрасно понимал, чем закончится эта беседа, если не угодит мне.
Я встал, потянулся к визитнице и разомкнул контур, вновь высвободив действие антимагического вещества.
Защита восстановилась.
В тот же миг земляные оковы пленника разрушились.
— Ты же обещал не убивать меня! — выпалил он, отползая.
— Да. И я выполняю свои обещания, — холодно сказал я. — Но передай своему хозяину кое-что.
Я немного наклонился к мужчине, чтобы он расслышал каждое слово:
— Если он ещё раз попытается сделать что-то подобное, я найду время навестить его лично.
Пауза. Холодный взгляд. Слова, которые не оставляли места для недопонимания.
— И поверь, я найду способ покинуть колонии и оказаться на «большой земле», — ещё одна пауза. — Тогда Оксаков узнает, что такое настоящая угроза. Не для него одного, а для всего его рода.
Понимание мелькнуло в глазах мужчины. Он всё услышал. И унесёт это своему хозяину.
Наёмник кивнул и тут же вскочил, бросившись прочь, спотыкаясь в темноте.
Я проводил его взглядом, разжимая пальцы на рукояти сабли.
Оксаков… Если бы ты был в колониях, я бы после всего этого точно навестил тебя.
Но меня не пропустит телепорт, ведущий на «большую землю», — мой род изгнан оттуда.
Однако когда-нибудь я исправлю эту несправедливость и лично зайду к тебе в гости.
Я подошёл к Варваре.
Она сидела на коленях возле поверженного гусара, судорожно вцепившись пальцами в его мундир, плечи девушки сотрясались от рыданий.
Когда моя тень упала на сестру, она резко подняла голову.
— Уходи! — голос был хриплым от крика. — Я ненавижу тебя! Ты убил его! Ты убил всех, кто мне дорог!
Глаза Варвары горели безумием.
Она вытянула руку, и я почувствовал слабый всплеск магии, это была попытка нанести магический удар по мне.
Но антимагическое вещество мгновенно подавило его.
— Я прокляну тебя! — прошипела девушка. — Пусть твои дороги рухнут, пусть твои поезда сойдут с рельсов! Пусть твой род вымрет, как вымирают все, кого ты касаешься!
Внутри меня всё закипало.
Ярость — потому что она предала свою семью.
Досада — ведь если бы я был жёстче с самого начала, этого бы не случилось.
Сомнение — я не был настоящим патриархом этого мира, где кровная месть и казнь предателей в порядке вещей.
Я схватил Варвару за руку и резко дёрнул на себя.
— Вставай.
— Отпусти! — она рванула назад, к телу гусара, словно он мог её защитить. — Я не пойду с тобой! Ты чудовище!
Я не стал спорить.
Просто схватил девушку за запястье, чтобы она не вырвалась, и потащил за собой.
Она билась, царапалась, но я не обращал внимания.
Меня волновало другое: справился ли Амат с Иваном или попал в ловушку.
Краснов сбежал, а Жимин рванул за ним, не думая о последствиях.
Мы вышли из сада.
Фонари усадьбы заливали светом площадку перед домом.
В луже света у фонтана лежало три тела в тёмных масках.
Кругом всё говорило о том, что тут кипел неслабый такой магический бой.
Это было очевидно.
Кровь.
Сломанные перила.
Многочисленные следы применения магии воды, застывшие в странных ледяных узорах.
Но ни Амата, ни его врага нигде не было видно.
— Где он? — пробормотал я.
Варя вдруг затихла, словно тоже поняла, что что-то не так.
И в этот момент где-то в темноте раздался отдалённый хриплый крик.
Краснова? Или Жимина?
А потом — грохот.
Шёл вперёд, оглядываясь по сторонам, но вокруг никого.
За фонтаном заметил ноги: неподвижные, раскинутые в неестественной позе.
Когда мы подошли ближе, картина прояснилась: это был Краснов. Точнее, то, что от него осталось.
Его тело было буквально разорвано пополам, словно кто-то ударил с такой силой, что плоть и кости не выдержали.
Рядом сидел Амат. Он тяжело дышал, его лицо и тело были покрыты ледяными узорами — следами водных хлыстов и заморозки. Видимо, они с Красновым «хорошо повеселились».
— Пойдём. У меня в машине есть зелья, — сказал я, протягивая другу свободную руку, чтобы помочь подняться.
Амат схватился за неё и медленно поднялся, слегка пошатываясь. Взгляд Жимина упал на останки врага, и он хрипло усмехнулся:
— Ну вот, хоть один долг вернул.
Мы прошли через особняк.
Испуганные слуги шарахались от нас, прячась за дверями и колоннами.
Наша одежда была разорвана и в крови, мы выглядели как настоящие убийцы, вернувшиеся с кровавой жатвы.
Из машины я достал флакон с зельем и протянул Амату.
— Тебя подвезти?
— Нет, дальше я сам, — он залпом выпил содержимое и с гримасой вытер рот. — Ещё увидимся.
Взгляд друга стал жёстче.
— Нам ещё нужно поговорить… насчёт твоих изобретений.
Я лишь кивнул, вспоминая обещание насчёт разработок с антимагическим веществом, данное Жимину ещё в академии.
Проводив взглядом Амата, я усадил Варвару в машину.
Она больше не сопротивлялась. Вела себя словно кукла с пустыми глазами: безвольно опустилась на сиденье и застыла, не проронив ни слова.
Двигатель зарычал, и мы тронулись.
Дорога домой казалась бесконечной.
В голове крутился один и тот же вопрос: «Что делать с сестрой?»
Её выходки давно перешли все границы.
Заговор с врагами.
Покушение на мою жизнь.
Предательство рода.
В этом мире за такое полагалась смерть.
Но я был другим, во мне всё ещё жил человек из прошлого, для которого мысль об убийстве родной сестры была чудовищной.
И всё же…
Я сжал руль.
Решение должно быть принято. Иначе следующая её выходка может стать для меня последней.
Глава 4
Я захлопнул дверь в комнату Варвары, повернув ключ с таким скрежетом, словно запирал не сестру, а дикую гиену, готовую в любой момент вцепиться мне в глотку.
Металл в замке жалобно звякнул, и я на секунду задержал ладонь на деревянной поверхности двери, словно проверяя, выдержит ли она, если Варя решит биться в бешенстве.
— Не открывать дверь, — бросил я Потапу, который стоял в коридоре, переминаясь с ноги на ногу. — Буду кормить сам. Никого к ней не подпускать.
— Но как же… что я скажу Ирине Владимировне? — старик растерянно моргнул. Он явно представлял, какой разнос устроит моя мама за такое обращение с дочерью.
— Скажешь, что я приказал. И всё.
Мой голос прозвучал тише обычного. Потап кивнул и поспешно ретировался, словно хотел поскорее уйти, пока его не затянуло в водоворот семейных проблем.
На следующее утро я проснулся раньше обычного, возможно, сказывалось адреналиновое похмелье после вчерашней бойни.
Тело ныло, но мозг работал с пугающей чёткостью, как будто кто-то вычистил его наждаком, оставив только холодный расчёт и острые углы мыслей.
Спать больше не хотелось. Даже если бы и хотелось, совесть не позволила бы.
Дела. Их было море.
Алхимическое производство требовало контроля, железная дорога — финансирования, нужно было подробно изучить отчёты из «Яковлевки», донесения от Марсова и Лунева, да и других организационных дел хватало.
Мир не остановился только потому, что моя младшая сестра праздновала день рождения, а старшая решила устранить брата. Жизнь не замерла ради семейной драмы.
Я велел Машке приготовить завтрак для Варвары, а потом накрывать на стол.
Дверь скрипнула, когда я вошёл в комнату сестры.
Варвара сидела на кровати, бледная как призрак, с синяками под глазами, словно не спала уже не первую ночь. Увидев меня, она скривилась в гримасе, в которой смешались ненависть, отвращение и… страх?
Взгляд девушки был острым, но не злым. Скорее, растерянным.
— Голодна? — спросил я ровным голосом, ставя поднос на прикроватную тумбочку.
Ответом был резкий взмах руки — она смахнула еду на пол. Тарелка с кашей грохнулась на ковёр, хлеб покатился под комод, чай разлился тёмной лужей.
— Я не буду есть из твоих рук, убийца! — голос девушки дрожал, но в глазах горел почти безумный огонь.
Я медленно наклонился, поднял уцелевший кусок хлеба и аккуратно поставил опрокинутую посуду обратно на поднос. Мои пальцы не дрогнули.
Не в первый раз она пыталась меня спровоцировать. Не в первый раз она теряла контроль.
— Тогда поешь в обед, — сказал я, поворачиваясь к двери и забирая поднос.
И вышел, снова повернув ключ и оставив сестру в заточении.
Пусть подумает. Или просто успокоится.
В столовой стояла гробовая тишина.
Мама сидела, сжимая чашку с остывшим чаем так, словно хотела раздавить фарфор в пыль.
Тася, обычно болтливая, уткнулась в свою тарелку, но пальцы сжимали вилку с такой силой, что костяшки побелели. Она… боялась?