— На… — подаёт Жене, сдерживая…
Да, сдерживая улыбку.
Она отпивает.
— Этот человек говорил о том, что девушки пропадают… Нам нужно быть осторожнее, м… мама. Где Аннушка?
В сторону Карсона она не смотрит.
Будто смутившись.
— Сидит в уголке, играет с клубочком, — тянет мать ласково и бросается к столу, принимаясь заворачивать для гостя угощения.
— Вы, — говорит она, — верно спешите. Вот, выпейте пока, прошу, — наливает ему что-то в кружку, — да закусите. Мясо есть у нас. Сыр. Хлеб свежий. Я вам с собой заверну в подарок ещё…
Он пробует угощение, не отказывается, хотя на её старания и смотрит скептически.
Так же смотрит и Анна, впалых глазах которой всё явственнее загорается голод…
— А что с девушками, а причём тут мы? — продолжает приговаривать мать. — Мы далеко, никого не трогаем, нас никто не трогает. Но за беспокойство спасибо.
— Я просто проверял территорию, — произносит Карсон, не желая примерять на себя роль заботливого героя просто так. — И из того, что слышал и увидел здесь, могу сделать вывод, что вам нужно переехать. Хотя бы на время, — хотя судя по его взгляду, которым он окинул жилище, Сон сдержался, чтобы не посоветовать его сжечь.
— Некуда нам, — вздыхает она, всучая ему в руки кулёк с продуктами.
— К соседям хотя бы.
— Люди злы
— На вас лично?
— Суть у них такая, — ворчит она, голос становится резким, не выдерживает мать долгой игры. — Суть злая.
— Что ж… — он ещё раз осматривает комнату и отходит к двери. — Моё дело предостеречь. Всего доброго.
И медленно, едва заметно кивает отдельно Жене:
— Береги себя.
Дверь закрывается за ним, он не дожидается ответа, а затем снаружи раздаётся ржание адской лошади, и наступает тишина.
Которая длится не долго, так как мать тут же хватает Женю за плечи и едва не задыхается от эмоций.
— Вот молодец, девочка! Так и надо. Это ж надо, нарасхват пошла! Такого мужчину в дом привести… Обзавидуются все! Он держал тебя на руках, — загораются её глаза восторгом. — Руки его очень крепки, да? Очень!
Женя ничего не отвечает. Только удивляется, какого чёрта мать Джилл такая рисковая. Разве не понимает, что в их положении женихами раскидываться нельзя?
И Вилли жалко…
Как же он умудрился Джека-то поймать? А это точно разбойник, ведь едва ли здесь много чёрных лис.
Она всхлипывает и идёт к сестре, решив переключить на неё внимание.
— В другой раз расскажу тебе сказку, Анна, сейчас давай просто полежим…
Она гладит сестру Джилл по волосам, желая провалиться в сон.
Но в доме душно, а мысли о разбойнике душат.
Наконец, Женя поднимается, чтобы пойти посмотреть на тушку. И устроить похороны. Она задерживается у окна и вздрагивает — в полумраке мимо кустов будто кто-то пробегает.
Убийца?
Глава 13. Живая шкурка
Спустя пару минут во входную дверь кто-то тихо ударяет. Или скребётся? Звуки напоминают нечто среднее между тем как, если кто-то пытается взломать замок или кот точит когти.
— Джилл или кто ты там, — раздаётся вдруг голос Джека, — открой! То есть, выйди! Эй… Надеюсь, ты не спишь. Знаешь, я что-то слышу, и чую тебя, кажется. Хотя запашок от коровы исходит от вас всех. Я тут понял, что теперь обладаю неведомой людям силой… Хотя от этого порой тошнит. Как вспомню вашу корову, так вздрогну.
Он бы рассказал ещё, как носился по лесу от Вилли, как звериное чутьё и инстинкты затмевали человеческий разум. Джек даже опасается теперь, что так и вовсе может потерять себя под лисьей шкурой. Как в один из моментов, когда устал и выдохся, лицом к… То есть, мордой к морде столкнулся с другой чёрной лисой. Словно остановившись перед неправильным — ведь он человек! — зеркалом. А затем она шмыгнула в сторону, и странно, коротко затявкала…
Кому расскажи, не поверят! Джек, главарь разбойников — пусть и мелких, но сам он так никогда не скажет, как и не признается, что лично он ничего страшного и серьёзного не совершал — душа компании, пират на суше! А испугался лесоруба. И настоящей, чёрной лисы, которую забили вместо него.
От этого до сих пор мурашки бегают по шкуре!
Или…
Не дожидаясь, пока дверь в дом откроется, Джек яростно принимается чесаться.
— Чёрт. Только не это, — бормочет, работая когтистой лапой, — нет. О нет!
Женя даже не замечает, как слёзы начинают течь по щекам. Она, бледная и сонная, открывает дверь и выбегает на улицу, чтобы не разбудить сестру и мать Джилл.
— Ты… — шепчет, ещё толком не разглядев лиса, — ты жив!
— Жив, — усмехается он, и серьга на ухе сверкает под лунным светом. — Ещё бы! Я не подохну в виде лисы! А… — замечает её слёзы. — Ну… Обнимемся? — и, не зная как исполнить это, начинает крутиться у её ног.
— Я… не уверена…
Она неловко гладит его худоватую спину и счастливо улыбается.
— Я думала, что руки теперь в крови… Но раз это не так надо придумать, что делать дальше.
Он как-то раздосадованно тявкает.
— А я то думал, за меня волновалась! А ты о чистоте рук заботилась? И вообще, нечего сейчас думать, надумалась уже меня в лиса превращать. Спать иди! Утром увидимся.
— А ты…
Жене хочется спросить про Сона, но тут в доме что-то грохочет, и она спешит вернуться, зачем-то помахав Джеку на прощание ладошкой.
Дом Карсона большой и крепкий, за высоким сплошным забором. С охраной из пяти огромных псов, которых он любит, как поговаривают местные, больше всех на свете. Точнее сказать, лишь их и любит…
Они, грозные и внушающие в сердца людей страх, рядом с ним превращаются в игривых щенят, коль он того захочет. Барабанят хвостами, скулят и тявкают, выпрашивая ласки. И он треплет их по холке с тёплым смехом. И сам кажется в такие моменты ещё более притягательным и совсем не отталкивающим.
Вот и теперь он спешивается, заводит Аду свою в стойло, кормит, поит и оставляет там.
Нет, про псов люди погорячились так говорить. Лошадь свою Карсон любит куда сильнее.
Он расчёсывает ей гриву, проводит там какое-то время, убеждается, что всё в порядке и направляется к дому. У высокого крыльца которого сверкают оранжевые глаза и блестят чёрно-белые шкуры. Псы тянутся к нему, стараясь лизнуть его руки, но Карсон лишь рассеянно, мимоходом проводит ладонью по голове одного из них. И скрывается за тяжёлой дубовой дверью.
В прихожей он вещает светильник на крюк на стене, сбрасывает сапоги, зачерпывает кружкой из ведра прохладной, колодезной воды и шумно пьёт её, не обращая внимания на стекающие по подбородку и широкой шее прозрачные ручейки.
Рукавом небрежно вытирает рот и чёрную аккуратную бородку, отчего-то устало вздыхает и проходит к себе в комнату, где валится в постель прямо так, не снимая одежды.
День выдался без особых происшествий, но отчего-то Карсону неспокойно.
Или дело в той девчонке? Женя… Странное имя.
Странно и то, что не выходит она у него из мыслей. Такая необычная, будто чужая здесь, будто замёрзшая, растерянная, бедная… Голодная.
Ему не нравится то, что лезет в голову. Раз уж думать о ней, думать о том, как красив её голос, какая она нежная, как соблазнительно выглядит…
Но мысли вновь возвращаются к страшной корове, нелепой матери и полуразрушенному дому. А ещё к лисьей шкуре и лесорубу.
Что там у них вообще происходит?
Карсон словно в другом мире побывал. Он осматривал территорию, пытался найти хоть что-то, за что мог бы зацепиться его ищейкин взгляд, на что могло бы указать чутьё. А в итоге стал свидетелем глупой, жаркой ревности, убийства лисы, падающих без чувств девиц и мелких да крупных бытовых проблем…
Будто не знают люди эти, что вокруг пропадают девушки и юноши. Почти дети. Что Карсон, в недалёком прошлом известный охотник за головами, пытается выяснить, кто виновник. А ему ни слово почти об этом, ему чарку наливают да одаривают! И зачем, почему?
Он горько усмехается, во взгляде начинают плясать черти.
Потому что наверняка хотят, чтобы вернулся. На девчонку ещё раз посмотреть вернулся!
Только это заботит их. Что ж…
Он поворачивается на бок и закрывает глаза, ухмыляясь своим мыслям.
Что ж, понять можно. С одной стороны, может и лучше, что паники нет. Проще будет заметить что-то или кого-то, кто выбивается из привычного уклада вещей. Проще в порядке обнаружить нужную тебе деталь, чем в хаосе пытаться углядеть её да схватить.
Только вот завтра праздник в честь первого дня лета.
Местные наверняка, как и каждый год, устроят гулянья. Глупые…
Карсон всем естеством своим чувствует, что добром это может не кончиться.
Глава 14. Спасение коров — дело рук попаданок!
Взвинченное состояние не даёт Жене долго спать. Ей снится дом, одногруппник, сестра, театр, снег… Снится список с бобами, рогатым скотом, дровосеком, великаном и кем-то там ещё. В мыслях то и дело мелькает: «как бы не испортить сказку, как бы не опоздать…».
Так что нет ничего удивительного в том, что она встаёт раньше матери и сестры Джилл и выбирается на улицу, чтобы найти Джека.
Пока солнце не стало палить, стоит вновь попытать счастье с Мурёнкой. Или как там её?
Джек выбирается из-под крыльца сразу же, как слышит её шаги. Навостряет уши и смотрит вопросительно, отчего-то то и дело вглядываясь в её руки и заглядывая ей за спину, словно Женя могла там что-то прятать.
— Ну?
— Что? Пойдём? — она зевает и передёргивает плечами. Пока не сошла прохлада, но прогулка должна согреть.
— Какое ещё пойдём? Куда? Ты… понимаешь, — понижает он тон, теперь уже с опаской косясь на дверь дома, — что я дико голоден?
В ответ в животе бурчит и у неё.
Так называемая мать вчера ведь кучу всего надавала Карсону, а остатки спрятала (хоть тут ума хватило!). Впрочем, даже если бы еда была на виду, дикая антисанитария и её воплощение — мухи, отбивали любой аппетит.
— И что? — хмурится она. — Ты ведь животное, сам сказал. Поймай себе кого-нибудь.