сул может быть злым и весьма убедительным. Да, есть чем гордиться, моя правда правдивей правды других…
А еще говорят — не дергай удачу за хвост. У меня в активе теперь минус полтора миллиона. Вперед за новой рекламой.
Оплакивать провал можно хоть до утра. Я выругалась и сунула руку к замку ремня. Где он, черт его побери, был же здесь. Но замка не было.
Я потянулась к рулю. Очень скверно, его, кажется, при аварии вырвало, но куда отнесло — непонятно, если все кругом цело. Зато как-то неожиданно я нажала какую-то кнопку и поняла, что ремень безопасности меня отпустил. Стало легче дышать и сложнее думать. Я не занималась машинами, вот общественным транспортом — да, но не могла же я упустить момент, когда безопасность дошла до того, что руль со свистом при аварии пропадает, а на панели появляется тревожная кнопка?
С гудящей от волнения головой я открыла дверь и выпала в белый зал.
Глава 2
Галлюцинации, сообразила я. Просто бред, причем в самом прямом смысле этого слова. Авария оказалась серьезнее, чем я предполагала. И поэтому улыбнулась человеку, который подал мне руку. Может быть, это врач скорой помощи.
— Неплохо, неплохо, — заметил он, помогая мне стоять и не падать. Ноги подкашивались. — Но лезть в глаз урагана не следовало. Выключите орошение, не расходуйте зря ресурс!
Это он крикнул людям в синей форме, и я проследила взглядом, к чему они дружно направились. Нечто, очень похожее на средство передвижения в мультиках про Алису Селезневу, не машина, не спидер, как в «Звездных войнах», что-то среднее, и переднее стекло заливает водой.
— Ну, пойдем? — пригласил меня мужчина. Вид у него был профессорский. А меня накрыло чувство дежа-вю.
Но я была не настолько наивна. Это ошибка мозга. Непатологический тип такого загадочного состояния характерен и для совершенно здоровых людей, особенно если они часто путешествуют. Частота дежавю уменьшается с возрастом — это-то могло бы немного утешить, пусть не настолько почтенны мои года, только вот… это было не просто ощущение того, что я все это однажды видела, потому что я узнавала и зал, и людей. И даже вспомнилось официальное название транспорта — телешифтер.
— Ты такая чудесная, Лоя, — подлетела ко мне какая-то дамочка… Роза? — На тебя всегда можно рассчитывать!
— Да, да, — подтвердил мужчина. Его имя никак не всплывало в голове. — Какое счастье, что вы есть в отделе осадков!
Я закрыла глаза.
— Тебе плохо? — защебетала Роза. — Ой, солнышко, пойдем, попьешь водички!
«Я тебя сейчас прямо в этой водичке и утоплю, — хотела сказать я, — вон в той луже, которая натекла с телешифтера». Но Роза уже волокла меня за руку по залу, восторженно вопя, какая же я молодец. Пока я пыталась понять, что вообще происходит, она впихнула меня в какую-то комнатку.
— Вон кулер, — чирикнула Роза. — Сама нальешь? А то у меня дел полно!
— Знаешь что? — до неприличия кротко сказала я. — Налей мне воды сама, пожалуйста, руки не отвалятся! Или ты ими способна только фигню творить?
Роза порозовела. Потом захлопала глазами. Я скривила губы: ну да, если странное подсознание меня сейчас не подводит, я моталась черт знает куда именно потому, что эта самая Роза неверно рассчитала силу сдвига земной коры.
И где взаимосвязь?
— Рыба моя, — продолжала я, дивясь тому, что подсовывает мне память, — чем ты делала расчеты, если у тебя сдвиг коры привел к урагану? Нет, — вскинула я руки, — уволь, я даже вникать в твои косяки не стану, пусть в этом копается отдел контроля качества!
Во время моей тирады в комнатку сунулся какой-то парень, открыл рот, закрыл, вышел, пятясь. Глаза у него были как плошки. Роза наконец очухалась, выпучилась, надула губки. Или начнет реветь, предположила я, или валить с больной головы на здоровую.
— Как тебе вообще не стыдно! — А, нет, «я еще и виновата?» — тоже вариант. — Я попросила тебя о помощи, ты что, меня теперь вздумала попрекать? Я же на тебя так рассчитывала!
Я преспокойно наливала в стакан воды. Так же спокойно выпила. Мне было плевать на истерику Розы — самой бы не сорваться сейчас.
— В следующий раз, — сказала я и сунула Розе пустой стакан в руки, — рассчитывай на себя, ага? И считай по возможности головой, а не тем местом, которым ты перед парнями крутишь. Не справляешься — увольняйся. В отдел кадров я тебя провожу.
— У тебя совести нет! Какая же ты все-таки дрянь! — донеслось мне вслед, но я уже вышла из комнатки и закрыла за собой дверь.
Какая в моей работе может быть совесть? Недоливают, обсчитывают, выдают хронический овербукинг. И все это потому, что у всех голодают дети и всем кредит нечем платить. Но, господа, давайте серьезно, какого черта из-за того, что вы не умеете рассчитывать собственные возможности, должны страдать те, кто заплатил вам свои кровные за услугу? Я остановилась, пропуская двух парней, которые тащили металлический ящик, и потерла лоб рукой. Мне надо переодеться и… забыть, кажется, о своей прежней работе.
Что это? Посмертие? Другой мир? У меня точно новое тело, оно моложе, гибче, легче килограммов на десять. Не то чтобы я была плюс-сайз, обычный сорок шестой, но кости, что называется, рабоче-крестьянские, несмотря на «интеллигенцию», как мою семью называли при СССР. При росте метр шестьдесят пять размер ноги сорок… я посмотрела на новые ножки. Тридцать седьмой? Узенькая изящная стопа. Потому что прежние были такие лапы — можно в Египте ласты не брать.
Мне мало лет. Двадцать пять, может, чуть больше. У меня длинные волосы — густые. Я чувствую эту копну, хоть она и заколота. Меня зовут Лоя — красивое имя. И я — инженер отдела осадков. Сюда пустить дожди, сюда легкий ветер, чтобы запланированные дожди пришли сами, о, пропасть, не рассчитали, тут опять началось пекло…
У меня есть отец и мать… черт…
— Лоя? Ты как? Все в порядке?
Я открыла глаза. Разумеется, нет. У меня там — тебе не понять где — остались отец и племянник. У меня там все осталось… Но парень смотрел на меня вроде с сочувствием. Ты кто?
В следующую секунду я поняла, что отлично его знаю. Джей-Ди, Джейсон Доннелл, начальник отдела контроля качества, мой враг номер один. Он сам себя таковым считает.
«Отвали», — хотела посоветовать я. Ничего хорошего от Джейсона ждать нельзя. Двуличный, ехидненький, только и ищет, к чему бы придраться, и считает показатели отдела планирования важнее, чем фактические.
— Смотри, — улыбнулся Джейсон. — Я чуть позже скину тебе претензии…
— Какие претензии? — прошипела я. — Ты в своем уме?
Если я еще раз увижу, как у кого-то вытягивается лицо, нашью маски и принесу всем в подарок.
— Лоя, ваш отдел и ты в частности…
— Во-первых, не мой. Это отдел сейсмологии. Во-вторых, мы — и я в частности — пока понятия не имеем, как сдвиг коры связан с возникновением урагана. Полагаю, нас это и не касается. В-третьих, посчитай помимо прочего ущерб, который нанес собственно ветер, а не ливень, который я прекратила, ага? И пропиши уже нормальную карту рисков?
Не то чтобы я получила соответствующее образование, но перечитать по теме пришлось немало всего. В конце концов, я оценивала чужие риски, а не только писала, какого размера тараканы бегают по кухне в кафе для детей. В прошлой жизни…
Может быть, меня еще вытащат? Медицина у нас на уровне. Можно мне на это надеяться?
Джейсон покачал головой и ушел. Я вздохнула. Если я буду думать о том, что осталось… Лучше сразу миновать эти стадии. Было — стало. Вернусь — хорошо, нет — не надо об этом думать. Мне нужно пройти всего метра три — и вот она, дверь моего отдела.
— Лоя, солнышко, ты обедать пойдешь? А не купишь мне…
Опять в долг.
— Лоя, ты не сделаешь распечатку? У тебя так хорошо получается!
Много ума для этого вовсе не нужно. Спасибо за комплимент.
— Лоя, ну вообще ты еще вчера обещала мне к трем часам сделать то, о чем я тебя попросила! И где?
Я досчитала до трех — на большее у меня не было времени. Знала я совершенно точно: я — дипломированный специалист. У меня есть стаж работы. И я явно не девочка с ксероксом и подай-принеси.
— А о чем ты меня просила, Кейра? — прищурилась я. О, знакомое выражение — вытянутое лицо. — Напомни, пожалуйста, а то пока я моталась, знаешь ли, в район Андийского океана…
— Схему за меня сделать! Я же сказала, я не успеваю!
У каждого человека есть свой недостаток. У Лои он горел как звезда во лбу. Безотказность.
— Не успеваешь — увольняйся? — спросила я. — Ну или иди в секретариат?
— Ты обещала! Я на тебя рассчитывала! Мне сегодня надо в салон, у меня свидание!
А они тут не отличаются ни разнообразием эмоций, ни разнообразием мотивов, ни разнообразием поведения. Ни друг от друга не отличаются, ни, кстати, от нас.
— Мне, представляешь, безумно жаль, — без всякого сожаления ответила я. — У меня полчаса законного перерыва плюс четыре часа перерыва за то, что я была в зоне высокого риска. До конца рабочего дня всего три с половиной часа, так что я иду домой, всем до свидания и приятного вечера.
Свою сумочку и куртку я вычислила без труда. У Лои отличный вкус, вещи в руки взять приятно.
— Ну она просто такая свинья, — услышала я в спину разочарованный голос. — Вот что мне теперь делать, так подвела?
— Работать попробуй, — бросила я и закрыла за собой дверь.
Итак, за какие-то полчаса я из безотказной девочки превратилась в мегеру. Разговоров хватит на месяц, обиженных не сосчитать. И это только те, кто озвучил претензии, а сколько их еще…
— Лоя, ты что, уходишь?
— До завтра, Эндрю. — И этому тоже от меня что-то надо.
Мои обязанности? Я занимаюсь осадками, которые приносят ветра северо-западного направления в южную часть континента Юре. Количество, сроки и силу всей этой стихийной красоты мне в виде технического задания два раза в месяц сбрасывает отдел планирования. Все, я никому не отдаю часть своей работы и мне никто ничего не отдает. Если я ухожу в отпуск или больна, мою работу выполняет тот заместитель начальника, которой отвечает за сектор. То есть — свои обязанности я могу свалить только на собственного непосредственного руководителя и только тогда, когда не могу сама их выполнять. Все остальное — прекраснодушие и альтруизм, чрезмерно запущенный.