Я тоже подхожу к столу, сажусь на диван. Столик журнальный, не обеденный, и то, что Даниэль не предлагает пойти в столовую, показательно. Как и то, что Даниэль набрасывается на остывший омлет, не подогревая. А ведь подогреть не трудно, разогревать еду я научилась.
Даниэль очень быстро расправляется со своей порцией, буквально проглатывает.
– Света, я ненадолго…
Я киваю – мало ли по каким делам ему надо отлучиться, но я подозреваю, что отнюдь не по физиологическим.
Даниэль возвращается минут через десять.
Появляется на вершине лестницы, облачённый в чёрный мундир с серебряным шитьём. Стройный, подтянутый, с гордо поднятой головой и уверенным взглядом в будущее. Придерживая на боку меч, Даниэль начинает спускаться.
Я не скрываю восхищения.
Этот красавец с военной выправкой, широким разворотом плеч и царственной осанкой действительно мой князь?
Хорош…
Меч на боку, а в руке, затянутой белоснежной перчаткой, портальный камень.
– Света, я возвращаюсь в столицу.
Интерлюдия 6
Я бросил Свету – так получается?
А как иначе?!
Меня ждёт сражение за дворец и трон, и пусть я уверен, что справлюсь бескровно, я не витаю в заблуждениях и хорошо отдаю себе отчёт в том, что бывший друг, а ныне узурпатор может удивить, и удивить неприятно.
Поэтому Света должна быть в безопасности.
Передав ей наспех написанное письмо на имя светлого жреца Верса, я исчез во вспышке.
Света здравомыслящая и, я уверен, не задержится в доме, ставшим опасным, а Версу… Хотел бы я сказать, что старику можно доверять, но… Откуда я теперь знаю?! Я больше никому не доверяю.
Кроме Светы.
Когда в храме нас закрыла стена Огня и она подняла мою голову… До сих пор не понимаю, как я мог забыть возникшее у меня тогда признание и начать строить какие-то безумные теории. Света ведь знает, что я кричал ей, сам не понимая, что? Что по-настоящему я чувствую совсем иное? Что у меня на душе болело, и я не справился с прошлым? Что я полюбил её. Не из благодарности полюбил, а от сердца.
Почему я ей не сказал?! А вдруг она не станет дожидаться, пока я наведу для неё во дворце порядок?
Мне следовало сказать, а не вести себя как бревно. Вроде не лежу больше поленом, а толку?
Я выдыхаю. Сейчас надо думать о том, что я делаю, а не сожалеть об очередной ошибке. Успокаивает, что по крайней мере Света будет в безопасности…
Верс обихаживает крошечное святилище, втиснувшееся между Фонтанным и Казарменный кварталами, его знают как старика-отшельника, далёкого не то что от политики, от мирского. Нет причин сковыривать его с насиженного места, тем более он не вмешался ни когда я превратился в овоща, ни когда меня насильно женили. Он вообще не того полёта птица, чтобы вмешаться. Но Верс должен лично мне. На стенах подвала благообразный седой дед растит запрещённую водоросль. Узнав, я не казнил его, а сохранил ему жизнь и позволил продолжать, потому что весь урожай отправляется в империю. Меня устраивает.
Вспышка перекидывает меня в мои личные покои. Сейчас они должны пустовать во всех смыслах, но я нахожу следы проживания и горничную, перестилающую постель.
Знакомую горничную.
Так нагло как она, мне себя никто не предлагал.
– В-ваша светлость?! – ахает она.
– Мяу, – отвечает один из духов, появляясь рядом.
– Как же, ваша светлость, – повторяет горчичная.
Странно. Она ждёт, что я буду объясняться перед ней?!
Я прохожу мимо.
– Мяу, – кот, почуяв нежить, прыгает сквозь стену.
– Призрак! Князь помер…? – обернувшись, я вижу, как девица прикрывает рот рукой, пряча широкую улыбку.
Я понимал, что моему возвращению будут рады далеко не все, но не думал, что получу подтверждение вот так в лоб. Что же, если она встречает смерть своего господина улыбкой, уволю с чистой совестью.
Я выхожу в коридор. В стороны брызгают чёрно-белые коты. Один, с разноцветными глазами и фиолетовым отливом шерсти держится неподалёку и всем своим видом показывает, что порвёт дурную нежить одним взмахом когтистой лапы.
Не задерживаясь в жилом крыле, я поворачиваю в картинную галерею, где сегодня необычно людно. Я отправил приглашение четверым, кому я… Неправильно говорить о доверии. Этим четверым я не доверяю, но не доверяю в меньшей степени, чем другим. Насколько я знаю, они покинули столицу под давлением шантажа. Хотя они не отдали за меня жизни, они не поддержали новую власть, а это уже дорого стоит. И откликнулись на мой зов, тайно прибыли в столицу невзирая на угрозу семьям, тайно прошли во дворец. Ну, условно тайно.
– Ваша светлость!
– Мой князь! Вы вернулись!
– Ваша светлость! – один за другим они опускаются на одно колено.
Я обвожу их взглядом и кивком принимаю приветствие, разрешаю подняться. Я прекрасно осознаю, что любой из них может быть шпионом и предателем и… я не знаю, где грань между разумными подозрениями и страхом прошлого.
Сейчас не время разбираться.
Пока что достаточно того, что я готов к удару в спину, а от четвёрки моих вассалов не требуется ничего сложного, только следовать за мной.
Мальчишкой я совершенно не понимал тяги отца к помпезности, для меня примером и героем был наш предок из легенд, проводивший больше времени в походной палатке, чем во дворце, носивший исключительно военную форму и не чуравшийся лично делать то, что обычно делают слуги. Но теперь я понял, что короля делает свита.
Развернувшись на пятках, я невольно кошусь на предков, смотрящих на меня с портретов. Они словно провожают меня взглядами.
Забавно… Раньше бы я задумался, благословляют они меня или осуждают, а теперь мне всё равно, потому что их время прошло, и князь в Нордтаге я, и что правильно, а что нет тоже решаю только я.
Галерея тянется вдоль Малахитового зала. Мне же нужно в Колонный, предваряющий Большой кабинет, именно там сейчас должно проходить заседание Совета. На повестке дня очередное расширение полномочий наместника.
При виде меня гвардейцы вытягиваются по струнке смирно, в глазах потрясение.
Незнакомый мальчишка, который по логике, должен быть на стороне новой власти, вспыхивает радостью.
Возможно, он хороший актёр?
Не важно…
По моему молчаливому жесту гвардейцы распахивают двери. Один из вассалов за моей спиной берёт на себя роль церемониймейстера и запоздало, зато громко объявляет о моём приходе. Раздаются возгласы. Кто-то вскакивает и изумлённо таращит глаза, кто-то поднимается степенно. Я, не сбавляя шага, иду по проходу, держа взгляд строго перед собой.
Дойти не получается.
Кот вздыбливает шерсть и с боевым кличем бросается на одного из тех, от кого я ожидал верности. Буквально из воздуха появляются ещё два кота, белый и бело-голубой, набрасываются.
Значит, Гарвей Миклайт всё же был верен до конца, за что и поплатился. Как и многие другие преданные мне люди. А всё, что я могу дать Гарвею – это место в летописи истории княжества, достойные похороны и посмертные почести.
– Нежить?! – тонко взвизгивает Аарон Зешр и оседает на стуле без чувств. Кто бы мог подумать, что у этого любителя порассуждать о гордости рода и древности корней, настолько тонкая душевная организация…
Мне… повезло?
В отношении Гарвея Маклайта звучит гадко, но по факту да, мне повезло. Господа аристократы готовы поддержать смену династии, если это принесёт им выгоду, но они ни за что не поддержат некроманта, превращающего их в послушных мертвецов. А сейчас правда эффектно раскрылась.
– Ваша светлость!
– Мой князь!
Из-под стола вылетает чешуйчатая тварь, смутно похожая на гигантскую ящерицу. Кого она собиралась атаковать уже не понять, коты перехватывают тварь и одновременно кошачьим воем наполняется дворец.
Я смотрю на того, кого наивно посчитал другом.
Как наместник, он обязан сидеть по правую сторону от пустого кресла, предназначенного мне, но он в нарушение всех правил занял моё место.
Я с полным правом произношу:
– Михаэль Дайв, я обвиняю тебя в предательстве.
Глава 51
Вручив мне конверт и адрес, Даниэль исчез.
Не бросил, не оставил выгребать самостоятельно, но на этом плюсы заканчиваются.
Третий день я живу в каморке при святилище, и мне очень не нравится ощущение, что я словно выключена из жизни. Я сижу в надёжной скорлупе, здесь тихо и пусто, нехитрым бытом заправляет крепкий старик с белыми как снег волосами. На первый взгляд он немного странный одиночка, глубоко религиозный и отрешённый от мира безобидный аскет, но первое впечатление оказалось ошибочным. Волосы у мужчины ни разу не снежно-седые, они тёмные – я заметила отросшие корни, которые на следующий день были тщательно прокрашены. Старик непрост, но мне не нужны его тайны даже от скуки, а в святилище скучно. Моё единственное развлечение – это занятие магией и чтение учебника. Да, можно посмотреть кино или почитать с плашки, но не тянет забивать пустоту суррогатом, а жизнь кипит где-то там, снаружи, ко мне же из большого мира даже свет не проникает.
– Говорят, князь вернулся, – буркнул жрец за завтраком на второй день.
Вытянуть подробностей мне не удалось, и я решилась на вылазку.
Раз Даниэль вернулся, значит некроманту не до меня. В смысле, если под руку подвернуть, прихлопнет, но специально искать меня не будет.
Прикрывшись широкополой шляпой я вышла в тихий тупичок, скрывающий захудалое никому не нужное святилище, прошла всего лишь одну извилистую улочку, сонную и безлюдную, будто вымершую, и вдруг попала на широкий гомонящий проспект, окунулась в привычную толчею мегаполиса, позволила потоку людей утащить себя не знаю куда, и вскоре вышла к торговым рядам, где между скобяной и гончарными лавками купила у лоточницы вкуснейшую горячую лепёшку с рубленым мясом, а заодно выслушала от добродушной торговки все-все новости.
Князь вернулся, слава Гевее! Долгих лет его светлости!
Князь вернулся один, без княгини-отцеубийцы.