т своего почти бывшего мужа и его подельницы-любовницы. Неужели действительно попытаются удержать силой? Не получиться, я все равно уйду!
Хотя куда я денусь в чужой стране без денег, документов и даже теплых вещей? Присоединюсь к бомжам под мостом, или где они тут собираются? Или скорее, замерзну в первой же подворотне.
Правильнее всего обратиться к властям, в полицию или консульство, только для этого надо сначала выбраться из дома. Или все-таки решить все миром? Чего я сразу плохое-то предполагаю?
– Макс, – начала я. – Ты хочешь жить в этой стране, я – нет. Тебе для этого нужен брак с Кэт, я не против. На развод ты уже подал, с моей стороны препятствий не будет. Удерживать меня здесь против воли ты не имеешь права, в конце концов, меня будут искать, а скандал тебе ни к чему.
Мне казалось, что он понял и готов отпустить меня, но тут в разговор вмешалась та, которую не ждали и не звали.
– Макс, – протянула она нежным голосочком, обращаясь к любовнику, и прокаркала дальше. – Выйди, мы поговорим, как девочка с девочкой.
– Сонечка, послушай Кэт, она плохого не посоветует, – сказал этот урод , уходя.
– Послушай меня, крошка, – вторила любовница моего мужа, приближаясь и нависая надо мной. – Будешь рыпаться, у нас тут недалеко арабы живут. Знаешь, что они делают с таким маленькими, хорошенькими, светленькими девочками?
Я невольно отшатнулась, настолько близко она склонилась надо мной. И духи у нее… Фу, короче. Она же решила, что напугала меня и довольно скалясь, продолжила рассказывать, что ждет такую как я, если попаду в руки таким, как они. Закончила кратко:
– Ты живешь в моем доме, по моим правилам и делаешь, что я скажу. Я тебя кормлю и даю крышу над головой. Все довольны. К Максу не лезешь. Выйдешь из дома без разрешения, знаешь что будет. Все поняла?
Я кивнула. Чего не понято-то? Фройлен возомнила, что она высшая каста и будет рабовладельцем. Видать, истории тут в школах плохо учат, жаль, что их арабы еще целиком не захватили, может мозгов добавилось бы. Вообще-то вот с такого желание некоторых лиц обрести господство у нации уже были проблемы. Но мне на них срать. Сама уволилась, когда попытались всучить класс, к котором не было русскоговорящих, так что, как говорится, чья бы корова мычала…
– Я могу идти? – спросила вежливо. Устала я что-то, перенервничала, до сих пор озноб бьет, да и замерзла. Вообще в кроватку бы, да там эти были… Вот, еще белье за ними менять и стирать...
Немка высокомерно кивнула. Я вернулась в спальню, и пыталась сообразить, что делать дальше. Так поиск документов откладывается. Надеюсь, почти бывший сегодня спать уйдет в комнату своей немки, попробую поискать их ночью. Хотя кабинет Макс, скорее всего, запрет.
Пока меняла белье и загружала его в стирку, никто ко мне не лез и я думала. Входную дверь тоже ожидаемо заперли. Хотела остаться в комнате и никуда не выходить, но сочла это глупым. Пусть думают, что все в порядке и я смирилась с уготованной мне ролью бесплатной обслуги, может быть, расслабятся.
Преодолевая нахлынувшую слабость (не иначе как стресс), приготовила, как водится, обед и ужин, и заодно отложила часть продуктов в отдельный пакет. Мало ли, может реально с бомжами тусить под мостом придется, так хоть не с пустыми руками к ним приду. Монетки на трамвай вроде еще были, да и вряд ли Макс опустится до того, чтобы из карманов мелочь выгребать, так что до куда-то доехать я точно смогу. Но не ночью.
Значит, сейчас надо притупить бдительность, сделав вид, что я смирилась, а бежать завтра днем. Не будут же они вечно дверь запирать, а ключи прятать. Да и окна есть… Жаль, обшарить кабинет не получится, его точно будут запирать, а выжидать и ловить случай смысла нет. В угрозу с арабами я поверила, была в любовнице Макса какая-то внутренняя гнильца, если можно так выразиться. По ней чувствовалось, что от того, чтобы сделать гадость она не удержится, еще и кайфовать будет, очень уж смачно она живописала, что со мной мигранты их немчурные сделают. Так что, возможно, что за домом действительно будут приглядывать. Ладно, придумаю что-нибудь.
– Макс, съезди в химчистку забери одежду из чистки, – сказала убирая посуду после обеда. – Я должна была это сегодня сделать, они ругаются, когда у них вещи долго лежат, говорят, что место занимают. Квитанции я тебе отдам, поднимись наверх.
Ждать его не стала, ушла в спальню, ломота в теле мне совсем не нравилась, еще и голова кружилась. Ладно, ужин готов, разогреют потом сами, можно и полежать, зря что ли постель меняла? Почти бывший пришел пристыженный.
– Сонечка, ты же понимаешь, что я хотел, как лучше. Это же то, о чем я всегда мечтал. А у Кэт и дом, и спец она неплохой. И ты, что тебе что делать в России? Там скоро все загнется, а тут процветающая страна, Европа, куча возможностей. И это твой долг, между прочим – во всем помогать мужу! А я, как только все образуется, тебе даже платить буду, честно! Ты мне веришь?
– Конечно, Максим. Вот квитанция. Не забудь получить завтра, там пальто Кэт, а на улице очень холодно. И извини, я хочу одна побыть. У меня голова болит, я легко одетая бегала сегодня, наверное, простыла. Не знаешь, кстати, у хозяйки есть аспирин?
Макс кивнул, взял квитанцию и быстро сбежал, болезни его всегда пугали. А голова действительно болела все сильнее и, кажется, к щекам жар прилил, я не стала испытывать судьбу и забралась в постель. Говорят, что сон – лучшее лекарство. Уснуть не успела, вернулся Макс с аптечкой и градусником.
– Вот, – сказал он, – все, что есть.
И быстро ретировался обратно, когда я громко чихнула. Ну да, Макс, это сопли, спасайтесь все. Но болеть и правда нельзя, так что подвинула аптечку поближе. Вот же гадство, ни черта не понятно! Нашла аспирин, спустилась набрать воды. Супруг на кухне о чем-то спорил с хозяйкой дома, не стала вникать, побрела наверх, на вопрос Макса о том, как я, только махнула рукой. Надо же, заботу решил проявить, похвально. Лучше бы не заливал мне, что этот дом он снимает. Да и я могла бы сама догадаться, слишком здесь много женских вещей.
К ужину я не спустилась, и Макс отправил ко мне любовницу. Сам же, переминаясь с ноги на ногу, остался стоять в дверях. Она, недовольно фыркая рассерженной кошкой, сунула мне шипучий аспирин и градусник. Я хрипло закашлялась, Кэт выругалась и выскочила за дверь. Там они с Максом ругались по поводу доктора, а затем куда-то ушли. Я так поняла, что в аптеку и звать кого-то знакомого. До аптеки ехать им придется на машине,так что немного времени у меня есть. Собрала остатки сил и встала. Попыталсь вломится в кабинет, безуспешно, заперли, гады. А вот входную дверь забыли, видимо, торопились. Ну что же, это мой шанс! Сгребла все, что было в аптечке, даже прокладки прихватила, забрала пакет из холодильника и отложенную сменку белья, надела все теплое разом, включая свою ветровку и старую куртку немки, чуть пошатываясь от слабости, побрела «огородами» к трамвайной остановке.
Не дошла. В какой-то момент жар схлынул, лоб покрылся испариной, а потом в глазах потемнело и дальше я банально потеряла сознание.
*********
Дорогие наши читатели! Не забывайте подписываться на авторов, добавлять книгу себе в библиотеки, чтобы не потерять, ставить оценки и писть комментарии!
Ваши авторы, Леся и Алена))
Глава 3. Приют
– Не-а, нету документов, – услышала я голос, когда выплыла из внезапного забытья. Русский голос, что примечательно, с характерной южной тягучестью. – Только мелочь.
Чьи-то руки обшаривали мои карманы, не стесняясь щупать все остальное, что попадалось им на пути. Сначала я обрадовалась, но потом подумала, а не муженек ли меня нашел, и решила выждать, что будет дальше.
– Одета стремно, но хорошенькая. В сумке трусы и еда, странно. А, лекарства еще. – Продолжал обладатель голос под шуршание пакетов в моем стареньком рюкзаке, куда я спихала стратегические запасы.
– Давай забираем ее тогда, – второй голос был грубее и увереннее, но с тем же южным выговором. – Как раз десятой будет.
– Дохлая какая-то, за больную может и не заплатят, – усомнился первый.
– За всех платят и врач у них тама есть, давай приводи ее в чувство, не охота тащить, может сама пойдет.
Врач это наверное хорошо, но вот куда они меня тащить собрались? На пересадку органов? Понимая, что сбежать в таком состоянии все равно не смогу, решила притвориться, что ничего не видела, ничего не слышала и тем более не поняла.
– Эй, фройляйн, – стал осторожно хлопать меня по щекам первый. – Очнитесь, фройляйн, – продолжил он на ломаном немецком.
Открыла глаза.
– Кто вы? Где я? – спросила я на английском. Играть дурочку, так до конца.
– Слушай, кажись, это туристка, – сказал первый, помогая мне встать.
Голова буквально взорвалась болью и я пошатнулась. Мой “спаситель” поддержал меня. С трудом подняла руку, чтоб ощупать затылок. Скривилась и застонала от боли. Черт, нехило я приложилась.
– Что со мной? – почти прошипела.
Парень, довольно молодой, круглощекий, голубоглазый и с щербатой улыбкой, в трениках, расстегнутом пуховике и вязанной зеленой шапке с помпоном тоже полез к моему затылку.
– Слышь, кажись туристку по башке приложили, – вынес он вердикт. – Вот ис ю нейм? – проговорил по слогам.
Говорить, нет? Может помогут иностранной туристке, все -таки не бомжичка?
– I'm Sophie Humphrey, good to see you. (Я Софи Хамфри, рада вас видеть), – сказала, надеясь, что поймут, но не обратят внимания на мой “славянский” акцент. Фамилию придумала на ходу, но вряд ли они проверять будут.
Второй, который был постарше и суровей, нахмурился и у меня под ложечкой засосало. А первый сочувствующе посмотрел, закинул мою руку себе на плечи, обнял за талию и сказал на русском:
– Ну что, пошли, медвежонок Софи, – и добавил, чтобы я точно поняла, – гоу, гоу. (Хамфри в переводе “мирный медвежонок”, связано с немецким Humfrid, состоящим из ”hūn“, что означает ”медвежонок“, и ”frithu", что означает ”мир".) – Витек, че стоишь помогай, вишь, ледя на голову ушибленная, на ногах едва держится, сама не дойдет, – обратился он к соратнику.